— Это несправедливо, — посочувствовал ему Пипин. — А почему бы вам не отправиться туда?
— Ну, как же я могу? Меня предадут военно-полевому суду. У меня семья. Мне о ней надо думать. Капитан приказал…
— Как вы считаете, я главнее капитана?
— Само собой, сир.
— Тогда я освобождаю вас от несения караула.
— Одного слова мало. Как я докажу?
— Есть у вас фонарик?
— Конечно, сир.
— Одолжите его мне. — Пипин вошел в караульную будку и встал у полочки, на которой лежала пачка бумаги и карандаш.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Вотен. Сержант Вотен, сир.
И Пипин написал: «Настоящим сержант Вотен освобождается от несения караула и получает разрешение уволиться в отпуск сроком на две недели, начиная с…».
— Который час?
— Двенадцать двадцать ночи, сир.
«…с 12.20 ночи», — закончил Пипин. Он поставил дату и подписался: «Пипин IV, король Франции, главнокомандующий всеми вооруженными силами». Потом протянул приказ и фонарик сержанту.
Тот посветил на бумагу и внимательно прочитал ее.
— Трудно придраться, сир. Но кто будет нести караул?
— Я пригляжу за воротами.
— А вам разве не хочется поглядеть на бесчинства, сир?
— Не особенно, — ответил Пипин.
Он проводил взглядом счастливого караульного, укатившего на велосипеде в сторону Парижа, а затем сел на землю и прислонился к будке.
Ночь была холодная, ярко светили звезды и стояла абсолютная тишина. Ни одного автомобиля на шоссе. Вдали над Парижем стояло зарево от городских огней. Сзади темнела громада дворца. Пипину подумалось, что, по крайней мере, полсотни лет здесь не бывало такой тихой ночи.
Вдруг он услыхал отдаленный гул мотора, потом увидел фары быстро приближающейся машины. Взвизгнув тормозами, она остановилась у ворот. Это был бьюик с откидным верхом. Огни ослепили Пипина, сидящего на земле.
Из машины, не выключая мотора, выскочил Тод Джонсон.
— Побыстрее, сэр. Садитесь.
— Скорей, отец! — раздался из машины голос Клотильды.
— Вы наденете на себя что-нибудь из моей одежды, когда поедем, — сказал Тод. — К рассвету доберемся до Канала.
Пипин медленно поднялся.
— Что вы собираетесь предпринять?
— Хотим перебраться на ту сторону.
— Значит, дела настолько плохи?
— Вы ничего не знаете, сэр. В Париже сумасшедший дом. Вас низвергли. Все орут, требуют республику. Если бы не мой американский номер на машине, нам бы не пробиться.
— Где мадам?
— Не знаю, сэр. Должна была ехать с дядей Чарли, но куда-то девалась.
— А где дядя Чарли?
— Двинулся на юг. Хочет перебраться в Португалию. Давайте, сэр! Поехали!
— Вам же не грозит опасность, — сказал Пипин. — В чем дело?
— Вы не послушались меня, — упрекнул Тод. — У вас не было денег, не было полномочий. Даже держателей акций и тех не было.
Пипин подошел к машине.
— Как ты, Клотильда?
— Нормально.
— Куда ты поедешь?
— В Голливуд, — ответила она. — Не забудь, я все-таки актриса.
— Я и забыл, — сказал он. — Вы позаботитесь о ней? — спросил он Тода.
— Ясное дело. Давайте, сэр, залезайте! Не беспокойтесь ни о чем. Может, вы научитесь куриному бизнесу, и вам понравится. Можете писать статьи. Все пишут статьи. Надо ехать, сэр, пора. У меня тут бутылка коньяку, глотните.
Пипин отпил прямо из бутылки. И неожиданно засмеялся.
— Не волнуйтесь, — подбодрил его Тод. — Мы вас провезем.
— Я не волнуюсь, — сказал Пипин Эристаль. — Просто я подумал про Юлия Цезаря. Ему это однажды удалось. С пятью легионами он окружил Верцингеторикса в Алезии и усмирил Галлию.
— А может, Галлии вовсе не нужно, чтобы ее усмиряли, — заметил Тод.
Король помолчал, потом сказал:
— Похоже на правду. Так что, наверное, даже Цезарю это не удалось. Усмирить Галлию, быть может, под силу только самим галлам.
— Поторопись же, отец, — позвала притихшая Клотильда, — Ты не представляешь, что там творится.
— Берегите ее — насколько один человек может уберечь другого.
— Поехали, сэр.
— Нет, — сказал Пипин. — Я не еду. Думаю, очень скоро они про меня забудут.
— Вас убьют, сэр.
— Не думаю. Я действительно этого не думаю. И потом, я не могу бросить Мари. Куда же она могла деться? Вы уверены, что она не уехала с дядей Чарли?
— Не уехала, сэр. В последний раз мы ее видели в Сансерре. Она шла за покупками с корзиной на руке. Значит, вы не садитесь?
— Возможно, это мой последний королевский поступок, — проговорил Пипин. — Слушайте мой приказ. Вы едете в Кале. А оттуда как угодно, но переправляетесь на тот берег, в Англию. Таков приказ, Тод. Выполняйте его.
— Но, сэр…
— Вы получили приказ, — повторил король, — Окажите мне последнюю дань уважения — повинуйтесь ему.
Он постоял, посмотрел вслед бьюику и зашагал к дворцу, чтобы отыскать вельветовую куртку и защитный шлем.
Той же ночью делегаты назначили себя Национальной ассамблеей. Они объявили Республику. Над государственными зданиями взвился трехцветный флаг.
Жандармерия наконец приняла меры, чтобы прекратить грабежи. Банки временно закрылись.
Господин Сонет под рукоплескания попросил господина Маго сформировать коалиционное правительство. Короля свергли и объявили вне закона.
Господин Маго сумел сформировать правительство за несколько часов. Коалиционное правительство просуществовало до 3 февраля следующего года.
Бензин в мотороллере кончился в Булонском лесу, и, прислонив его к дереву, Пипин продолжал путь пешком. Светало, когда он наконец свернул с Елисейских полей на улицу Мариньи.
Откуда-то из сумерек возник жандарм и остановил его.
— Есть у вас удостоверение личности, мсье?
Пипин достал портмоне и протянул ему пропуск. Жандарм стал внимательно его изучать.
— Пипин Эристаль. Как же, мсье, помню. Вы живете в доме номер один.
— Совершенно верно, — подтвердил Пипин.
— Столько развелось грабителей, — продолжал жандарм. — Я и не узнал вас в шлеме. Вы уезжали в поездку, мсье?
— Да, — ответил Пипин, — я долго отсутствовал.
Жандарм отдал честь.
— Сейчас как будто все успокаивается, — добавил он.
— Не хотите ли сигарету?
— Спасибо. О! «Лаки Страйкс».
— Возьмите всю пачку, — сказал Пипин и подмигнул. — Я был за границей.
Жандарм улыбнулся.
— Понимаю, мсье. — И он засунул сигареты под плащ в карман.
Пипину бесконечно долго пришлось нажимать на звонок, прежде чем, шаркая шлепанцами, появился заспанный консьерж в прескверном настроении и отпер чугунные ворота.
— Нашли времечко возвращаться, — пробурчал он.
Пипин вложил ему в руку банкноту.
— От Страсбурга путь не близкий.
— Вы из Страсбурга едете?
— Прямиком из Нанси.
— Сам-то я из Люневиля. Как там сейчас?
— Урожай громадный. Гуси большие, жирные. А вино, говорят…
— Слыхал, слыхал. А как там прошли выборы в Люневиле? Вот что важно. Понимаете, мэр там был вот такой… — Он сжал кулак и потряс им. — Перемена назрела — все чувствуют. То есть все, кроме… — Он опять сжал пальцы в кулак.
— Придется вас побеспокоить — просить отпереть нашу дверь, я потерял ключи…
— Так ведь мадам дома. Позвоните, и все. Ну и уборку она закатила! То ей вытащи, другое. Ох и фурия! Так вот, партия, которая держала в Люневиле всех в руках…
— Доброй ночи, мсье, — прервал его Пипин. — Я выслушаю вас в другой раз. Поездка из Нанси была долгая.
Он пересек двор, направляясь ко входу в конюшни. Снял шлем, пригладил пальцами волосы и тогда только нажал на светлую, слоновой кости, кнопку звонка.
Перевела с английского Н. Рахманова
