Семейный строй оказывал сильное влияние на условия и обычаи брачного выбора. В задругах Северо-Западной Болгарии санкцию на брак давал домовладыка — дед, прадед, старший дядя. По некоторым сведениям из восточных областей страны, в сложных семьях вопросы заключения брака выносились на семейные советы.{379} Но большая часть источников конца XIX — начала XX в. указывает на решающую роль родителей (точнее — отца при совещательном голосе матери) в выборе брачных партнеров для детей, что соответствует наибольшему распространению в это время двухпоколенных семей, а также растущей самостоятельности семейных ячеек в составе больших.{380} В районах развитого ремесла и отходничества, где молодые люди не безраздельно зависели от отцовского наследства, отмечаются случаи отказа от женитьбы на нелюбимых девушках.{381} Но материальная зависимость от родителей и здесь имелась, получение наследства было весьма желательно, а отцы все чаще нарушали старый обычай непременного и равного распределения его между сыновьями, наказывая тем за непослушание. Само заключение брака всюду по традиции было связано с немалыми расходами, которые под силу были лишь родителям молодых, да и те подчас залезали в долги. Это — обильные угощения на этапах свадебной церемонии, свадебные дары, которыми обменивались семьи молодых. В исследуемый период имел еще распространение архаический обычай брачного выкупа, так называемое отцовское право (прид, баба-хакъ, агърлък). Правда, он обнаруживал тенденцию к перерождению в подарки родителям невесты от семьи жениха — обычно обуви ремесленного производства. Больше брачный выкуп сохранялся в Западной и Южной Болгарии, где имел нормативную силу: при его несоблюдении брак расстраивался. Смысл выкупа заключался в компенсации семье девушки за утрату в ее лице работницы.{382} Прибавим к этому, что послушание родителям было господствующей этической нормой, поддерживаемой обществом.
Пассивность молодых людей в брачном выборе не означала их равнодушия к этому вопросу. Любовные мечты и переживания захватывали девушку и парня еще в раннем юношеском возрасте. Народные песни полны лирических сюжетов, повествующих о счастье молодых, соединившихся по любви, о трагедиях неразделенных чувств и разлуки. Готовясь вступить в брак, молодые люди старались найти себе пару по душе, хотя случалось, что они руководствовались и соображениями расчета.
Материалы из разных областей Болгарии выявляют значительное сходство представлений об идеале брачного партнера, в которых дети и родители были в целом единодушны. В девушке привлекали скромность, целомудрие, уважение к родителям и к родственникам («Кто почитает отца и мать, тот будет уважать и свекра со свекровью»),{383} статная фигура, умение вести хозяйство и выполнять традиционные женские работы; в юноше ценились сила, ловкость, трудолюбие. Для молодых, естественно, имела значение и красота. У родителей же выступали на первый план практические соображения, в число которых, кроме перечисленных личных качеств, входили имущественное состояние, желание породниться с той или иной семьей. Взаимная симпатия детей учитывалась, но не имела решающего значения.{384}
Переход от подросткового возраста в брачный происходил у девочек в 13–15 лет, у мальчиков — в 15–18. Он отмечался получением права на посещение мест сборов молодежи и на завязывание там отношений ухаживания, а также на участие в обрядах, знаменующих переход в другую возрастную группу: лазарование на вербное воскресенье (для девушек) и рождественское колядование (для юношей). Но фактически в брак вступали как правило, позднее: девушки 16–18 лет, парни — 18–22,{385} ибо, помимо физической зрелости, учитывались степень подготовленности к семейной жизни и интересы родительской семьи. Последние в Западной Болгарии нередко входили в противоречие с критерием физической зрелости: чтобы пораньше заполучить работницу в семью, женили мальчиков 14–16 лет на девушках 20–25 лет, которых по той же причине не спешили выдавать замуж.{386} В целом наблюдалась тенденция к повышению нижней границы брачного возраста и к выравниванию его у юношей и девушек с небольшим превышением у первых.
Переход в брачный возраст демонстрировался изменениями в одежде и в поведении. Одевались опрятнее, наряднее, вели себя сдержаннее, чем подростки. Девушки выходили на улицу с цветком, заткнутым за платок; парни появлялись на молодежных сборах с цветком за ухом, щеголяли резным пастушьим посохом. В некоторых районах молодых людей отличали особые детали костюма, а также изменение прически.{387} Если в семье было несколько детей брачного возраста, лучше одевались старшие. В хороводе старшая сестра вставала ближе к ведущему, а младшие — за ней. Это объяснялось тем, что женились и выходили замуж по старшинству. Нарушения этого обычая были редки и осуждались. Более терпимо относились к сестре, «опередившей» брата, и особенно строго соблюдали очередность сестер.{388} Таким образом, для времени вступления в брак имел значение и относительный возраст.
Круг родственников, с которыми запрещалось вступать в брак, в разных районах Болгарии несколько варьировал, отражая разные стадии развития семейно-родственных отношений. Наблюдалась тенденция сужения этого круга до четвероюродных и троюродных сиблингов (последняя норма совпадала с нормой канонического права). В районах архаического быта соблюдались запреты до 5-го, 7-го и даже 9-го колен, причем в некоторых местах запреты по женской линии были строже, чем по мужской, в других же — наоборот.{389} Брачные запреты распространялись и на лиц, связанных искусственным родством. Наиболее строгими они были по отношению к крестным-кумам и их родне. Нельзя было также вступать в брак с лицами, усыновленными родителями, с побратимами и посестримами, с молочными братьями — сестрами. Считалось, что роднились между собой и с молодоженами исполнители некоторых обрядовых ролей на свадьбе.
Крестьяне предпочитали заключать браки в своем селе или в пределах группы сел, связанных тесным общением, а часто и сходством культурно-бытовых традиций. Важным основанием для этого была и известность репутации семей, из которых происходили молодые. Но по мере разрушения замкнутости болгарского села при капитализме эти традиции слабели, и в исследуемый период отмечается немало отклонений от них.{390}
Межнациональные браки в деревенской среде почти не засвидетельствованы. Не допускались и браки между представителями разных вероисповеданий.{391} Болгары-мусульмане были эндогамной группой. В эпоху османского владычества обычай воздержания от смешанных браков способствовал сохранению небольшого болгарского народа от ассимиляции.
Браку предшествовал период, во время которого молодые имели возможность общаться, узнать и полюбить друг друга (период драговане, галене, лаганье, вревенье, либенье), исполненный больших волнений и мыслей о предстоящем браке, ибо цели ухаживания, по народным представлениям, были всегда матримониальные. Знакомства и любовные отношения молодых завязывались как во время коллективных работ (посиделки, помочи), так и на хороводах, устраиваемых по большим праздникам в центре села, а по малым и в воскресные дни — на квартальных хорищах. Поводом для встреч было хождение девушек за водой, где их поджидали парни. Встречались и на соборах — престольных праздниках своего и соседних сел, где можно было расширить круг знакомств. На молодежных сборах обычно присутствовали женщины, следя за поведением молодых и присматривая себе будущих снох.{392}
