— Да все понятно, Валерьич! — примирительно сказал Осип. — Я думаю, Васька вас увидит и дурить не станет…

— Посмотрим, — сказал участковый, останавливаясь напротив дома Зенитчика. — Пойдем. Только осторожно…

Они вышли из машины и подошли к хлипкому заборчику.

— Василий Дормидонтович, выходи, разговор есть! — привычно крикнул Мурашов грубым, «служебным» голосом.

В доме зарычали собаки. Мурашов взялся за верхний край серой штакетины, потянул… Полусгнившая древесина хрустнула и в месте, где была прибита гвоздём к поперечине, переломилась. Такой палкой от собак не отобьешься… Участковый отбросил штакетину в сторону.

— Васька, открывай, базар есть! — хрипло прокричал Бессарабец.

Участковый зло глянул в его сторону. Но ответом стал только лай собак.

— Василий Дормидонтович, выходи! — повторил Мурашов.

Зазвенело стекло, и из разбитого окошка высунулся черный ствол карабина.

«Бах! Бах!»

Пули со свистом пролетели рядом и шлепнулись в борт «уазика».

— Отходим, за машину! — крикнул капитан.

Они забежали за «уазик». Пули пробили его насквозь и вышли с другой стороны. Мурашов потрогал ощерившееся острыми краями отверстие.

— Осип Петрович, спрячься за капот! Через двигатель не пролетит! — скомандовал он. — А где Гришка?

Но тут же сам увидел, что Бессарабец бежит прочь, припадая на одну ногу и всполошенно размахивая руками. Полы плаща развевались, комья грязи летели из-под сапог. Ружье и палку он бросил. Да-а-а, ситуация осложнялась. «Не надо было одному сюда соваться, — подумал капитан. — Вызвать своих, с автоматами…»

«Бах! Бах!»

Пули пробили стекло и прошли в десятке сантиметров от участкового.

— Ах ты, гад! — Мурашов вытащил пистолет, лязгнул затвором и выстрелил в воздух. — Бросай оружие и выходи!

— Сейчас, бегу и падаю! — закричал Зенитчик и снова выстрелил.

Видно его было плохо — только мелькало за разбитым окном белое пятно исподней рубахи. Мурашов обошел машину сзади, высунулся и, прижимая для упора руку к холодному кузову, прицелился. Он никогда не был хорошим стрелком и сейчас надеялся на удачу. Точнее, ни на что не надеялся, просто делал то единственное, что оставалось ему делать.

«Бах! Бах!» Голос «макара» не уступал голосу карабина. Капитан спрятался за ненадежную преграду и присел, ожидая ответных выстрелов. Но карабин молчал. Он огляделся. Улица была пуста. Осип сидел на корточках за капотом, ружье стволами смотрело в ясное небо. Васька больше не стрелял, только вдруг завыли собаки…

— Слышь, Петрович, я пойду гляну, а если он высунется, стрельни в стену возле окна! — попросил Мурашов.

Выставив пистолет и пригибаясь, он перебежками бросился к дому. Откинув с разбега калитку, взбежал на крыльцо, ударил в дверь, сорвав хлипкую щеколду и ворвался внутрь. Васька лежал на боку, согнув ноги и вытянув руки перед собой. Вокруг растекалась лужа крови, пачкая валяющийся рядом карабин. Он отодвинул оружие ногой подальше, нагнувшись, взял Ваську за руку, чтобы проверить пульс. Но и так стало ясно — он мертв. Истошно выли собаки.

Пошатываясь, участковый вышел на крыльцо. За двадцать пять лет службы ему несколько раз приходилось стрелять вверх, но в человека он стрелял впервые, да еще со смертельным исходом. Хотя капитан не отличался впечатлительностью, его мутило.

— Ну, что там?! — крикнул Осип из-за машины.

— Готов…

— Что там? — снова крикнул Осип, и Мурашов понял, что он прошептал, а не крикнул в ответ:

— Готов!

Осип высунулся, потом осторожно вышел из-за укрытия и с опаской подошел.

— Насмерть?

— Ну…

— Ты извини, Валерьич, что я не стрелял, — извиняющимся тоном сказал он. — Не приучен я к этому…

— А я приучен? — Мурашов пытался спрятать пистолет, но руки дрожали, и он не попадал в кобуру.

— Тебе расслабиться надо, Валерьич! Пойдем ко мне, самогонки выпьем…

Капитан покачал головой.

— Нельзя мне — сейчас служебная проверка начнется, на алкоголь проверять будут. И так… Да и не хочется… — Потом, вспомнив, растерянно добавил: — Да и домой мне надо: Ира тетерева запекает… Как неудачно все вышло…

Дед Осип ободряюще похлопал его по плечу.

— Удачно, Валерьич! Очень удачно! Неудачно — если бы мы тут мертвыми лежали! А оно вполне могло так обернуться…

И он был совершенно прав.

18 мая 2012 года

Западная Сибирь, райцентр Таёжный

Где искать того, кто им нужен, геологи не знали. Да и жителей Таёжного вопрос ставил в тупик. Зато дорогу к районному отделу МВД им показали сразу, и вскоре вездеход подкатил к двухэтажному деревянному зданию с антеннами на крыше и флагом России на фасаде. Дремов зашел и спросил у дежурного: где искать службу безопасности?

— А чего их искать? — удивился молодой лейтенант полиции. — Они же наши соседи! Обойдите дом с другой стороны и увидите!

Так далекие от подобных дел геологи узнали, почему полицейские называют старших братьев «соседями». Оперуполномоченный ФСБ, который назвался Иваном Ивановичем, проявил к специальному чемоданчику и упавшему самолету гораздо больше интереса, чем участковый полиции Мурашов в селе Дальнем. Он отобрал подробные объяснения у Дремова, Егора и Петровича, потом попросил всех выйти и долго разговаривал по телефону. Но, как выяснилось, оказался тоже недостаточно компетентным. Когда уставший от ожидания Дремов не выдержал и, постучав, вошел в кабинет, тот раздраженно сказал:

— Дело серьезное! Надо чемодан в Омск везти…

— Как в Омск?! Я не могу, надо на маршрут возвращаться.

Иван Иванович отмахнулся.

— Кто вам такую вещь доверит?! Это дело государственной важности! Сейчас дадите подписку о неразглашении и ищите свой молибден дальше! Только думаю, туда столько народу наедет, что не до молибдена будет.

— Что вы говорите! — возмутился Дремов. — Молибден — это тоже дело государственной важности!

— Подписывайте, и свободны! — Оперуполномоченный пропустил его реплику мимо ушей и положил на стол строгий бланк. — И ваши подчиненные пусть зайдут и подпишут!

Переночевав в Таёжном, в убогой гостинице, геологи поехали обратно к Черному урочищу.

— И чего вас понесло на эту охоту?! — ругался Дремов против обыкновения громко. — Сидели бы и работали, как положено! Наше дело — молибден искать, а не самолеты! Считай, два дня потеряли! А если и вправду понаедут…

Оказалось, и вправду понаехали! Во второй половине следующего дня над Черным урочищем с грохотом закружил вертолет, рыча мотором и с треском заваливая деревья, прошла инженерная машина разграждения, за которой оставалась вполне проезжая дорога. Вертолет сел неподалеку на расчищенную площадку, военные разбили лагерь, поставив несколько палаток и полевую кухню. У геологов несколько раз проверяли документы, а потом прямо попросили покинуть насиженное место. На вопрос Дремова, что происходит, пояснили, что прибудет следственная бригада, эксперты, а главное, очень важный генерал, у которого в этом самолете погиб отец.

Делать было нечего, партия снялась и, обогнув место катастрофы, переместилась дальше на несколько километров. Здесь было спокойно, только над головой то и дело летали вертолеты. Геологи, не обращая внимания, продолжали работать. Так продолжалось три дня, потом вновь стало тихо. А еще через десять дней они обнаружили выход молибденита.

18 мая 2012 года

Москва

Об обнаружении самолета генерал-майор Балаганский узнал через два часа после того, как геологи доставили спецчемоданчик в поселок Таёжный. В Москве была уже полночь, когда его разбудил звонок начальника военной контрразведки Сибирского военного округа генерала Горшенина. В его компетенцию входило обеспечение безопасности в частях и соединениях ракетных войск на территории округа, поэтому они с главнокомандующим РВСН были хорошо знакомы и даже приятельствовали, что позволяло звонить в такое время ему на квартиру. Привыкший к ночным звонкам Балаганский ожидал сообщения о каком-либо ЧП в подчиненных дивизиях, но дело приняло совершенно другой оборот.