— Вот эту линялую тряпку??? — удивился противный тенор. — О боже мой!

— Это отличный халат! — свирепо возразила Ольга Павловна. — Я его лет пять назад на распродаже купила, а ему все сносу нет! Положите его на место, немедленно!

— Облекайте, — брезгливо приказал тенор.

Кто-то натянул на Ольгу Павловну халат прямо поверх ночной рубашки, застегнул пуговицы, а затем множество крепких рук грубо потащили ее в ночную тьму.

— Куда??? — пискнула Ольга, но ее никто не слушал.

Во тьме сверкнула зеркальная дверь шкафа, стремительно надвинулась.

— А-а-а-а-а-а-а-а! — завопила Ольга Павловна, осознав, что сейчас ее с размаху впечатают в зеркало, но ничего такого не произошло — она прошла сквозь стекло и в следующий миг она оказалась на скудно освещенном пространстве, ничем не напоминавшем ее комнату. Тут было как-то неуютно — не то склад старых декораций, не то сильно захламленное подвальное помещение.

Ольга Павловна стремительно обернулась назад и увидела зеркальную поверхность, в которой отражалась насмерть перепуганная женщина в криво застегнутом халате, из-под которого торчал подол ситцевой ночной рубашки, на голове воинственно топорщились во все стороны бигуди, а вид был растерянно-агрессивный. И в то же время сквозь зеркальную поверхность угадывалась ее родная комната, в которой она находилась минуту назад — вон стол, вон комод, заставленный безделушками, а вон ее любимый диван со смятой постелью, с которого ее только что так коварно стащили. Кстати, кто посмел???

По обе стороны от нее стояли странные фигуры. Они были одеты в какие-то вычурные костюмы, словно только что участвовали в показе моды от кутюр — или, как вариант, сбежали из сумасшедшего дома. В самом деле, высокие кожаные ботфорты в сочетании с зеленым свитером и ядовито-розовым бантом на шее смотрелись жутковато. А сетчатый серебристый жилет со стразами на другой фигуре, напяленный поверх унылой серой форменной тужурки, плавно перетекал в кошмарные брюки-зуавы бирюзового цвета.

Так выглядели ближние фигуры, остальные, что поодаль, смотрелись не лучше.

М… м… м… мамочка! — только и смогла выговорить Ольга Павловна.

По это сторону никакая мамочка не поможет, — злорадно сказал противный тенор в бирюзовых зуавах. — Допрыгались, девушка!

— Теперь придется по полной ответить за все свои преступления! — сурово добавил скрипучий в ботфортах.

— Но я не совершала никаких преступлений! — жалобно залепетала Ольга Павловна. — Я честная женщина, я никогда, отпустите меня, пожалуйста! Туда, домой! — тыча пальцем в зеркальное стекло, попросила она.

— Туда без пароля не вернешься, — ехидно сообщил тенор. — А пароль получают только после Искупления. Так что не советую тянуть время. И не пытайся сбежать, ничего не выйдет.

— Безобразная Королева ждет в Тронном Зале! — провозгласила гигантская птица, пикируя откуда-то из-под сводов потолка. Птица была жуткая: лысая, морщинистая, облезлая и в очках. Ольга Павловна застыла, как каменный идол.

— Смотри-и-и-и-ите, испуга-а-а-алась! — издевательски протянул вредный тенор. — А как сама окружающих пугать, так ничего, да?

— Довольно болтовни. Идем! — приказал скрипучий. — Королева и так в ярости, не следует злить ее еще больше.

Ольга Павловна была настолько деморализована, что покорно позволила подхватить себя под руки и потащить в анфиладу арок. Страшная птица летела впереди.

Впрочем, совсем вскоре арки кончились, и процессия оказалась в просторном зале, посреди которого был установлен трон, а перед ним расстелен ковер, старый и облезлый, но до боли знакомый. «Да это же мой любимый коврик!!!» — вдруг узнала свое сокровище Ольга Павловна. Ковер достался ей от мамы, а ей — от ее мамы, и был дорог как память, и Ольга Павловна пресекала все робкие поползновения Михаила сменить его на что-то более современное. «Но он вроде бы не такой страшненький! Или такой?» — с сомнением подумала Ольга Павловна.

— Ваше Безобразное Величество… — склонились в почтительном поклоне ее провожатые. Ольга отвлеклась от ковра и перевела взгляд на упомянутое Безобразное Величество.

На троне восседала, по всей видимости, королева. Хотя — ох! — и страшна же она была, просто глаза закрыть хотелось.

— Преступница доставлена, Ваше Безобразие! — доложил скрипучий в ботфортах.

— Сопротивление подавлено в зародыше! — поспешно дополнил тенор в жилете. — Хотя пыталась, и неоднократно…

— Всем умолкнуть, — властно приказала Безобразная Королева. — Я так давно ждала этого часа… Палач!

— Я тут, Ваше Безобразие! — гаркнул дюжий детина, поигрывая топором. Как и все в этом безумном месте, он был одет невероятно аляповато: в желто-оранжевую рубашку с пальмами и обезьянами на брюхе, полосатые лосины и растоптанные сапоги-аляски. — Прикажете начать казнь?

— Погоди-и-и-ите! — взвыла Ольга Павловна. — Вы не можете меня вот так! Без суда и следствия! Я имею право знать, в чем меня обвиняют???

— А то ты не знаешь, — фыркнула Безобразная Королева. За то, что ты отняла у меня красоту! За то, что превратила меня в безобразное чудовище! За это тебя нужно казнить!!!!

— Казни-и-и-и-ить! — подхватили толпящиеся по углам придворные, такие же кошмарные, как сама королева.

— