«Всех» – значит не только тех, кого с легкомысленной «простотой» невежественного и обалдевшего от эйфории мнимой раскрепощенности журналиста теперь повсеместно в России называют «лицами кавказской национальности». А как быть с «лицами российской национальности», проживающими в регионах Северного Кавказа? Уже просматривается противостояние между казаками и национальностями, что живут рядом. Уже тянутся недобрые руки к бикфордову шнуру национального безумия. Как остановить эти поползновения? Я вижу выход в поддержке демократического крыла казачьего движения, в согласовании интересов казаков и других народов региона.
Нам нечего делить, у нас общие задачи возрождения и спасения своих народов. Мы уже по горло сыты разного рода лозунгами, но все же я отважусь еще на один, пусть даже покажется он кому-то перефразированным: «Надо объединяться, чтобы освободиться». Надо срочно исправлять экономическое положение на Северном Кавказе.
Позволю себе повториться – нужна региональная программа выхода из кризиса, успешная реализация которой только и позволит сдерживать сепаратистские устремления национально-политических сил. И такая программа, замечу, готовилась. Но ряд ее авторов, как, например, председатель Ростовского облсовета, были освобождены от работы якобы из-за поддержки ими ГКЧП. Проект исчез. А Правительство России почему-то не учитывает, что Северный Кавказ – это целостный регион. Оно не предлагает ни экономических, ни гуманитарных проектов для этого региона. Не была поддержана Правительством и Центральным банком разумная, как мне кажется, экономическая программа, разработанная под руководством М. Байрамусова в Ассоциации народов Кавказа.
По сравнению с кавказскими, национальные отношения на Севере России кажутся «тише воды, ниже травы».
Но Север, и в первую очередь Якутия, тоже переживает экономический и социальный кризис. Здесь еще сильнее дают о себе знать последствия сверхцентрализации управления и фактический отход от федеративного устройства. Ряд указов Б. Н. Ельцина, «вырванных» первым президентом республики Саха (Якутия) М. Е. Николаевым, может быть, немного и облегчит ситуацию. Противоречий множество. С одной стороны, земля, дающая алмазы и золото, с другой – неустроенность людей, попытки столкнуть якутов и русских. Когда последние на выборах поддержали кандидатуру М. Е. Николаева, положение в республике более или менее стабилизировалось. Думаю, надеюсь, что вирус национализма не приживется в суровых условиях Якутии.
Удалось снять остроту положения в Хакасии. С преобразованием ее из автономной области в республику русское население стало выражать беспокойство в связи с перспективами развития межнациональных отношений. Сложных моментов и тут много. Хотелось бы надеяться, что этнического конфликта не произойдет. Помню, как председатель областного, а ныне Верховного Совета Хакасии В. И. Штыгашев боролся за создание республики. Но при решении конкретных организационных, кадровых вопросов представители коренной национальности оказывались в меньшинстве. Однако мудрость хакасов и русских взяла верх, экстремистские течения не получили поддержки. И это еще один довод за то, как важно всем понять и принять тезис о необходимости одновременного соблюдения прав человека и прав национальностей.
Обострилась в 1990 году межнациональная ситуация и в республике Тува. А в основе конфликта опять-таки социально-экономическое отставание республики, связанные с этим диспропорции внутри нее, а также неустроенность людей, особенно местного сельского населения. Радует, что и Президент и Председатель Верховного Совета Тувы настроены на проведение разумной политики, которая обеспечила бы достойное место республике в Российской Федерации. Эта политика находит понимание среди народов Тувы. Но кому необходимо было навязывать им «право выхода» – не знаю.
Характерно, что в межнациональных отношениях фактически везде начинает применяться практика позиционного нажима, психологического натиска, что заслоняет видение конкретных проблем и взаимоприемлемых решений. Подобные методы «прессинга» в ходу едва ли не во всех регионах Российской Федерации. Не стоит ли задуматься – не оттого ли мы такие сегодня, что в стране трудно найти благополучные народы? Да и что такое благополучие народа, этноса?
