Занавеска белым бьёт крылом.
Хлещут в стены ливни и метели.
Дом стоит не дрогнув. Как боец.
Вон и у него на чистом теле
Чёрный обозначился рубец.
Защити и ты свой дом. Как брата.
Честь воздай. По сердцу. По уму.
У него лицо как у Сократа.
Солнце поклоняется ему.
А когда осенняя тощища
Заклокочет стужей грозовой —
Помяни добром своё жилище.
Вечность потолка над головой.
89
ЕВА
Веками живет на земле добро,
Оно подобно посеву.
И вот Адам отдаёт ребро,
Из которого делают Еву.
Потом проходит сто тысяч лет.
Меняет мир панораму.
И что же делает Ева в ответ?
Уходит
к другому
Адаму.
90
НОКТЮРН
Ночные бабочки как совы –
-Всё видят. Только покажи.
И что им окна! Что засовы!
Что — в спящих шторах — этажи!
Они влетят туда. И стихнут.
И онемеют на стекле.
И затрепещут вдруг. И вспыхнут
Горячей радугой во мгле.
И ты такая же. Как эти.
Вся в пёстром. Всё тебе ни в грош.
И скучно жить при ярком свете.
И всё скорее ночи ждёшь.
И всё летишь над чёрной кручей
С полночным ветром заодно.
И всё глядишь из тьмы падучей
На освещённое окно.
91
КРУГОВОРОТ
С мёртвыми не прощаются.
Им говорят:
— Пока!—
Мёртвые возвращаются
Даже через века.
Кем они стали, мёртвые?
Хлебом? Или травой?
Камни сухие, чёрствые
Встали над головой.
Камни в прах превращаются.
Не надо по ним тужить.
С мёртвыми не прощаются –
-Они остаются жить.
Домом. Улицей. Городом.
Садом, набравшим цвет.
Флагом, летящим молодо
В синий-пресиний свет.
С мёртвыми не прощаются,
Это наверняка.
Мёртвые возвращаются
Даже через века.
92
ОТКРОВЕННОСТЬ
Люблю я письма — человечью связь.
И я, как вы, от писем тех зависим.
Давайте же, однажды сговорясь,
Назначим вместе День Открытых Писем.
Конверты прочь! Сорвём их, как замки.
Они от нас все тайны запирали.
И пусть летят открытые листки
По самой откровенной магистрали.
И мы тогда узнаем — боже мой!—
Так много тайн, такую тьму секретов,
Что вся земля могла бы стать сумой
Негаданных вопросов и ответов.
Я всё отдам вам, люди, что смогу.
Вот только б длилась эта обозримость.
Доверьтесь, я влюблённым помогу.
За откровенность их. И за ранимость.
Я выжгу горе в письмах. Без следа.
Предупрежу падение. И промах.
И да напоит жаждущих вода.
И да не будет в мире незнакомых.
Я передам забытым ваш поклон.
Я в слабых душах погашу сомненья.
Мне нравится, когда я почтальон,
Где откровенность
выше
откровенья.
93
ПРОСТАК
Он был до святости простым.
А может, просто — простоватым?
Но кто-то звал его святым,
За правду на кресте распятым.
Ах, до чего же был он прост!
Ну просто пареная репа.
И всем под масть. И всем под рост.
И сам в сторонке, благолепа.
Голубоглаз. Сутул слегка.
Похож на веточку в стакане.
И мы жалели простака:
— Не троньте сирых, россияне!
А он ловил сердца, хитрец.
Премного нами был доволен.
И по ступенькам тех сердец
Взбирался выше колоколен.
94
Я
Имеет мой станок
Не менее ста ног.
Не менее ста рук
Он вытянул вокруг.
Он сильный. Он такой.
А я одной рукой—
В злектроповоду
Его сквозь жизнь веду.
95
***
Земля мудра не оттого ли,
Что в скорбный день и в скорбный час,
На кладбищах и в чистом поле
В ту Землю зарывают нас.
96
БАЛЛАДА О СЕКУНДАХ
Однажды глупый и злой человек сказал:
— Секунды — это копейки!—
А ведь это так страшно — потерять время.
Просто так. Как теряют копейку.
А если этих копеек сто? Или больше?
На них уже можно купить хлеба. И яблоко.
Красное, как желанье.
И круглое, как земная грудь.
Вчера на площади Пушкина, в полдень,
Долго болтая с пустым человеком,
Я потерял своё время. Даром.
Сто восемнадцать минут. Бесцельно.
Сто восемнадцать тропинок жизни,
Каждая из которых могла бы
Стать непременной моей дорогой.
Если вам случайно придётся
Быть сегодня на площади Пушкина
И вы найдёте на том же месте
То, что я потерял вчера,—
Прошу вас, верните мою потерю.
Очень прошу вас. Мою потерю.
Мне без неё невозможно трудно.
Она мне очень необходима.
