— Значит, вы — погоны, то есть из милиции… По нашу душу?

— По вашу, — кивнул полковник, который больше ничем не напоминал добренького дядечку из соседнего подъезда. — Только не из милиции, а из министерства безопасности.

Не дав им опомниться, оибисты коротко рассказали о ситуации с Украиной, после чего предложили действовать совместно. Внезапно Шаман просек двойной смысл аббревиатуры МБ — и «Московский бульвар», и Министерство безопасности. Остальные «легионеры», ошеломленные водопадом новостей, только моргали, пытаясь понять, насколько серьезно говорят им внезапно нагрянувшие челы из тайного ведомства.

Повторив, что претендентов на мировое господство надлежит привести в чувство, пока миротворческие эскадрильи летают над чужими головами, Давыдов закончил резонным доводом:

— Мы находимся на действительной службе, а вас можно считать резервистами. В случае большой войны вы все равно будете призваны. Почему бы не потренироваться заранее?

Полковник выжидательно поглядел на «легионеров». Череп смотрел главным образом на Лею и не без радости обнаружил, что ярость сползла с ее лица, сменившись заинтересованной задумчивостью. Первым прекратил играть в молчанку Леонтьев, пробубнивший:

— Череп уже говорил с нами об этом. Дело реальное. Может получиться, если привлечь много сильных хацкеров и управлять их действиями из единого центра.

— Координацию мы обеспечим, — заверил Давыдов.

Меркантильный и прагматичный Шаман без стеснения поинтересовался:

— Что мы будем иметь с участия в этой войне?

— Сомневаюсь, чтобы хохлы на большие денежные премии раскошелились, — честно сказал Давыдов. — Жлобы они. Но в случае успеха ордена и медали братского славянского государства всем нам гарантированы. И вдобавок — слава кулхацкеров, остановивших военную машину НАТО. Прекрасная реклама для фирмы.

— Нашей или вашей? — немедленно поинтересовалась Лея.

— Вашей. Конечно, вашей. О нашем участии никто не узнает. Во всяком случае, никто не сможет доказать, что мы приложили лапу к этому делу.

— А если узнают?

— Значит, получим клизму. Может быть, даже наш отдел передадут в другое управление и переименуют в какую-нибудь службу обеспечения сетевых мероприятий.

«Легионеры» мялись, обмениваясь настороженными взглядами. Все понимали, что времени на колебания не остается — в любую минуту над Киевом могли загудеть сирены воздушной тревоги. Понемногу верх брал азарт — очень уж хотелось помериться силами с заокеанским чудовищем, тем более, что бойцы виртуального фронта непосредственной опасности не подвергались.

После недолгих перешушукиваний Шаман осведомился, когда начинать.

— Рветесь в бой? — Череп ободряюще улыбнулся. — Начнут они. А мы будем наносить ответные удары.

Начальник ОИБ добавил, что во второй половине дня соберутся на инструктаж все группы, которые дадут согласие участвовать в операции. Затем еще раз напомнил:

— Только считайте, что нас нет. Работайте своими силами. Госструктуры подключатся лишь в самом крайнем случае.

— Сделаем в лучшем виде, — решительно заявил Шаман. — Мерканосы даже не поймут, что мы их отхакали.

Когда Давыдов умчался, старший лейтенант негромко сказал:

— Не обижайтесь, по-другому было нельзя. Нам очень нужен Гадюка. А теперь еще и ваша помощь нужна.

— Мы понимаем, — пробормотал Марцелл.

— Значит, вы на меня больше не в обиде?

Они замотали головами, и только Лея вызывающе заявила:

— Тебе придется постараться, чтобы заслужить прощение.

— Приложу все силы, — заверил Череп.

Ялта. Дом литератора.

Город лежал как на ладони, зажатый между морем и капитальными, в полный рост, окопами боевиков. Повсюду дымились разрушенные многодневными боями скелеты домов и продырявленные кумулятивными струями корпуса бронетехники. Повстанцы сопротивлялись ожесточенно, понимая, что отступать некуда, а пощады не будет — слишком много зверств натворили они за эти дни.

