Как он жалок, плох, не смог сделать свою женщину счастливой! Мужчина метнул неадекватный взгляд на письмо. Эта бумажка стала единственной вещью, с которой он всю ночь разговаривал, вел беседы, изливая ей свою душу. И сочилась из его души одна слизь — черная, отвратительная жижа. Этот злополучный конверт без имени и адреса, просто белый лист бумаги, словно насмехался над ним безо рта и улыбки.

Она ни разу не назвала его Стешей, а ведь так любила. Его раздражало это дурацкое имя, как кличка у собачки, но Мариша обожала называть его Стешей и гладить своими нежными ручками, дарить тепло поцелуями и любовь каждым случайно брошенным на него взглядом. Но в этом письме из преисподней звучал лишь сухой, официальный тон, будто писала эти строки не Мариша, а бездумный робот, которому были чужды эмоции. Никаких чувств, кроме безразличия и равнодушия, просто констатация факта: устала, не любит, ошиблась, навсегда ушла от него.

— И ты почти закончилась, — несвязно пробубнил Стефан и бросил очередную бутылку на пол. Еще одна на половину опустела.

Его душа была такой же пустой, выжженное поле, чистый лист. Бутылки пустели одно за другой, и эта пустота словно втягивалась в него через каждую каплю коньяка или виски. Господи, он так скоро свихнется. В голове стучали как отбойный молот слова из письма о том, что Марина ошиблась, и он не смог стать ее мечтой. Он стал ее реальностью, убогой и жалкой, реальностью, в которой она не хотела жить.

Раздался звонок телефона, и Стефан с неохотой посмотрел на аппарат. Внешний мир его совсем перестал волновать, резко потеряло смысл все, работа в том числе. Только сейчас ему стало абсолютно точно понятно, что работа не имела значения, если, кроме нее, ничего нет. Раньше он много работал, жаждал денег, чтобы доказать себе самому, что он может быть приличным человеком; может добиться многого, сделать себя сам. А теперь, когда он узнал, что такое любовь, деньги превратились в цветные бумажки, не более того. Сейчас Стефан знал, что за деньги можно купить многое, но не все.

— О, боже, ты все еще звонишь, — промямлил он, будучи вырванным из своего полыхающего безумием мира надрывающимся телефоном.

— Алло, — с трудом ответил мужчина, собирая в своей голове слова по буквам.

— Стефан? — неуверенно спросила Лиза, не узнавая этот хриплый, тихий голос. — С тобой все хорошо?

Только не она! Когда уже Лиза оставит его в покое?! Он не мог даже слышать ее голос, слишком громкий, звонкий, резкий. Стефан слушал ее голос, и он будто говорил ему о его грязной похоти и неуместном влечении к другой женщине. Но теперь это все в прошлом, это мираж, едкий дым, который больше его не коснется. Он найдет свою Маришу, а Лизу уволит к чертям, выкинет из своей компании просто потому, что не может справиться с собственной слабостью.

— Что ты хотела? — грубо бросил он, не имея желания общаться с ней. — Какого черта не даешь мне отдохнуть?!

— Стефан, — заикалась девушка, будучи сбитой с толку его гневом, — Адиб дает тебе второй шанс. Я думаю, стоит им воспользоваться.

— Какой второй шанс? Что за херню ты несешь?

— Если ты еще в своем уме, то должен помнить, как сорвался с переговоров, хоть и извинившись, и нанес нашим восточным партнерам огромнейшее оскорбление. Я смогла уговорить Адиба остаться, сослалась на нерешаемые проблемы, которые и заставили тебя в экстренном порядке уйти со встречи. Адиб остался в Нью-Йорке и ждет повторной встречи с тобой, чтобы услышать объяснения твоему поведению.

— Лучше бы он свалил в свою страну ко всем чертям.

— Стефан, очнись! — повысила голос Лиза. — Я уже поняла, что ты напился, у тебя что-то случилось, но работа есть работа! Ты ставишь под угрозу не лично свою репутацию, а имидж всей компании, каждого работающего на тебя человека!

— Хватит кричать, — простонал он, шум в ушах грозил свести его с ума, — я все понял. О своем решении сообщу позже.

— Но…

Мужчина сбросил звонок и откинул телефон на диван, к бутылке. Что бутылка коньяка, которая не приносила облегчения, что телефон были ему одинаково не нужны. Он только потянулся к лежавшим на столе сигаретам, как в дверь позвонили. Да что за хрень? Почему нельзя оставить его в покое и дать убить себя никотином и спиртом?!

На пороге стояла Зара. Стефан показал ей на диван, приглашая пройти внутрь, а сам отправился к шкафу с алкоголем.

— Мне кажется, тебе уже хватит, — требовательно сказала она и перехватила бутылку в его руках.

— Тебе кажется, — еще более требовательным тоном ответил Стефан и дернул бутылку на себя. — Мне нужно опохмелиться.

— Не губи себя, скатиться на самое дно можно очень быстро, а вот подняться наверх будет гораздо сложнее.

— Тебе-то какое дело? Я же каменная стена, которая оказалась плохой настолько, что Марина трусливо сбежала, не в состоянии даже поговорить со мной, — прошипел он, но в голосе звучало столько обиды и боли, что сердце женщины пропустило удар.

Зара прошла в гостиную и устроилась на диване, морщась от зловонного запаха, пропитавшего весь дом: смесь всех видов алкоголя и несчетного количества выкуренных сигарет.

— Не держи на меня зла, Стефан. Я не хотела тебя обидеть, просто… это все ударило и по мне тоже. Знаешь, как хочется напиться в хлам, сидеть, так же заваленной бутылками и пустыми пачками из-под сигарет? Очень хочется, потому что душа рвется на части! Но я не могу, у меня есть семья: муж, который любит меня, и дочь, которая не должна видеть мать в подобном состоянии. И ты не поддавайся демонам, борись, как делал всегда.

— У тебя есть семья, ради них ты держишься всегда, каждую минуту своей жизни. А у меня и есть-то только эти бутылки и сигареты. Вот с ними я теперь и общаюсь, — произнес он и плюхнулся в кресло напротив.

— Чертова жизнь, — удрученно сказала женщина и, дотянувшись до пачки с сигаретами, взяла одну. — Я уже очень долгое время не курю, стараюсь этого не делать. Макс не одобряет, и я не хочу, чтобы Ди случайно увидела и подумала, что курить — это хорошо. Но сейчас мне кажется, что, если я не затянусь, какие-то струны в моей душе порвутся от напряжения окончательно.

Стефан подал ей зажигалку, а сам воздержался от курения. Он наконец-то увидел, что Заре не все равно, что ей не плевать. Она была подавлена, глубоко шокирована, это выбило ее из колеи. Ему стало легче, он переживал свое горе не один. Они вместе были поражены выстрелом в упор, точно в сердце или в голову, после письма и ухода Марины.

— Что там? — спросил он, показывая на черную сумку-переноску для ноутбука.

— Ноут Марины. Я забрала ее рабочий ноутбук, Макс пробил его по своим каналам. Пусто, абсолютно ничего подозрительного. Она даже на сайты неприличного содержания с него не заходила. Также я попросила проверить ее мобильный по номеру. Угадай ответ.

— Ничего?

— Совершенно чистый. Ее не украли, по крайней мере сейчас нет повода так думать. Никаких угроз, шантажа, запугивания, даже нет подозрительных ссылок. Просто ни-че-го.

— Возможно, кто-то мстит одному из нас таким образом. Где ее папаша сейчас?

— Насколько я знаю, его давно превратили в овощ в лечебнице. Он не опасен, даю слово. Даже если бы он смог каким-то образом выбраться оттуда, что бы смог сделать конченный псих? Уж точно он не смог бы обставить идеальное похищение, не оставив ни единого следа.

— Кто еще может иметь зуб на меня или тебя? Михаил мертв, папаша Марины, по твоим словам, овощ. Кто тогда?

— Не знаю, Стефан. Возможно, она действительно решила расквитаться с прошлым, но сделала это по-своему, нелепо.

— Расскажи мне правду, Зара. Откуда такая уверенность, что она ушла сама?

— Оттуда, Стефан, — тихо выговорила она и приготовилась разбить его сердце, — она совсем недавно рассказывала мне о ваших ссорах; говорила о том, что ненавидит себя за свое прошлое. Марина не сможет принять себя уже никогда. Ей не хватило моей поддержки и твоей любви, за все эти годы в ее голове не посветлело ни на грамм.