От мохнатой беды звериной.

Он тоску—

седую от соли —

Повстречал на дороге длинной.

Он замёрз.

Навсегда? Кто знает.

И уж кажется, нет исхода.

Но и он однажды оттает.

Так велела ему природа.

Постепенно. Меняя краски.

Незаметно ритмы меняя.

Из холодной поры январской

В голубую погожесть мая.

Видишь—

змеи меняют кожу.

Видишь—

перья меняет птица.

Это счастье, что боль не может

В человеке вечно гнездиться.

Он однажды проснётся рано.

Разомнёт тишину, как тесто.

Там, где очень болела рана —

Будет просто гладкое место.

И тогда через город, к лету,

Пробежав по улице главной,

Человек улыбнётся свету

И обнимет его, как равный.

71

ВЕРТИКАЛЬ

И. Альфу

И серый день. Весь в облаках, как в тентах.

Осенний мрак идёт по этажу.

Лежу в бинтах, как в пулемётных лентах.

Крест-накрест перевязанный лежу.

Обложен город облачною ватой.

А я гляжу в больничное окно.

И стынет потолок голубоватый,

Как будто неподвижное кино.

Всё позабуду. Время всё остудит.

Не позабуду только одного:

Как мимо окон — просто ходят люди.

Да, просто ходят. Больше ничего.

Они идут. Идут. А мы не можем.

Мы с ними только мысленно в пути.

Какое это счастье — быть прохожим!

Хоть двор один, хоть улицу пройти.

Ведь время столько выбило ступенек,

Так много лет ушло за перевал,

Чтоб пращур мой поднялся с четверенек

И вертикально яблоко сорвал.

А мы лежим. Часы идут. Века ли.

Я здесь, в больнице, понял до конца:

Всё сущее — растёт по вертикали!

Всё рвётся ввысь. От хлеба до птенца.

А мы лежим. Во всех грехах покаясь.

А надо б встать. Шагнуть через порог.

И, вертикально воздуха касаясь,

Перевязаться лентами дорог.

И убежать. Чтоб все тебя искали.

Быть там, где никому не довелось.

Во всём держась прямее вертикали.

И не сгибаясь, как земная ось.

72

БАБУШКИНА СКАЗКА

(Б ы л ь)

Бабка сказки сказывала —

Узелки развязывала:

— Видишь в небе солнышко?

Это божье зёрнышко.

Ведь ему без боженьки

И не встать на ноженьки.

Бабка сказки сказывала —

Узелки развязывала:

— По закону богову

Жмутся твари к логову.

Всякому положена

Норка да берложина.

Бабка сказки сказывала —

Узелки развязывала:

— Вот живу у бога я,

Женщина убогая.

И тебе б, заблудшему,

Повернуться к лучшему.

Поглядела бабушка —

Время-то нА ночь.

Ходит кот по горнице –

ИсИдор Иваныч.

Ходит кот по горнице,

Молодой, упитанный.

До чего же ласковый.

До чего воспитанный.

И такой ухоженный.

И такой уваженный.

К молочку из блюдечка

Бабушкой приваженный.

Всё, что скажет бабушка,

Он на ус мотает.

Он ей от бессонницы

Библию читает.

Котик уважительный.

Очень положительный.

А для кошечек соседских —

Головокружительный.

Вот он лапки вытянул.

Вот он сел к окошечку.

Вот он мягким голосом

Зазывает кошечку.

И хоть время позднее,

И хоть время на ночь,

Распахнул окошечко

Исидор Иваныч:

— Заходите, Люсенька,

Я люблю вас, Люся,

Я ведь вас не обману,

Я на вас женюся.

И женился. Котик.

Серенькие лапушки.

И однажды утром

Говорит он бабушке:

— До чего живучие

Лопухи да вОроны.

Уходи ты, старая,

На четыре стороны!

И не порти мне пейзаж,

Старая жаровня.

Ты теперь нам с Люсенькой

Далеко не ровня!

И ушла в седую рань.

Маленькая. Сгорбленная.

Всё сгибаясь до земли,

Как былинка сломленная.

А ветра метут, метут

Серую дороженьку...

Вот и всё. И сказка вся.

Про кота и боженьку.

73

КЛЕВЕТА

Она ползёт, она шипит змеино.

Метёт углы шершавым языком.

И тянется по следу длинно-длинно.

И к дому подбирается тайком.

И по дорожке заспанной, полночной,

Когда стоят все двери под крючком,

Она крадётся к скважине замочной

И оловянным пялится зрачком.

Потом идёт по городу судачить.

Живых и мёртвых исподволь бранить.

Ей надо всё вокруг переиначить.

Пересобачить. И перечернить.

Ей надо сделать сильного бессильным.

Людскую радость завистью скосить.

И в мелкозубой ярости крысиной