Самоходки вытянули в сторону Ялты длинные стволы и время от времени посылали снаряды по выявленным мишеням. Несмотря на яркий солнечный день, была отчетлива видна накрывшая весь город сеть вишнево-красных и фиолетовых нитей: многочисленные лазерные приборы беспрерывно прощупывали оборону противника, посылая координаты на винчестеры штабных компьютеров.

Маявшиеся бездельем офицеры спецназа восторженно обсуждали каждое удачное попадание, но подполковник Задемидко, командир дивизиона, остудил их энтузиазм, презрительно бросив:

— Дрянь старая. Снаряды «Дециметр» мы еще в Афгане использовали. Позавчерашний день.

Тем не менее было очень интересно следить, как прапорщик-артиллерист водит рукоятки, управляя полетом снаряда. Точность стрельбы казалась феноменальной — каждый второй выстрел попадал в цель.

Когда отгремел следующий залп, даже Задемидко заулыбался и сообщил, что обычных снарядов на такую работу понадобилось бы раз в тридцать больше. Вскоре дивизион покончил с очередным опорным пунктом, и рота Сердюка получила приказ выдвигаться для атаки.

Прокравшись дворами, капитан с тремя спецназовцами оказался в тылу огневой позиции. Штук десять боевиков с пулеметами, обосновавшись в кирпичной коробке сгоревшего особняка, сдерживали натиск целой роты и даже подбили танк, который теперь горел рядом с лежащим на боку троллейбусом.

Сердюк сделал сложное движение пальцами, и понявший его без слов сержант Михайлов отполз в кусты. Через минуту увешанный гранатами бородатый часовой валялся с перерезанным горлом, а четверо автоматчиков дружно метнули гранаты и бросились вперед, закончив дело очередями. Лишь один ваххабит успел открыть огонь, но тут же получил свою дозу свинца со стальными сердечниками.

Покончив с этой бандой, Сердюк продвинулся до следующего угла, откуда они закидали гранатами пулеметную точку. После этого рота подтянулась вплотную к оврагу, за которым вспучилась горка, увенчанная писательским пансионатом.

— Пане капитану, бачьте, чего у арабов было, — обратился к ротному Мартыненко.

— Думаешь, арабы? — переспросил Сердюк.

— Или пакистанцы — бис их разберет…

Наемники действительно были экипированы по высшему разряду: и новейшие заокеанские автоматы, и значки министерства шариатской безопасности, и радиотелефоны с какими-то дополнительными устройствами, назначения которых никто не сумел понять. Сильнее всего смущал крохотный дисплей, в котором светились три десятичные дроби.

Понажимав на кнопки, капитан разобрался, как переключаются частоты, и вскоре настроился на волну, где звучала украинская речь: командир 1-го батальона докладывал комбригу о штурме Главпочты.

— Они этакой крохотулей все наши переговоры слушают! — охнул Ужвий.

Это было неприятно, но нет худа без добра. Изучив карту города, найденную при убитом офицере шариатской безопасности, капитан включил штатную рацию и открытым текстом сообщил полковнику, что намерен штурмовать гору по улице, которая тянулась спиралью до самой вершины.

— Только скажите пушкарям, чтобы разнесли к е… матери столовую, — попросил он. — Там, по моим данным, опорный пункт оборудован.

Застегнув футляр рации, он победоносно поглядел на взводных и подмигнул. Ужвий вскричал, задыхаясь от негодования:

— Ты что творишь, москальская харя! Враг же все узнает!

— Хай узнает. На южном склоне будет топтаться Мартыненко с БТРами. А ты со своими гуцулами полезешь с востока, где нас никто не ждет. Склон там отвесный, но на карте железная лестница отмечена.

Гору окутал дым. Это подполковник Задемидко угодил «Дециметром» точно в столовую Дома литераторов.

Поднявшись по ржавым ступеням, взвод Ужвия внезапной атакой захватил служебный корпус, поливая гостиницу автоматным огнем. Захваченные врасплох моджахеды понесли солидные потери и сопротивлялись без энтузиазма. Вскоре к гуцулам присоединился Сердюк со взводом Яременки, а чуть позже трофейный радиофон заговорил по-русски: