Иван достал тушь, перо, раскрыл книгу и задумался: что же написать? Что-нибудь оригинальное о добром сердце, щедром и открытом, как ладонь. Но тут же рассердился на себя: чего это он вздумал! Пусть это Женька Курочкин гонится за красивостью да необыкновенностью. А ему, Сергееву, и по-простому сойдёт.

И чётким шрифтом, каким обыкновенно он подписывал школьные чертежи, написал:

«В день семнадцатилетия, Лиде Нориной от школьного товарища, с пожеланием счастья!»

Поставил число, месяц, год, чётко расписался и облегчённо вздохнул: о подарке больше думать не нужно.

И всё-таки идти к Нориной на день рождения Ивану не очень хотелось. За день он раза три проходил мимо Ириного дома в надежде увидеть её, но всё было напрасно. Оставалось только одно — надеяться на встречу у Лиды.

Чем ближе подходил срок, тем больше сомнения одолевали Ивана. То ему казалось, что он перепутал число и Лида приглашала его совсем не на это воскресенье, то он думал, что его появление вызовет недовольство родителей Лиды и гостей, то появлялись сомнения в том, придёт ли туда Ира. Долго он колебался: идти или не идти, но, наконец, решил твёрдо: пойду!

Теперь оставалось только решить, к какому времени идти. Приглашение было на шесть часов, но Иван читал в каком-то романе, как один герой оказался в весьма неприятном положении, придя минут на пять раньше и застав хозяев в самом разгаре подготовки к празднеству. Но и опаздывать — тоже вроде бы неприлично.

И всё же решил прийти попозднее. Лучше извиниться за опоздание, чем помешать, и поэтому стать неприятным гостем.

Когда он вошёл в подъезд Лидиного дома, спрашивать кого-либо о том, где она живёт, было не нужно. Его вела по этажам доносившаяся музыка. Поднялся на третий этаж. И хотя дверь ему открыла незнакомая девушка, он был уверен, что не ошибся.

Дом был старой постройки, ещё пятидесятых годов, с высокими потолками, большими прихожими. Но и эта большая прихожая была, казалось, целиком завалена пальто. Они висели на вешалках, лежали внавалку в кресле. Иван примостил своё сверху и прошёл в комнату. Ещё на пороге окинул всех взглядом. Почти все были знакомые. Увидел Тольку Короткова, Серёжку Вьюна, Женьку Курочкина. Навстречу ему спешила виновница торжества с приветливой улыбкой на лице:

— Здравствуй, Ваня. Молодец, что пришёл. Проходи.

«Иры нет. Зря пришёл!» — мелькнула в голове Ивана мысль. Но в это время из соседней комнаты, откуда раздавался стук расставляемых тарелок, выглянула Ира. Иван заметил, как благодарно приветливо распахнулись её серые глаза, и он радостно улыбнулся в ответ, шагнул к Лиде и сказал, глядя по-прежнему на Ирину:

— Поздравляю тебя, Лида. И вот подарок — «Сердце на ладони».

Протянул ей книгу. Лида проследила за его взглядом и лукаво засмеялась:

— Книгу — мне, а сердце — другой?

Иван, обычно быстро смущающийся, на сей раз даже внимания не обратил на её шпильку. Обошёл Лиду и заспешил к Ире. Подойдя к ней ближе, он заметил, что поверх праздничного красивого платья на ней был надет домашний фартук.

— Помогаешь по хозяйству?

— Как видишь.

— Может, что надо по физической части? Так я могу…

Ирина словно погладила его взглядом и засмеялась:

— Нет уж, сами как-нибудь обойдёмся. А то от твоей помощи половина тарелок в осколки может превратиться. Иди лучше к ребятам, поболтай с ними.

Она скрылась в столовой комнате. Иван поздоровался со всеми. К последнему подошёл к Женьке Курочкину, одиноко приткнувшемуся в углу.

— Привет, старик!

— Здорово, — хмуро ответил Женька.

— Ты что какой пасмурный?

— Зато ты сияешь, как медная кастрюля после чистки кирпичом.

Но и его язвительность никак не отразилась на благодушном настроении Ивана. Он вспомнил разговор с Ириной.

«Переживает, — подумал он. — Нина-то не пришла. А он, наверно, ждал».

— Ничего, старик, — сочувственно проговорил он. — Всё ещё образуется.

Но это только ещё больше разозлило Женьку, который терпеть не мог жалости. Дёрнул плечом и сквозь зубы зло проговорил:

— А пошёл бы ты со своими сентенциями знаешь куда…

Иван и на этот раз не обиделся. Он понял, что Курочкина надо оставить одного, пожал плечами и отошёл к стоящим возле радиолы Тольке Короткову и Серёжке Абросимову. Они, как обычно, спорили.

— Да что ты понимаешь! — наскакивал Серёжка. — Адамо — это новая классика эстрады!

— Какая уж там классика! — лениво отмахивался Толька. — По-моему, Эдуард Хиль нисколько не хуже.

— Что он говорит, что он говорит! — в отчаянии всплеснул руками Серёжка, обращаясь к Ивану. — Ты слышишь? Адамо и Хиль! Да это же несравнимо.

— Это в тебе рабское преклонение перед всем иностранным сказывается.

— Вань, скажи хоть ты ему, — умоляюще произнёс Серёжка.

— Нет, Анатолий, это ты зря, — укоряюще сказал Иван, сходу включаясь в розыгрыш. — Если уж и сравнивать Адамо с кем-нибудь, так это только с… Володей Сурковым.

Сергей онемел от возмущения. Толька не выдержал и засмеялся — Володя Сурков был участником местной клубной самодеятельности.

— Невежды вы провинциальные! Профаны вы дебильные! — обрёл наконец дар речи Серёжка. — Вам не музыку крутить, а хвосты у коров, чтобы они мычали погромче!

— Может, тиснем его за оскорбление личности? — заговорщически понизив голос и оглянувшись по сторонам, спросил Толька Ивана, но в это время в дверях показалась Лидина мама.

— Лидушка, приглашай всех к столу!

Все прошли в другую комнату, с шумом стали рассаживаться. Иван несколько замешкался, Ирина потянула его за руку и усадила рядом с собой. С другой стороны от Ивана пристроился Анатолий Коротков. Он подтолкнул Ивана локтем в бок:

— Смотри-ка ты, даже шампанское!

Иван только теперь обратил внимание на сервировку стола. А посмотреть было на что! Колбаса нескольких сортов, белая, похожая на сало, рыба, салаты, и ещё что-то совершенно непонятное, но выглядящее очень аппетитно. А в центре стола, окружённые бутылками лимонада, высились чёрно-белые башни шампанского.

Взрослых за столом почти никого не было. Только во главе стола, рядом с Лидой, сидела её мать и справа от них моложавая женщина, видимо, с мужем.

— А это кто? — негромко спросил Иван Ирину, показав глазами на заинтересовавшую его пару.

— Лариса, старшая сестра Лиды. С мужем, — одними губами ответила Ира.

— А отец у неё где?

— По-моему, в командировке.

Поднялась Лида и призывно махнула рукой:

— Открывайте шампанское! Мальчики, кто умеет?

Ребята переглянулись. Потом Женька Курочкин неторопливо взял бутылку, открутил проволоку. С негромким щелчком выскочила пробка, взбурлилось, заиграло в фужерах золотисто-жёлтое вино.

— За именинницу!

Все потянулись к Лиде чокаться. Некоторое время за столом царили шум и беспорядок, которые сменились стуком вилок и звоном тарелок.

Иван отпил немного и отставил бокал в сторону. Показалось неудобным пить сразу до дна, вдруг подумают — не видал шампанского сроду, накинулся.

— Давай поменяемся бокалами, — негромко шепнула Ирина.

— Зачем?

— Говорят, что если пить из одного стакана, то можно прочитать мысли друг друга. Не боишься?

Иван торопливо подвинул свой бокал. Нет, он не только не боялся, что она прочтёт его мысли, он даже хотел этого. Пусть она узнает, что он думает о ней: она самая красивая, самая умная, самая добрая, он любит её и хотел бы быть всегда с нею рядом, вот так, как сейчас.

Ирина маленькими глотками медленно потягивала вино и лукаво посматривала на Ивана.

— А ты что не пьёшь? — шёпотом спросила она. — Не хочешь узнать, что я думаю?

— Боюсь.

— Чего?

У Ивана в голове всё шумело и кружилось, но не от вина, а от близости Ирины, от ощущения необычного счастья. И он осмелился шепнуть ей:

— А вдруг узнаю, что ты меня не любишь!

— Глупый, — ласково шепнула она, положила свою руку на его и наклонилась к нему, но тут же отстранилась. — Смотрят на нас.