Казалось, Смит не обращал внимания на своих людей. Остановившись у входа, он осмотрелся, будто запоминая все вокруг. Плеча его мягко коснулась симпатичная распорядительница зала и спросила, не назначена ли у него с кем-нибудь встреча. Улыбнувшись, Смит кивнул – распорядительница улыбнулась в ответ.
Ресторан был разделен на две зоны: пространство вокруг бара и большой обеденный зал. На полудюжине плоских экранов шла трансляция бейсбольного матча. Люди за столиками ели, пили, разговаривали и смеялись. Джон Смит прошел мимо барной стойки прямиком к кабинке в правом дальнем углу. Трое подручных без задержки прошествовали следом.
Обивка кабинки была вся в мелких впадинках и потертостях, а стол за многие десятилетия использования идеально отполировался. Плакат на стене «Лучшие крабовые салаты в округе!» по диагонали пересекала размашистая подпись Джимми Картера.
За столом в костюме в тонкую полоску сидел мужчина. Волосы его были зачесаны назад и зафиксированы гелем, в цвете усов преобладала соль, а не перец; значительных размеров нос, приведший бы в восторг художника-карикатуриста, испещряли многочисленные капилляры. Несмотря на тревожный взгляд, который он бросил на Смита, мужчина тем не менее не растерял респектабельности сенатора от штата Огайо – человека, занимавшего когда-то кресло председателя кабинета по финансам и имевшего приличные шансы на избрание в президенты.
В течение доброй дюжины секунд Джон Смит и сенатор Хемнер пристально глядели друг на друга. Сенатор улыбался.
Затем Джон Смит выстрелил ему в лицо. Трое мужчин позади распахнули полы длинных кожаных плащей и вытащили складные автоматы производства немецкой фирмы «Хеклер и Кох». С лязгом установили на штатное место металлические приклады, передернули затворы и натренированным движением прижали приклады автоматов к плечу. За их спинами кроваво-красным светом горела вывеска аварийного пожарного выхода. Выстрелы боевиков были точны: обычно в каждую мишень загонялось по две пули, затем они переходили к следующей. Большинство жертв не успевали даже подняться с кресел. Мало кто хотя бы попытался бежать…
Мужчина почти достиг выхода, но тут его кадык взорвался кровью. Пуля расколола стакан с коктейлем в руке женщины, одетой в платье с узором из роз, и лишь затем пронзила ее сердце. От барной стойки также послышались крики и выстрелы – здесь уже орудовал второй отряд головорезов, только что вошедший в ресторан. Третья группа, проникнув через заднюю дверь, расстреливала служащих и работников кухни – в основном эмигрантов. Мать заползла под стол и, затянув туда же сына, накрыла его своим телом. Раз за разом рожки автоматов пустели, террористы заменяли их и продолжали стрельбу.
Купер коснулся экрана планшетника, и изображение замерло: застыла струя белого пламени, вырывающегося из ствола автомата; застыл с пистолетом в опущенной руке Джон Смит. В глазах его было внимание, но ни малейшего следа сочувствия или сострадания; как и прежде, осталось неподвижным привалившееся к стене кабинки тело сенатора Макса Хемнера с черной дырой во лбу.
Купер со вздохом потер глаза. Было уже почти два часа ночи, но, несмотря на усталость, сон не шел. Почти час проворочавшись в постели, Купер решил найти для просмотра более интересный объект, чем потолок. Для этой цели вполне подходили файлы из дела, которое сейчас вел Купер. Пусть и листать ему доведется их в очередной, бесчисленный уже раз.
Он провел пальцем вдоль сенсорного экрана планшетника. Картинка на экране ожила и медленно двинулась вперед: стрелок отстегнул опустевший рожок и разжал пальцы; рожок медленно устремился к полу, стрелок сунул в оружие новый рожок и вновь прицелился. Палец Купера двинулся по экрану справа налево. Изображение на экране медленно пошло вспять: стрелок вытащил из автомата рожок, и другой рожок, медленно вспорхнув с пола, занял штатное место в автомате. Все на экране проходило четко, чисто, без малейших задержек – что при движении вперед, что при движении назад.
Купер увеличил изображение, и экран почти целиком заполнило лицо Смита – с правильными чертами, мужественной челюстью, идеально симметричным разлетом бровей. Такие лица обычно нравятся женщинам, и именно такого типа лица частенько встречаются у профессиональных игроков в гольф или преуспевающих адвокатов. На лице Смита сейчас не читалось ни малейшего намека на гнев или безумие. Подчиняясь его приказам, в ресторане убивали каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка, каждого служащего, каждого туриста. После расправы осталось семьдесят три мертвых тела и ни единого раненого, а Джон Смит бесстрастно взирал на происходящее. Взирал спокойно и невозмутимо. Как только задуманная операция была осуществлена, он просто вышел из ресторана. Вышел не торопясь.
За последние четыре года Купер просмотрел это видео сотни раз и постепенно привык к лишенному голливудских эффектов и оттого еще более пронзительному ужасу происходящего: к судорогам людей на экране, к разлетающимся кускам плоти и лужам крови на полу и стенах, к спокойствию террористов-исполнителей. Но полное безучастие человека, задумавшего и осуществившего эту акцию, до сих пор холодило Куперу кровь. Несомненно, такая реакция была связана с его исключительными способностями. Купер лучше, чем кто-либо иной, видел, что плечи Смита постоянно оставались распрямленными, мышцы шеи ни на долю секунды не напряглись, походка ни в малейшей степени не теряла легкости, а пальцы ни разу не сделали даже попытки сложиться в кулак.
Из «Монокля» Джон Смит вышел так, как если бы заходил туда лишь пропустить стаканчик виски.
Купер выключил видео, отодвинул от себя планшетник и сделал приличный глоток воды. Водка сейчас подошла бы лучше, но завтра нужно было рано вставать. Кусочки льда по большей части растворились, и стакан снаружи покрылся капельками холодного пота. Купер помотал из стороны в сторону головой, разминая затекшие мышцы шеи, затем опять придвинул к себе планшетник и, не пытаясь вычленить что-то из общей канвы, принялся просматривать остальные файлы из дела Джона Смита.
Заголовки газетных статей в то время варьировались от беспристрастных: «Анормальный террорист убил семьдесят три человека» и «В кровавой бане погиб сенатор» – к разжигавшим ненависть: «Анормальный дар к насилию» и «Монстр среди нас». Под стать заголовкам в деле были собраны статьи, напечатанные неделями позже. В том числе и об анормальном ребенке, забитом в школе одноклассниками насмерть, и о сверходаренном второй степени, линчеванном в штате Алабама. Обозреватели и редакторы зачастую призывали к спокойствию, указывая на то, что вину одного индивидуума не должно перекладывать на всю группу ему подобных, иные же усматривали в случившемся тенденцию. Споры среди знатоков на газетных страницах поначалу разгорались все яростнее и яростнее, но после того, как Джон Смит не был схвачен или убит в течение месяцев, а затем и лет, разговоры, статьи и дискуссии о событии в «Монокле» постепенно перекочевали на последние страницы всех без исключения изданий.
Среди прочего были здесь также тексты и видеозаписи речей Смита о нарушении прав анормальных, произнесенных им незадолго до теракта. Оратором он представлялся потрясающим: в голосе его слышались и вдохновение, и проникновенность.
Имелись в материалах дела и протоколы следственных действий, направленных на поимку преступника, – с полдюжины рапортов, повествующих о том, как Смита удалось почти поймать. Были здесь и детали биографии, генетические параметры, персональные данные. Длиннющие выводы аналитиков, касавшиеся его дара, его логических и стратегических способностей, которые позволили Смиту в одиннадцать лет стать гроссмейстером мирового уровня. И конечно, записи всех его шахматных партий на официальных турнирах.
Гигабайты данных, и каждое слово в них Купером давным-давно было прочитано, а каждый кадр просмотрен.
«Но сегодня в деле появилось нечто новое».
Несколько кликов по экрану, и газетные заголовки на планшетнике сменились виртуальной сценой преступления, сокращенно ВСП, – реалистичной, полной деталей моделью ресторана «Монокль» в том виде, каким он предстал сразу после ухода Джона Смита: с каждой капелькой крови на полу и кусочком мозговой ткани на стене. Трехмерная модель позволяла взглянуть на любой уголок ресторана с любой точки зрения. С помощью этого новейшего достижения техники было раскрыто уже немало преступлений, но помочь Джулии Ланч, затащившей своего сына Кельвина под стол, они, к сожалению, уж точно не могли. Модель позволяла лишь разглядеть дыру в форме звезды на ее лице, а также дыру на ладони, которой мать закрывала от пули сына, и с точностью сравнить форму этих пулевых отверстий.
