Прус. Вы писали их, как Элина Макропулос или как Эллен Мак-Грегор?

Эмилия. Это все равно. Пепи знал, кто я. Ему я все рассказала, его я любила.

Гаук (встает в волнении). Евгения!

Эмилия. Молчи, Макс: тебя тоже. С тобой хорошо жилось, сорвиголова! Но Пепи… (Расплакалась.) Его я любила больше всех. Потому-то и дала ему… средство Макропулоса… которого ему так хотелось…

Прус. Что вы ему дали?

Эмилия. Средство Макропулоса.

Прус. Это что такое?

Эмилия. Тот рецепт в запечатанном конверте, который сегодня я получила от вас. Пепи хотел его испробовать и вернуть мне… и положил рядом с завещанием. Наверно, чтоб я когда-нибудь явилась за ним. И вот я пришла только теперь. Как умирал Пепи?

Прус. В горячке… и ужасных судорогах.

Эмилия. Это из-за… средства… из-за него! Aia Maria. Я говорила ему!

Грегор. Так вы приехали сюда только ради рецепта?

Эмилия. Да, и я не отдам вам его! Он теперь мой. Не воображай, Бертик, что меня интересовал твой дурацкий процесс. Мне наплевать, что ты — мой потомок. Я сама не знаю, сколько моих пащенков бегает по свету. Мне нужен был рецепт… Он мне необходим, потому что…

Грегор. Потому что?

Эмилия. Потому что я старею. Потому что моя жизнь кончается. Потому что я хочу опять начать все сначала. Потрогай, Бертик, как я холодею. (Встает.) Потрогайте, потрогайте мои руки! О, господи! Как лед.

Гаук. Что же такое — средство Макропулоса?

Эмилия. Там написано, как оно делается.

Гаук. Что делается?

Эмилия. Средство, чтобы прожить триста лет; чтобы триста лет не стареть. Мой отец составил этот рецепт для императора Рудольфа… Но вы ведь его не знаете, а?

Витек. Только из истории.

Эмилия. Что можно узнать из истории? История — ерунда. Panaia,[71] что я хотела сказать? (Нюхает из коробочки.) Никто не хочет понюхать?

Грегор. Что это такое?

Эмилия. Так, ничего. Кокаин или что-то в этом роде. О чем бишь я?

Витек. Об императоре Рудольфе.

Эмилия. Да, да. Вот был развратник! Постойте, я вам такое о нем расскажу…

Коленатый. Не отклоняйтесь от темы.

Эмилия. Да, так вот, когда он начал стареть, то все искал эликсир жизни. Чтобы снова помолодеть, понимаете? Тут к нему пришел мой отец и написал ему этот рецепт… средство не стареть триста лет. Но император боялся отравиться и велел отцу сперва испытать его на мне. Мне тогда было шестнадцать лет. Отец так и сделал. Тогда это называли колдовством, но дело тут совсем не в колдовстве.

Гаук. А в чем?

Эмилия (вздрогнув). Не могу сказать… это невозможно рассказать… Неделю, а то и больше я лежала в горячке, без памяти, но потом поправилась.

Витек. А император?

Эмилия. Страшно разгневался. Ну, как он мог знать, что я проживу триста лет? Отца велел бросить в темницу, как обманщика, а я бежала с рецептом не то в Венгрию, не то в Турцию, уж не помню.

Коленатый. Давали вы кому-нибудь средство Макропулоса?

Эмилия. Давала. В тысяча шестьсот шестидесятом году его испробовал один тирольский патер. Наверно, он еще жив, но где теперь — не знаю. Одно время он был папой под именем не то Александра, не то Пия, не то под каким-то другим. Потом один итальянский офицер, Уго; вот был красавец! Но его убили. Потом еще Андрей Нэгели, потом бездельник Бомбито. И Пепи Прус, который от него умер. Пепи был последним; рецепт остался у него… Больше я ничего не знаю. Спросите Бомбито. Он жив; не знаю только, как его теперь зовут. По профессии он… как это называется?.. Брачный аферист, что ли?

