предупредительно в спасение от сего предпринять должен. После отправления

сего моего письма я нетерпеливо ожидать буду вашего извещения, чтобы

вы меня успокоили верной какой-либо надеждою, и уверили бы об том, что

со стороны турецкой никакого худого расположения противу нас нет, и об

том, от чего это произошло, что провиантов из Морей к нам запрещено

доставлять; при сем случае крайние обстоятельства и сумнительность

заставляют меня остеречь ваше превосходительство, чтобы в дружбе

Блистательной Порты, существует ли точно она непременно и нет ли каких

скрытных предприятиев, каким-либо случаем не обманулись бы, ибо всегда при

таковых переменах расположение Порты гораздо скорее можно узнавать

чрез отдаленные места, как-то: чрез Анатолию и чрез Морею, где давае-

мые повеления от Порты к исполнениям, сколько бы они скрытны не были,

скорее в исполнениях открываются, нежели в Константинополе. Запрещение

доставлять к нам провианта и все предвидимые к нам неприязненности,

в Морее и по албанскому берегу распространившиеся, ясно показывают

какую-нибудь к нам перемену. Долгом поставляю в таком случае

предуведомить вас о предосторожностях и ожидаю нетерпеливо скорейшего вашего

превосходительства на все оное в ответе уведомления. К морейскому

губернатору Мустафе-паше и к Шукри-ефендию на сих же днях пошлю

нарочного курьера с требованием непременно скорейшего доставления, объяснюсь

к ним таким образом, что ежели они не поспешат доставить ко мне

провианту, я почту сие совершенно за нарушение дружбы, и что крайность

неимения провианта на ескадрах принудит меня с ескадрою искать

провианта, доставать силою во всех местах, где только возможность допустит,

и что ежели существует между Россиею и Портою Блистательною дружба

ненарушимо, прислали бы провиант ко мне непременно. К порутчику Арта-

кино также писать буду обо всем, об чем следует.

Адмирал Ушаков

Во многих письмах упомянул уже я наичувствительнейшее

сожаление мое, ежели переменится конституция в правлении

Ионических островов; но известия, теперь доходящие,

объясняют, будто уже депутаты, в Константинополе находящиеся,

успели во вредных их замыслах противу общества всех островов,

сказывают, что сделана перемена, при которой существовать

будет один первый класс дворян, говорят, что ваше

превосходительство одобрили оное, что скоро будет подписано и кончится.

Крайняя чувствительность понудила меня еще объяснить

состояние здешних островов. Скажу вам, милостивый государь, ежели

точно последует сие (чего я по прозорливости вашей ни же

вообразить не осмелюсь), оным навлечена будет столь великая

расстройка в островах между нижними классами от крайнего их

неудовольствия и негодования, что ничем ее прекратить будет не

можно; в таком случае и я не могу уже иметь права переувери-

вать всю чернь в нашем к ним благоприятстве, когда не мог я

удержать того, что им обещал в их примирении с

первоклассными, и все оставил на произвол судьбы, как они хотят. Я не

ожидал, чтобы ваше превосходительство, не уверясь моим пред-

ставлением, положились на мнение пяти или шести человек,

которые о своей только собственной пользе стараются, а не

общественной, они же самые подбили таковых же подобных малое

количество людей, которые напрасными и лживыми жалобами

вас беспокоили. Я ожидаю по просьбе моей присылки от вас тех

писем, кто какими просьбами вас беспокоили о перемене

правления. В плане1, соизволите усмотреть, есть один пункт

включенный, что после годичного времени Республика сама собою могла

поправить, какие в плане усмотрела бы недостатки или что-либо

к лучшему, по моему мнению казалось бы, этого довольно:

нежели бы ваше превосходительство не имели ко мне в

благосклонности и благоприятстве вашем перемены и тем бы окончили, как

вы начинали, заставили бы благодарить себя все острова на

целый век, а от перемены правления беспрерывных жалоб навсегда

избежать будет невозможно. Еще повторя, прошу наипокор-

нейше, ежели еще перемена в правлении не сделана, употребить

ваше старание в пользу общества островов, за которых именем

всего народа я вас прошу устоять и не переменять конституцию

в рассуждении двух классов, в каковой надежде с истинным моим

почтением и совершенной преданностию имею честь быть,

милостивый государь мой, вашего превосходительства покорнейший

слуга

Федор Ушаков

P. S. Не дохожу я [до того], что вас понудило увериться, будто все

классы не довольны той конституцией), какая сделана. Это совершенная

неправда. Будьте уверены, я не жалею потерянных трудов моих и не ищу

моей пользы, жалею общества и расстройки между оным, какую я

предвижу.

Адмирал Ушаков

Еще слышал я новости, что острова Мавра, Итака и Паксо будут

подчинены под начальство других островов, и это сделает тож напрасную

расстройку и несогласие. Я жалею, что из депутатов дерзкие отключили от

себя депутатов сих островов и не отпускают их обще с собою быть при

учреждениях, каких они пронырствами своими ищут.

Я заметил, ваше превосходительство, в письмах ваших Феотоки

именуется президентом Сената, но он назначен на время только отсутствия

Орио в должность президента, а президент — Орио, а не Феотоки. Ежели

и эта последует перемена, также будет не в пользу.

Все прочее скажу я, когда буду иметь честь видеться с вами2.

Адмирал Ушаков

Высочайший именной указ вашего императорского величества,

декабря от 18 дня 1799 года последовавший, с изъявлением мне

за распоряжение, посредством коего освобождены от французов

крепости Анкона и Фано, высочайшего благоволения; и

рекомендованным мною отличившимся усердием и расторопностью при

взятии оных крепостей высочайшие награждения по

приложенному у сего списку с глубочайшим благоговением сего числа я

имел щастие получить. Я и все удостоившиеся монаршего

благоволения вашего императорского величества, припадая к

освященным вашим стопам, приносим всеподданнейшую благодарность

и употребим все наивозможные способы заслуживать и впредь

оказ[ыв]ать себя достойными.

Во оном же высочайшем указе изображено, как уже

указами вашего императорского величества октября от 23-го и ноября

от 20-го числ повелено мне, ни мало не мешкая, забрать все

войска и, соединясь со всеми отделенными ескадрами,

возвратиться в Черное море, по которым и учинить непременное

исполнение, естли Мальта не задержит; всеподданнейше доношу:

следуя я с вверенными мне ескадрами из Неаполя чрез Мессинский

канал декабря 26-го числа, получил высочайший указ, октября

от 23-го числа писанный, и какое исполнение по оному мною

произведено, всеподданнейшим рапортом моим минувшего января

от 20-го числа, чрез Константинополь с нарочным курьером из

Корфу отправленным, всеподданнейше с глубочайшим

благоговением от меня донесено, но как в сие время дорога от разливов

воды и при проезде была небезопасна, потому на случай

предосторожности таковой же при сем вашему императорскому

величеству всеподданнейше доношу.

Высочайший именной вашего императорского величества указ,

декабря от 25-го дня последовавший, в котором изображено: