Меня даже не смущало присутствие посторонних. Наталья с Павлом внимательно прислушивались к нашему разговору. Но я не переживала по этому поводу, так как выворачивать душу все равно не входило в мои планы. Мы беседовали о книгах, фильмах, музыке – о том, о чем обычно разговаривают малознакомые люди, желающие узнать друг друга лучше.

Очень скоро выяснилось, что точек соприкосновения у нас немного. Куда меньше, чем с тем же Карасиком. Я ничего не слышала об уважаемых Селиверстовым авторах. Он же, в свою очередь, в пух и прах разнес любимых мною писателей, фактически обозвав мои литературные предпочтения банальными и продиктованными веяниями моды. Не скрою, меня это задело, и я стала с жаром отстаивать свое право читать все, что пожелаю. В итоге, разойдясь не на шутку, в какой-то момент даже перешла опасную черту, намекнув собеседнику, что он просто сноб. Но, испугавшись, тут же прикусила язык. Как ни странно, гром не грянул, молнии не сверкнули. Селиверстов только усмехнулся. Похоже, моя горячность его забавляла. Точно так же, как веселят взрослого, умудренного опытом человека рассуждения подростка. Неожиданно это оказалось обидно. Конечно, правильнее всего в подобной ситуации было бы замолчать, но, видимо, особым умом я не отличалась, так как продолжала спорить и доказывать. Мне вдруг стало важно, какое впечатление я произведу на этого человека, захотелось вызвать его интерес и симпатию.

На следующий вечер за мной зашел Павел и лично (!) отобрал наряд для предстоящего ужина. Выбор парня пал на простое и строгое платье, лишенное малейшего намека на романтику. Он еще раз напомнил, что я не должна предпринимать никаких активных действий и вести себя строго и по-деловому. Нужно разжечь интерес Карасика, и верный способ все испортить – это перейти в наступление. Юноша также уведомил, что на первой нашей встрече меня будет сопровождать Селиверстов – босс лично представит меня «объекту». После ужина мне следовало отправиться в свой номер и ждать дальнейших указаний, не ложась спать, так как позднее меня пригласят к шефу, чтобы обсудить результаты вечера. Иными словами, планируется «работа над ошибками».

Стоит ли говорить, что в ресторан я отправилась в самом гнустном и паршивом настроение, какое только можно вообразить. Ощущая себя подопытной крысой, которой, судя по всему, и была, покинула я в тот вечер номер.

Среди нарядных красавиц и пафосных кавалеров я ощущала себя, мягко говоря, не особенно уютно. Но очень скоро поняла, что никому нет до меня ровным счетом никакого дела, и потому немного успокоилась. Тем более что и ждать пришлось совсем недолго: в зале появились Карасик и Селиверстов с Натальей. Мужчины о чем-то оживленно беседовали, казалось, совсем не замечая присутствие дамы в их обществе. Не случайно та искренне обрадовалась, заметив меня. Она принялась отчаянно махать мне руками, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба.

Телодвижения девицы не остались незамеченными: Карасик проследил за направлением ее взгляда и увидел меня во всей красе.

Наверное, именно на такую реакцию и рассчитывал Селиверстов, затевая эту историю «с переодеванием». «Объект», до этого что-то весело рассказывающий своему спутнику, вдруг замолчал и даже на мгновение остановился. Однако реакция у этого господина оказалась что надо, так как он тут же взял себя в руки и вернулся к беседе. И все же ожидаемый эффект был произведен. И я, и Селиверстов это определенно заметили.

Подойдя к моему столику, мужчины галантно усадили даму и сели сами, после чего последовало короткое представление нас друг другу, сопровождаемое шуткой Селиверстова о «будущем отечественной журналистики».

В жизни Андрей Вениаминович оказался даже интереснее, чем на фото. Это был молодой, импозантный, подтянутый мужчина, над которым одинаково хорошо потрудилась и природа, и пластические хирурги – в прессе я находила упоминания о перенесенной Карасиком ринопластике. Правда, в других источниках писали, что то была вынужденная мера: якобы миллионеру повредили нос на ринге, но, как бы то ни было, красивый профиль Карасика имел «искусственное» происхождение.

– Так это вы будете моей неизменной спутницей в ближайшие две недели? – спросил он сразу после того, как формальная процедура знакомства была завершена.

Я скромно улыбнулась в ответ и, потупив глаза долу, промолвила:

– Ну, что вы! Я должна стать вашей тенью, но ни в коем случае не спутницей. Напротив, нашим читательницам куда интереснее узнать обо всех, – на последнем слове я сделала ударение, – аспектах вашей жизни. В том числе, и особенно, о личной ее составляющей. Поэтому вы можете не обращать на меня никакого внимания. Представьте, что я просто ваш секретарь.

– Скорее уж летописец, – Карасик хохотнул.

– Можно и так, – я снова обворожительно улыбнулась. Если и дальше так пойдет, к вечеру у меня скулы сведет от напряжения.

Селиверстов с Натальей сидели молча, внимательно наблюдая за ходом беседы. Мне показалось, девушка чем-то недовольна. Наверное, непривычно оказаться вдруг не в центре внимания. Что ж, добро пожаловать на борт корабля под названием «ничего-ничего, я тут сбоку притулюсь». Хотя, с другой стороны, она на этом судне пассажир совершенно случайный и долго уж точно не пробудет. Это мне плыть по жизни на этой посудине. Что же касается Селиверстова, то я давно уже уяснила – этот господин умеет скрывать свои истинные мысли и чувства, так что определить, что он думает, даже и не пыталась. Так ли я все делаю, правильный ли стиль поведения выбрала? Не слишком ли много улыбаюсь? Найти ответы на эти вопросы, опираясь на его реакцию, затея зряшная, заранее обреченная на провал.

Как ни странно, особых переживаний по этому поводу я не испытывала. Карасик относился именно к тому типу мужчин, с которыми любому человеку легко и свободно. Несмотря на его высокий статус, он оказался демократичен и прост в общении. В свое время мне выпало счастье (или несчастье) убедиться в том, что и Селиверстов мог быть таким, но это скорее исключение, нежели правило. Карасик же дело иное – он сразу располагал к себе собеседника, вызывая его симпатию и доверие.

Если бы не присутствие рядом шефа, зорким глазом следящего за каждым моим жестом и чутким ухом ловящего каждое слово, я бы наверняка расслабилась и получила удовольствие от беседы.

Увы, Александр Константинович сидел рядом и уходить никуда не собирался. Именно ему я была обязана своей зажатостью и скованностью. А ведь эти качества отнюдь не способствовали решению поставленной передо мной задачи, в чем очень скоро мне и удалось убедиться. В какой-то момент Карасик, уставший от моего неестественного смеха и кратких междометий в качестве ответов, потерял интерес к моей персоне и переключился на Наталью, чему та несказанно обрадовалась. Подобная рокировка не могла остаться незамеченной Селиверстовым, но, как ни странно, нисколько его не тронула. Хладнокровию этого парня мог бы позавидовать даже сам Джеймс Бонд. Мой босс, казалось, не видел недвусмысленных знаков внимания, оказываемых его спутнице посторонним мужчиной. Или у них, у миллионеров, так принято? Чего доброго, еще преподнесет девицу в дар. А что? Дарят же высокопоставленным чиновникам борзых щенков. Судя по всему, к возлюбленным в этой среде примерно такое же отношение.

Только одно непонятно: на кой черт Селиверстов притащил с собой эту девицу? Ведь с самого начала было ясно, что там, где она, мне мужское внимание и не светит.

Но времени на размышления не оставалось. Такими темпами мне на Ла Гомера не попасть никогда, так что пришлось перейти в наступление. Взяв со стола стакан с водой, я поднесла его к губам и «нечаянно» опрокинула себе на грудь, затем охнула и вполне натурально покраснела. Особенно притворяться не пришлось – мне и впрямь было стыдно за подобные маневры. Но на войне как на войне. Ткань тут же промокла и облепила девичью грудь, являвшуюся, между прочим, предметом особенной моей гордости. Куда там Наталье с ее модельными пупырышками. У меня же было на что посмотреть. Кружевной лифчик лишь добавлял пикантность общей картине.