Коленатый. Простите, так вам, значит, двести сорок семь лет?

Эмилия. Нет, триста тридцать семь.

Коленатый. Вы пьяны. С тысяча пятьсот восемьдесят пятого года до сегодняшнего дня прошло двести сорок семь лет. Понимаете?

Эмилия. Вы меня не сбивайте. Мне триста тридцать семь лет.

Коленатый. Зачем вы подделали заявление Эллен Мак-Грегор?

Эмилия. Да ведь я сама и есть Эллен Мак-Грегор.

Коленатый. Не лгите! Вы Эмилия Марти. Понятно?

Эмилия. Да, но только последние двенадцать лет!

Коленатый. Вы признаетесь в краже медальона Евгении Монтес?

Эмилия. Пресвятая дева, это неправда! Евгения Монтес…

Коленатый. Так записано в протоколе. Вы сами сознались.

Эмилия. Неправда!

Коленатый. Назовите вашего сообщника.

Эмилия. У меня нет сообщников.

Коленатый. Не отпирайтесь! Нам все известно. В каком году вы родились?

Эмилия (дрожа). В тысяча пятьсот восемьдесят пятом.

Коленатый. А теперь выпейте полный стакан.

Эмилия. Не хочу! Оставьте меня!

Коленатый. Вы должны! Полный! Немедленно!

Эмилия (в страхе). Что вы со мной делаете? Бертик!.. (Пьет.) Голова кружится…

Коленатый (встает и грозно приближается к ней). Как ваше имя?

Эмилия. Мне дурно. (Падает со стула.)

Коленатый (подхватывает ее и кладет на пол). Как ваше имя?

Эмилия. Элина… Макро…

Коленатый. Не лгите! Вы знаете, кто я? Я священник. Вы мне исповедуетесь.

Эмилия. Pater… hemon… hos… eis… en uranois.[72]

Коленатый. Как ваше имя?

Эмилия. Элина… пулос.

Коленатый. Череп!.. Господи, прими душу грешной рабы твоей Эмилии Марти… м-м-м-м in saeculorum, amen…[73] Кончено. (Обернув череп черным сукном, подносит его Эмилии.) Встань! Кто ты?

Эмилия. Элина. (Падает в обморок.)

Коленатый (опускает ее на землю так, что слышен шум падающего тела). Проклятие! (Встает и откладывает в сторону череп.)

Грегор. В чем дело?

Коленатый. Она не лжет. Снимите эти тряпки. Скорей! (Звонит.) Доктора, Грегор!

Кристина. Вы отравили ее алкоголем.

Коленатый. Немножко.

Грегор (выглянув в коридор). Скажите, пожалуйста, здесь есть врач?

Входит Доктор.

Доктор. Господин Гаук, мы ждем вас уже битый час. Собирайтесь домой.

Коленатый. Постойте; помогите сначала ей, доктор.

Доктор (нагнувшись над Эмилией). Обморок?

Коленатый. Отравление.

Доктор. Чем? (Став на колени, нюхает.) Ага. (Встает.) Уложите ее куда-нибудь.

Коленатый. Отнесите ее в спальню, Грегор. Вы ведь ближайший родственник.

Доктор. Есть там теплая вода?

Прус. Есть.

Доктор. Отлично. Одну минуту. (Пишет рецепт.) Черный кофе, понятно? А с этим рецептом — в аптеку. (Идет в спальню.)

Коленатый. Итак, господа…

Входит Горничная.

Горничная. Мадемуазель звонила?

Коленатый. Ну конечно. Она хочет черного кофе. Крепкого-крепкого черного кофе, поняла, Лойзичка?

Горничная. Хи-хи, откуда вы знаете?

Коленатый. Ну вот. А с этим сбегай в аптеку. Живо.

Горничная уходит.

(Садится на авансцене.) Будь я проклят, но все это не выдумка.

Прус. Да уж сразу видно. Поэтому не надо было ее спаивать.

Гаук. Я… я… не смейтесь, но я ей безусловно верю.

Коленатый. И вы, Прус?