— Ты спала здесь? — спросил он. — Но зачем?

— Ответ очень прост, — улыбнулась Вера, — больше негде, если только в ванной.

— Согнала бы меня, алкаша, на пол. Почему ты сама легла в кухне, на этом неудобном диване?

Девушка не понимала, почему он ее допрашивает. Спала она в кухне, и что в этом такого?

— Как я могла согнать тебя, если тебе было плохо? Я не умерла, проведя ночь на этом диванчике, — ответила она, складывая одеяло.

Стас проводил Веру взглядом и задумался. Заботился ли кто-нибудь о нем хоть когда-нибудь? Хоть кто-нибудь шел даже на маленькие жертвы ради него? Но почему мышка делала это?

— Ты любишь заварные пирожные? Я не знала твои вкусы, взяла наугад, — Вера поставила перед ним блюдце со сладостями.

— Сегодняшние?

— Конечно. Немного дальше моего дома есть кондитерская. С утра там самые вкусные сладости продаются.

Вера добродушно рассказывала ему о сладостях, а глаза Стаса все больше округлялись. Она сходила утром за пирожными для него?! Он просто не мог переварить поступающую информацию. Встать пораньше с утра и пойти за пирожными для незнакомого парня? Который к тому же вчера уснул на ее кровати пьяный, выгнав ее на кухонный диван?

— Сейчас половина девятого утра, — удивленно сказал он. — И ты уже успела сходить в кондитерскую?

— И не только туда. У меня дома никогда нет ничего вкусного, — немного грустно произнесла Вера, — тебя же надо было чем-то накормить.

— Мы могли бы съездить в японский ресторан, например.

— Японский ресторан в восемь утра? — издала смешок она.

— Ну да. Что-то не так?

— Только не обижайся, но это глупо, — осторожно сказала Вера, боясь его разозлить или обидеть.

— Я не обижаюсь, потому что это — реально глупо.

Стас поставил еще одну галочку напротив графы «тупость» в мысленной анкете Лерки. Она по всем пунктам проигрывала мышке.

— Почему ты вчера напился? У тебя что-то случилось? — поинтересовалась она, ухаживая за цветами на подоконнике. Надо было на работу собираться, а она развесила уши в ожидании интересных историй. Но было так приятно слышать его голос.

— Ничего, — хмуро пробормотал Стас. — С отцом поругался.

— Зря ты, не надо с родителями ругаться, — она тяжело сглотнула. — Никогда не знаешь, когда увидишь их в последний раз…

— Может, я сам решу, что для меня зря, а что нет?! — неосознанно сорвался он на нее. Все его осуждали! Все не так он делал!

Вера задержала дыхание. Дура она, нельзя лезть в чужие дела! Но ведь она хотела как лучше.

— П-прости, пожалуйста. Я не хотела… Прости.

Стас вздохнул, проклиная свою вспыльчивость. Ее испуганные глаза резали его без ножа. Как он вообще мог повысить на нее голос, когда этот нежный цветочек все для него делала? Идиот! Он встал и подошел к столешнице, на которую она опиралась. Его близость опять заставила ее ощутимо напрячься, а кожу — покрыться мурашками. Вера опустила глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом.

Мужчина хотел что-то сказать ей, но решил не болтать впустую. Наклонившись к лицу девушки, он захватил ее нижнюю губу в ласковом поцелуе.

— Прости ты меня, — прошептал Стас, снова касаясь ее бархатных губ, играя с языком.

— Я… простила.

— Не-ет. Я чувствую, что не простила, — он притянул ее к себе за талию и приподнял лицо за подбородок, вынуждая посмотреть на него. Вера пыталась отвернуться. Она стеснялась. — Но у тебя есть выбор, как у любого свободного человека.

— Какой?

— Мне нужно, чтобы ты меня точно простила. Либо дай мне пощечину, и мы в расчете, либо… целуй.

Вера замялась. Пощечину она ему не даст, это оба понимали. Стас сверлил ее глазами. Он ждал. Что же ей делать? Девушка приподнялась на цыпочках и боязливо прикоснулась губами к его губам, дрожа всем телом. Мышка сдалась на милость победителя. Оттянув волосы Веры, Стас переместился поцелуями на шею, нежно, почти неощутимо прикусил кожу, и она застонала. У него опять встал. И это было очень хорошо видно по выпуклости в джинсах.

— Мне надо на работу, — выдавила из себя она и выпуталась из его объятий.

Увидев свидетельство возбуждения Стаса, Вера покраснела и выбежала из кухни. Еще немного, и она упадет в обморок. У нее был жар, и это не болезнь. Это что-то гораздо-гораздо хуже… Лишь бы опасная, губительная симпатия не переросла во влюбленность, а потом уже и в любовь. Вера качнула головой. Она просто не успеет его полюбить. У нее не будет на это времени.

Стас принял душ и почувствовал себя снова живым человеком. Он отвез Веру на работу и пообещал сходить с ней в кино или еще куда-нибудь, развеяться. Об отказе он даже слышать не хотел, из этого Вера сделала вывод, что она пропала. И самое страшное — ей не хотелось ничего менять. Она сопротивлялась его натиску, как могла, но это было выше ее сил. Ведь она тоже была живой, и ей хотелось простого женского счастья. Хотелось не думать о конце, о восходах солнца, которые она уже никогда не увидит, о его улыбке, которая скоро останется лишь в ее воспоминаниях, если, конечно, на том свете у нее будет память…

***

Лера ждала его дома. Наверное, сразу было видно, что он, хоть и свежий, но не как огурчик.

— Где ты был? — истерично спросила она, вставая перед ним. — Пил?!

— Ага. Пожалуйся папочке.

Он попытался пройти мимо нее, чтобы переодеться и навестить Ярика. Девушка толкнула его в плечо, останавливая.

— Убери свои ухоженные ручки от меня, — прошипел ей Стас, — и никогда не смей меня толкать.

— Я знаю, что ты мне изменяешь! — начала орать на него Лера. — С кем? С Каминской? С какой шлюхой ты спишь?

— Этой ночью я спал с бутылкой коньяка. Увы, надавать ей не получится — я ее выпил, — издевался он.

— Ну ты и урод, Киппман. Я все для тебя делаю, а ты вытираешь об меня ноги! Ублюдок!

— Что ты сейчас сказала?! Ты все для меня делаешь? — его голос тоже повысился. — Не устала, малышка, ни хрена не делать, а только предъявлять мне претензии?

Лера прожигала его злым взглядом. Он изменял ей. ЕЙ!

— Кто она? — попыталась придать голосу спокойствие Лера.

Стас подумал, соврать или нет. Лерка же явно говорила с его папочкой, иначе откуда бы ей знать о ложных изменах?

— Какая разница? Факт в том, что она гораздо лучше тебя, — решил все-таки соврать, и в голове сразу пронесся образ Веры.

— Скотина, — крикнула девушка и дала ему пощечину.

— Ну ты охренела, кукла, — Стас провел ладонью по щеке. — Ночью можешь меня не ждать.

Он подхватил куртку, ключи от машины, портмоне и направился к двери.

— Если ты сейчас уйдешь, можешь не возвращаться! — визжала Лера, а глаза уже были полны слез.

— Ой, а так хотелось, — иронизировал он, обуваясь.

— Твой отец убьет тебя! Я ему все расскажу!

— Ага.

За Стасом закрылась дверь, и девушка расплакалась. Изменяет ей? Хорошо. Она тоже кое-что может.

***

Стас насыпал немного соли на внешнюю сторону ладони между большим и указательным пальцами, этими же пальцами взял дольку лайма. Выдохнул и затем слизал с ладони соль, выпил рюмку текилы и закусил долькой лимона.

— Бодрит, мать твою! Ярыч, бросай свое пойло. Сидишь, как дед Вася из Иваново, когда ему Лидка-доярка не дала, — рассмеялся он и плеснул себе еще текилы.

Ярик сидел с бутылкой водки и стопкой. Уже четвертая пошла.

— Отвали. Бухай себе молча, — буркнул он в сторону друга.

— Хоть огурчик возьми, Вася, — продолжал Стас, все больше входя в раж.

— Слушай, Вася, а сам-то не устал бухать второй день подряд? Печень не трещит?

— Башка трещит точно. А что делать… Бабы-суки.

— А то…

Они чокнулись и осушили содержимое своих стопок одновременно. Стас запивал свое раздражение на Леру и бесящую тягу к мышке, Ярик — сжигающую ярость по отношению к Алине.

— Что будешь делать? — спросил Стас. — Красотка — не твой уровень?

— Это я — не ее уровень, — вскинул голову Ярик. — Просто не успел уйти первым.