— А все дело в обуревавших его мыслях, и я должен об этом помнить. Но сейчас я буду думать о картинах, которые видел в Музее исторической живописи в Вене. Это займет некоторое время, а есть еще и другие музеи, — сказал Марко вслух.

Это он хорошо решил. Пока его ум будет занят игрой, он не сможет думать о чем-нибудь еще, потому что игра требует большой сосредоточенности. И, может быть, по мере того, как идет время, его тюремщики начнут опасаться, что их рискованная затея небезопасна, и разум может восторжествовать, прежде чем они покинут дом навсегда.

В воображаемом путешествии по музею Марко прошел уже три зала и мысленно поворачивал в четвертый, когда снова сильно вздрогнул. На этот раз не от прикосновения, но от звука. Да, точно, от звука. Здесь, в подвале. Однако это был такой тонкий, едва слышный звук, похожий на писк. Он исходил от противоположной стены, на которой висели полки. Марко напряг зрение, пытаясь разглядеть в темноте то, что звучало, и увидел в темноте свет. Да, это был свет, огонек, скорее два огонька, два светящихся зеленоватых огонька. То была пара устремленных на него глаз. И снова он услышал звук. Такой домашний и уютный, что Марко расхохотался от радостного удивления. То было мурлыканье кошки, чудесной кошки. Она свернулась клубком на одной из нижних полок и мурлыкала над своими новорожденными котятами. Он не сомневался в присутствии котят, теперь-то было понятно, кто издавал еле слышный тонкий писк, да и сейчас кто-то из них опять пискнул и потом другой. Значит, когда он очутился в подвале, они все спали. Если бы кошка-мать не спала тогда, она бы очень испугалась. А затем она, очевидно, спрыгнула со своей полки, чтобы расследовать случившееся, и задела его легонько, пройдя совсем рядом. И

Марко вдруг ощутил блаженное чувство облегчения от своего открытия. Кошка и котята — это что-то такое будничное, домашнее, что присутствие шпионов и преступников показалось ему нереальным и неестественным. От сознания, что кошка-мать сидит здесь рядом и мурлычет со своими котятами, черный подвал уже не казался таким мрачным и темным. Марко подошел и опустился на колени перед полкой. Зеленоватые глаза не выразили никаких враждебных чувств. Он погладил большую пушистую кошку и насчитал четыре круглых комочка. Какое же это было наслаждение поглаживать мягкий мех и разговаривать с кошкой-мамой. Она мурлыкала в ответ, словно ей тоже была приятна дружеская близость человека. И Марко рассмеялся.

— Просто удивительно, как все изменилось, — сказал он вслух. — Я радуюсь почти так же, как если бы нашел окно.

Благодаря беззащитным, не таящим в себе никакой опасности существам, он не чувствовал одиночества. Марко придвинулся поближе к нижней полке, слушая благодушное материнское мурлыканье, время от времени заговаривал с кошкой и поглаживал ее теплый мех. Уже один ее фосфоресцирующий взгляд успокаивал.

— Мы отсюда выберемся — и ты, и я, — сказал он, — мы не очень долго здесь пробудем взаперти, киска.

Он не боялся, что скоро почувствует голод. Он всегда мало ел и подолгу вообще ничего не ел, когда путешествовал, и уже на собственном опыте давно убедился: голод — не такое ужасное страдание, как думает большинство людей. Вот если ты думаешь, что скоро проголодаешься и начнешь считать часы с того времени, как ел в последний раз, ну, тогда жди жестокого, терзающего внутренности голода. Однако Марко знал, как надо вести себя во время вынужденного поста.

Время тянулось медленно, но он понимал, что так оно и будет и не к чему считать часы и задавать себе ненужные вопросы, а какое сейчас время дня. Ему несвойственно было нервничать, подобно отцу он мог стоять, сидеть или лежать совершенно спокойно. Иногда до Марко доносился шум с улицы от проезжающих повозок и экипажей. Уличный шум тоже не позволял чувствовать себя совершенно одиноким. Он по-прежнему сидел рядом с кошкой, чтобы можно было дотронуться до нее рукой. Иногда он поглядывал на то место над дверью, где мрак казался не таким густым.

Возможно, тишина, темнота, мурлыканье кошки, а может быть, в силу этих трех причин мысли его становились все тягучее и ленивее. Наконец они исчезли, и Марко заснул. Кошка-мать помурлыкала еще немного и тоже уснула.

15

Голоса во сне

Марко безмятежно проспал несколько часов. До него не доносилось ни звука, но перед тем как проснуться, он что-то услышал. Ему пригрезилось, что где-то далеко звучит голос, и, еще борясь со сном, он попытался понять, что говорит голос. Затем до слуха донеслось звяканье металла, и он встрепенулся. Он уже осознавал происходящее и понимал, что действительно слышал голос и голос еще звучит. То был голос очаровательной особы. Говорила она через дверь и очень быстро, словно сильно спешила.

— Тебе придется самому его поискать, — услышал Марко, — у меня нет ни минуты времени.

Затем он услышал, как поспешно удаляются шаги и ее слова.

— Ты слишком хороший, чтобы остаться в погребе. Ты мне понравился!

Марко подбежал к двери и попробовал ее открыть, но она по-прежнему была заперта. Кто-то быстро взбежал по ступенькам в коридор, промчался по холлу, а потом со стуком захлопнулась входная дверь. Эти двое покинули дом, как угрожали. Голос, который он слышал за несколько минут до этого, был взволнован и тороплив. Что-то их очень испугало, и они в большой спешке бежали.

Марко повернулся и прислонился спиной к двери. Кошка проснулась и смотрела на него во все свои зеленые глаза, а потом начала ободряюще мурлыкать. Она действительно помогала Марко думать. И он думал, думал, стараясь припомнить все до мельчайшей подробности.

«Зачем она приходила? Зачем-то ведь пришла, — сказал он себе. — Что она сказала? Я слышал что-то, не все, потому что еще спал. Но то, что я слышал: «Тебе придется самому его поискать, у меня нет ни минуты времени». А потом, когда она бежала по коридору, то крикнула: «Ты слишком хороший, чтобы остаться в подвале. Ты мне понравился!»

И Марко все повторял и повторял эти слова, стараясь воспроизвести в памяти интонацию, голос, который звучал как бы во сне, но который он действительно слышал.

Но зачем она приходила? Ведь она очень спешила, чтобы, не имея никакой основательной причины, все же улучить мгновенье и спуститься вниз. Так почему? Она сказала, что он ей понравился. Но если он понравился, значит, она приходила сделать что-то доброе. Единственное, что она могла сделать в этом отношении, так это помочь ему выбраться из подвала. Она ведь дважды говорила, что он «слишком хорош для подвала». Если бы он не спал, то услышал бы все и понял, что она от него хочет и что он должен сделать. Но что она сказала прежде всего? «Тебе придется самому его поискать». Поискать. Что именно? И Марко напряженно думал: что он должен искать?

Он сел на пол, обхватил голову руками и сильно прижал пальцами веки, так, что перед глазами поплыли разноцветные пятна. И через несколько минут он вспомнил то, что могло показаться сном, но теперь он был уверен в реальности случившегося. Металлический звук! Упало что-то металлическое, возможно, кольцо. Женщина бросила что-то, и это звякнуло при падении. И она бросила его в щель между кирпичами около двери. Она бросила ему ту единственную вещь» которая могла его освободить. Она бросила ему ключ от подвала.

Марко так взволновался при мысли об этом, что голова у него пошла кругом, и он сразу же подумал, что бы на этот счет сказал отец — а он бы сказал, что надо успокоиться. Если он хочет сохранить способность думать, то должен держать себя в руках и не позволять даже радости поколебать его выдержку. Где-то в маленьком мрачном подвале есть ключ и его нужно найти в темноте. Женщина, которая достаточно хорошо к нему относилась, чтобы дать ему шанс вырваться на свободу, знала, что не может сама отпереть дверь и выпустить его. Ей необходима была отсрочка. Ему надо найти ключ, и на это, конечно, потребуется время. Им надо было удалиться на достаточное расстояние, прежде чем он выйдет из подвала.