Веней Стебловым как храм Йо. Более всего оно напоминало египетские пирамиды, их Субботин сподобился в прошлом году увидеть собственными глазами, когда совершал вояж по далекой и почти сказочной стране. А тут, можно сказать, под боком, в черте города, выросла такая махина, возведение которой явно не под силу нашим строителям.

Минут пять Субботин толокся у входа в храм, изучая непонятные знаки, которыми были испещрены его стены. Ничего в тех знаках он, естественно, не понял, зато обрел необходимый настрой для продолжения путешествия. Под своды храма он шагнул с пистолетом в руке.

– Спрячь, – прошипел ему в спину Гриня. – оракул все видит. А людей в храме нет.

Придурок оказался прав: пройдя по широкому и хорошо освещенному тоннелю, путешественники поневоле очутились в зале, и он действительно был пуст. В том смысле, что людей здесь не было, зато в самом центре красовался огромный светящийся шар, сразу же привлекший внимание Субботина. Впрочем, внимание его привлекли и иероглифы на стенах. Один из них вдруг ожил под пристальным взглядом авторитета и отразил, словно на экране телевизора, жизненный путь Субботина – от рождения и по нынешний скорбный день. Было в этом сделанном чьей-то умелой рукой фильме и то, что крутой мафиози тщательно прятал от правоохранительных органов. Кое о каких своих грехах он уже успел забыть и был неприятно поражен, что есть, оказывается, место, где все это фиксируется скрупулезно, с одной, видимо, целью – предъявить в один далеко не прекрасный момент счет гражданину Субботину за неправедно прожитую жизнь. Увиденное испугало авторитета не на шутку. Но были в этом странном фильме и кадры, которые вроде бы выпадали из общего ряда. Во всяком случае, они искажали факты биографии авторитета до полной неузнаваемости, переводя их в плоскость галлюцинаций. Ну, не был Субботин вождем племени и предводителем наемной дружины. И на титул гайосара не претендовал. Тем не менее чертов телевизор бесстрастно показывал ему сцены из исторического боевика, в котором Субботин сыграл едва ли не главную роль и был убит чуть ли не в шаге от цели каким-то мрачным типом со смутно знакомым лицом. На этом фильм, собственно, и закончился.

– Выходит, все это действительно было? – вслух произнес потрясенный Субботин.

Его вопрос эхом разнесся по гигантскому помещению и, самое поразительное, нашел-таки отклик у этих холодных и вроде бы безучастных к человеческому существу стен.

– Разумеется, было, дорогой Садок, – раздался вдруг спокойный и чуть насмешливый голос, – и очень жаль, что ваша карьера в качестве гайосара так и не состоялась. Для оракула вы теперь всего лишь покойник.

Субботин резко обернулся на голос и не сразу узнал в облаченном в роскошные, шитые серебром и золотом одежды человеке давнего своего партнера по сомнительным делам.

– Аркадий Семенович, – опередил растерявшегося авторитета Гриня. – А мы вас ищем. Все морги обзвонили. Такая потеря для нашего города.

– Здесь я гайосар Йоан, – презрительно скривил губы Иванов.

– Виноват, – быстро поправился Гриня. – Рады вас видеть в добром здравии, ваше императорское величество.

– Уже лучше, – милостиво кивнул головой новоявленному подданному гайосар. – Быть тебе при моем дворе главным кравчим.

– Покорнейше благодарим, ваше величество, – продолжал дурачиться Гриня, чем вызвал гнев Субботина.

А того не на шутку раздосадовал вид Аркадия. Человек в буквальном смысле купался в золоте, забыв о взятых перед серьезными людьми обязательствах. Авторитет полагал, что, по крайней мере, часть хранящегося здесь золота принадлежит ему. И немалая часть.

Иванов выслушал претензии подельника все с той же кривой усмешкой на устах. Надменное лицо его хранило выражение брезгливого величия, и Субботину вдруг пришло на ум, что Аркашка свихнулся среди всей этой роскоши и нуждается в уходе и лечении. Но, чтобы оказать ближнему посильную помощь, его следует отсюда вытащить вместе с хранившимся здесь золотом. К сожалению, попавший по чужой дурости в ловушку авторитет обратной дороги не знал. Зато эту дорогу наверняка знает свихнувшийся Иванов, и если его как следует прижать к стенке, то он наверняка расколется. Однако вид извлеченного из кармана субботинского пальто пистолета его величество нисколько не смутил. Он лишь пожал плечами и махнул рукой. Надежный «Макаров», не раз выручавший Субботина в разных передрягах, выскользнул из его пальцев и упал на разрисованный пол. Авторитет стремительно нагнулся, чтобы его подхватить, но, увы, поймал он только воздух. Пистолет исчез, словно его никогда и не было.

– Ты удивительно непонятливый человек, Саша, – сказал Аркадий Семенович. – Я же тебе русским языком сказал, что в этом мире мне все подвластно. Я его гайосар. Я здесь устанавливаю законы, а остальным остается либо принять их, либо умереть.

– Умереть я не могу, Аркадий, – спокойно отозвался Субботин. – Если верить вон тому иероглифу, то меня в этом мире уже убили.

Иванов засмеялся, судя по всему, шутка старого знакомого ему понравилась. Аркадий Семенович, несмотря на свой показной блеск, все-таки выглядел излишне возбужденным. Видимо, еще не привык к роли повелителя этого призрачного мира.

– Ладно, – сказал он, отсмеявшись, – не буду долго мучить вас в прихожей. Прошу к столу, господа.

Роскошное одеяние гайосара Йоана незаметно для глаз гостей сменилось самым обычным цивильным костюмом. Да и сам Иванов как будто преобразился, вновь став насмешливым и язвительным Аркадием Семеновичем, которого Субботин знал не один год. Похоже, авторитет поторопился с диагнозом, и Иванов пребывал в трезвом уме и твердой памяти.

Стол был накрыт воистину по-императорски. От золотой посуды у Субботина зарябило в глазах. Собственно, золото было повсюду. Вкупе с драгоценными камнями оно украшало в изобилии и стены и мебель. Субботин не был большим знатоком по части ювелирных изделий, но, по его мнению, все эти украшения и посуда тянули на многие сотни миллионов долларов. И надо полагать, в этом огромном храме не один такой зал. Выходит, Веня и Гриня не соврали, когда утверждали, что Аркадий Иванов, по прозвищу Крот, несметно богат.

– Надеюсь, вино не отравлено, – глупо хихикнул придавленный неземным великолепием Гриня.

– Пей, холоп, – высокомерно прикрикнул на него сидевший во главе стола Иванов, – кому ты нужен.

Субботин тоже отпил из кубка. Вино оказалось неплохим, но авторитет предпочел бы водку или коньяк. Что касается посудины, то она ему очень понравилась. Появилось даже дурацкое желание сунуть кубок в карман небрежно брошенного в соседнее кресло пальто. Субботин, однако, пересилил себя и с удовольствием попробовал зайчатины в соусе, что назойливо мозолила ему глаза с самого начала трапезы.

– Хорошо ты здесь устроился, Аркадий, – усмехнулся Субботин, запивая нежное мясо сухим вином. – Но ведь это не более чем сон, пусть и гипнотический, насколько я понимаю.

– Мясо самое что ни на есть натуральное, – возразил Иванов. – Что же касается водки, то мне, к сожалению, не удалось убедить оракула в ее полезности. Видимо, в будущем водка находится под запретом.

– А пиво? – насторожился Гриня. – Неужели и пиво запретят?

– Пиво слева от тебя в серебряном кубке, – отмахнулся от назойливого гостя Иванов. – Оракул способен накормить и напоить не одну тысячу людей. Надо признать, что в будущем у нас будут весьма даровитые изобретатели и инженеры.

– Значит, это не гипноз?

– Как тебе сказать, Саша, – задумчиво протянул Аркадий Семенович. – Гипноз, пожалуй, тоже имеет место быть, но я бы скорее назвал все происходящее театром. Вот только актеров оракул или его хозяин выбирают по своему усмотрению, не всегда считаясь с их желаниями.

– Выходит, оракул – это просто машина, которой может управлять любой человек? – насторожился Субботин.

– Далеко не любой, Саша, – покачал головой Иванов. – У тебя, например, шансов нет никаких, иначе я не стал бы тебе всего этого рассказывать, а нейтрализовал бы еше у порога.