ненадежности сверх того ваших фрегатов столь вам трудна и опасна
кажется.
О возвращении Мустафе-паше Дельвино — столичного города
его провинции, стараться я не премину. Ваше
высокопревосходительство можете заключить о свойствах правительства
здешнего из того, что город Дельвино отнят был Али-пашою у Му-
стафы-паши не только без согласия, но противу воли Порты,
которая узнала о том случайно тому 2 месяца от неаполитанского
посланника. Я прежде к вашему высокопревосходительству писал
и ныне повторяю вперитьх новому правительству островов Ве-
нецких, чтобы оное ни мало подобострастия не оказывало к
туркам на случай каких-либо с их стороны несправедливых затей
или притеснений, но приняло бы за правило сопротивляться
оным гораздо более на деле, нежели на словах, ибо силы сей
империи давно уже оскудевать начали и остается только один
чин и наружность, которых нарушать не должны1. Вследствие
чего, естли бы сенат мог в самой пристани сжечь все суда Али-
паши за крейсирование его в островах Венецких или, захватя
оные, поступать, как с разбойниками, також выгонять гарнизоны
турецкие, где они ведут себя беспорядочно и сопровождая по
вышесказанному действия таковые жалобою и требованием
сатисфакции, то все сие сходно будет с существом правительства
турецкого и худых последствий не произведет, напротиву того,
нет ничего вреднее с турками, как уступчивость и снисхождение.
Само по себе разумеется, что при наичувствительнейшем
отмщении за обиду должно тем более соблюдать в жалобах и в
требованиях удовлетворения тон, достоинство империи не
нарушающий и ласкательствующий тщеславию турок.
Несколько дней пред получением писем ваших рейс-ефенди
просил меня написать к вашему высокопревосходительству, чтоб,
следуя в отдаленные края с ескадрою оттоманскою, потщились
сохранить с Кадыр-беем прежнее доброе согласие и дружбу и
еще, чтобы накрепко от вас приказано было остающимся
начальникам в островах иметь попечение о соблюдении такового же
согласия меж обывателей и турков, которые, как уже нам
известно, по необузданности своей подвержены шалостям. Я
обещал писать, и потом депутат граф Ловердо открыл мне, что при
самом отъезде его из островов обыватели убили и ранили до
10-ти турков, которые хотели увезти мальчиков, а в другом
месте муж за непочтение к жене отрубил турку руку. Если бы
и более того было сделано, то сие ни мало не вредно, а паче
полезно быть может. Но должно много жаловаться и требовать
удовлетворения.
Имею честь быть и проч.
г.
От командующего десантными войсками в Неаполе флота
капитана и кавалера Белле о состоянии команды, ему вверенной,
табелей во все время я не получил ни одной.
Следовательно, о числе служителей сведения не имею. При
разных сражениях и атаке крепостей в рапорте его означалось
число убитых и раненых, а именами не показаны, кто убиты и
кто ранены, следовательно, и мне рапортовать в вышнее
начальство нельзя, и не известен даже обер-офицер убитый, но кто
именно, и о том не показано, да и донесения о действиях,
обстоятельства описаны весьма недостаточно. Господин Белле
относился мимо меня к министрам и требовал донесения государю
императору, а ко мне никакого сведения не доставил, а ныне
которое я получил, то никакой аккуратности в нем нет, и реляции
к государю из оного донесения сочинить неможно; хотя дела его
и войск, ему вверенных, и весьма хороши и достаточны, но чрез
нестарательность о письме не могут быть в представлении моем
описаны, как бы желалось; доставьте мне обо всем
обстоятельное сведение. Он везде писал, что делал он, а прочих союзных
почти не поминал, что те делали. В капитуляциях везде сделал
он упущение, все написаны они в пользу англичанам, а он не
старался к своей и государя императора чести и славе. Я со
своей ескадрою отсель вскорости отправлюсь в Неаполь и там
надеюсь с вами видеться, между тем, ежели не успеете доставить
рапорт ваш ко мне, приготовьте все к моему приходу в Неаполь.
По выходе с отделением в море плавание имел и Неаполя
достиг благополучно. Во время плавания замечено: на вверенном
мне фрегате «Св. Михаил» течь умножается в равномерный ветр
и в малое волнение в 8 часов от 26 до 40 дюймов, а ныне
в сутки около 12 дюймов. Уповательно, сия течь происходит от
червоядения, ибо фрегат имеет обшивки, как внешнюю, так и
внутреннюю большею частью сосновые. Командиры фрегатов —
«Св. Николая» капитан Марин и «Григория Великия Армении»
капитан Шостак — рапортами доносили: первый, что во время
плавания примечена течь до 1V2 дюймов в час и оторвало в
носовой части фальшивую обшивку пять поясов, которую, видно,
что уже гвозди от перержавчины не могут держать; также
переломился у него грот-марса-рей от гнилости; второй, [что] во
время плавания в брамсельный ветр происходила во фрегате течь
в 4 часа 8 дюймов, в марсельный— 15, а в риф-марсельный
в каждый час прибывало по 24 дюйма, которая не от чего иного
происходила, как от гнилости в пазах...1
Лондонский двор испросил от Порты Оттоманской
дозволение навербовать две тысячи албанцев, к которым назначенные
от того двора офицеры, амуниция и проч[ее] имеют быть
присланы в Корфу, яко в удобнейшее и безопаснейшее место. По
представлению ко мне английского министра прошу ваше
высокопревосходительство истребовать от сената агличанам
всевозможное дружеское пособие в возложенном на них служении, яко
в деле, в успехе которого по высочайшему повелению и я
участвовал. Драгоман Порты просил было меня назначить для
собрания албанцев рандеву в острове Корфу. Я в том извинился не-
субординациею албанцев и недоверенностью к ним обывателей за
худое поведение их пред сим во время блокады тамошних
крепостей, находя притом удобнее означить тот рандеву в одном из
портов на берегу Албании, и оставляю, впрочем, сенату решить
сие иначе, но депо нужной амуниции, квартирование офицеров
аглинских и сохранение определенной на сие суммы не может
быть [нигде], как в городе Корфу, где имеются магазейны,
которых отводу агличане будут требовать, и домы для их
квартирования.
По прибытии в Палермо получил я из Неаполя от капитана
Белле августа от 19-го числа рапорт1, коим доносит, что июня
19-го числа со вверенными ему десантными войсками приступил
он к атаке крепости Сант-Ельма вместе с английскими и
португальскими войсками, высаженными с ескадры лорда Нельсона,
и с поспешностью с левой стороны крепости построил батарею
для четырех мортир и начал бомбардировать крепость. После
сего построил вторую батарею для четырех 33-фунтовых пушек
и производил жестокую канонаду 25-го, 26-го и 27-го числа,
в которое время противу оных на крепости разбил амбразуры,
и пушки неприятельские остались без действия; 28-го и 29-го
числ жестокой канонадою сделана брешь в крепости; в то ж
время англичаны и португальцы с другой стороны устроили
з разных местах батареи и производили пальбу на крепость.
Неприятель, устрашась готовящегося на крепость штурма, вы*
ставил белый флаг, просил о договоре. Крепость от него нашими
войсками вместе с союзными принята на капитуляцию. Гарнизон
сдался военнопленным и отправлен в Тулон. Во время сего
