колхозники косят траву.

1947

РАССВЕТ

Я засыпаю на закате

и просыпаюсь па заре.

Под небесами

в хвойной хате

хлопочут птицы на горе.

Идет кабан на кабана,

ковыль дымится на ветру.

И отступает тишина

за перевалы поутру.

Как порванные небеса,

лежат озера синие.

Люблю леса осенние!

И с поводка спускаю пса.

И он ползет по бережку.

Потом прыжок -

и он в пруду.

Он тянет утку,

на ходу

выплевывая перышки.

Я жду его под ивами,

как на земле ничьей.

С глухими переливами

течет ручей.

Я достаю два кремешка

и высекаю искру.

Снимаю сумку с ремешка

и вынимаю миску.

Готовлю ужин на двоих.

Горит костер у ног моих,

вокруг трава в золе.

И я среди ветров степных,

среди собратьев кочевых -

как равный на земле.

1946

ЛЕС

Карпатские дубы

в листве бледно-зеленой,

как будто бы столбы,

как будто бы колонны...

Шершавая кора

под мхом голубоватым,

в зарубках топора -

в коричневых заплатах.

Как башня, душный лес.

В прогалину - в оконце -

с безоблачных небес

наотмашь греет солнце.

Система мощных линз

мне прижигает спину.

...Бегут деревья вниз,

и я спешу в долину,

и птичий перезвон

становится все глуше.

Там тинистый затон

на самой кромке суши.

Я для тебя сорву,

когда приду к затону,

волшебную траву -

шальную белладонну,

чтоб любовалась ты

карпатскими лесами,

на травы и цветы

чтобы смотрела ты

огромными глазами.

Но ты нашла в лесу

в чащобе лесоруба:

он всю эту красу

валил на землю грубо.

И ты права опять:

сейчас нужней Карпатам

не лес, чтоб в нем гулять,

а бревна - новым хатам.

1946-1947

КОРЧЕВКА

Лесорубы пням обрубают лапы

и корчуют культяпки

из мерзлой земли.

И тягач, подминая ухабы,

в белом облаке,

в снежной пыли

по делянке лениво кружит:

постоит и опять пойдет,

круг сужая все уже и уже,

гусеницей землю гребет.

И как дернет дупластый обрубок -

в три обхвата здесь были дубы, -

дрогнет трос,

и в морозных клубах

вот-вот станет тягач на дыбы.

И уже на земле воронка,

будто тонная бомба вошла.

Выгорает кустарник дотла,

и становится пашней

лесная сторонка.

С бороной идут мужики -

обживают тысячи га.

И куда ни ступит нога:

все засеяно -

до реки.

Пень

вцепился корнями в пласт:

землю

он никому не отдаст.

Мы возьмем ее!

Мы сильней!

Мы закончим корчевку пней!

Но не завтра

и не на днях -

полпланеты в корявых пнях.

1947

НОВОСЕЛЬЕ

Осень скачет сквозь ненастье

на поджаром иноходце.

Иноходец рыжей масти,

грива в легкой позолотце.

Там, где соляные копи,

где тропинка круто вьется,