По переписи 1989 года, 26 малочисленных народов Севера (алеуты, коряки, нанайцы, ороки, орочи, саамы, удэгейцы, чукчи, эвенки, эвены, эскимосы и др.) насчитывают всего около 190 тысяч человек. Из них 92 процента живет на территории России. Это самобытные этносы с традиционным укладом жизни и культуры, уцелевшие потомки древних и, безусловно, больших народов. Их основные занятия – оленеводство, охота на морского зверя, вольный промысел – требуют кочевого образа жизни. По сравнению с 1979 годом численность этих народов возросла на 25 тысяч человек (18 процентов). Она увеличилась практически на всех территориях, за исключением Томской области, где сократилась численность хантов. Малочисленные народы Севера проживают на территории 16 республик, краев, областей, автономных округов и занимают более 60 процентов территории Российской Федерации. Население районов, где обитают малочисленные народы, увеличилось до 1,5 миллиона человек. Замечу: увеличилось вовсе не за годы «перестройки» и уж тем более не после нее. Это нам ни о чем не говорит?
Да, интенсивное развитие промышленности влияет на традиционный уклад их жизни и хозяйствования, ведет к разрушению экологической, социально-нравственной и своеобразной национально-культурной среды. По-видимому, есть определенная закономерность в том, что малочисленные народы не обладают достаточно надежными механизмами социальной адаптации, слабо защищены от негативного влияния цивилизации. И неудивительно, что среди представителей этих народов сильно развито пьянство, ведущее к социальной деградации. Но ведь не самодовлеющее же оно! Ну не родились они, эти чистые люди, с соской спиртного. Эта тенденция усилилась в последнее время, когда новоявленные «предприниматели» стали спаивать и грабить их. Проблема не только в обеспечении людей одеждой и продуктами, хотя и это весьма важный вопрос. Необходимо, как это делается в цивилизованных странах, возвратить народам хотя бы их родовые угодья, пересмотреть коэффициент оплаты и уровень налогов, а промышленное освоение Севера поставить на научную основу. Стоило бы подумать над созданием системы охранных территорий в местах компактного проживания коренного населения, предоставив ему приоритетные права в природопользовании, охоте на зверей, в рыболовстве, в развитии оленеводства и т. д. Давайте поймем, что малочисленные народы нуждаются не в подачках, а в том, чтобы дали им возможность самостоятельно налаживать свою жизнь, обеспечили государственную защиту реализации прав и возможностей.
Другая серьезная проблема – преодоление отставания малочисленных народов в социальной сфере. Обеспеченность жителей Крайнего Севера жилой площадью не превышает 3,8 квадратного метра на человека. Сравните с уровнем жителя России, не говоря уже об «обиженных» прибалтах. 31 процент представителей малочисленных народов стоят в очереди на получение благоустроенного жилья (в Якутске и Архангельске – каждая вторая семья). Сельские жители обеспечены водопроводом на 56 процентов, канализацией – 51, центральным отоплением – 65, газом – 30, горячим водоснабжением – на 36 процентов. Казалось бы, показатели выше селян по России в целом. Но не забудем – речь идет о районах Крайнего Севера. И напомним: это достигнуто до пресловутой «перестройки». А дальше еще хуже.
Наивно было бы предполагать, что освоение природных богатств обойдет Север. Но нельзя не принимать во внимание и то, что развитие промышленности безусловно снижает здесь поголовье оленей – традиционную отрасль хозяйства. И это понятно, что сокращаются площади оленьих пастбищ: в 1980 году они составляли 328 миллионов гектаров, в 1985 году – 308 миллионов. В 1985 году в совхозах Якутии было 380 тысяч оленей, в 1989 году – 370 тысяч, а в 1993 году – 270 тысяч. Оленеводческое промысловое хозяйство становится убыточным. И связано это в первую очередь с резким снижением в период «реформирования» закупочных цен на продукты оленеводства. А ведь в 20–30-е годы все было иначе. Теперь «забота» о малочисленных народах возросла, и они оказались на краю гибели.
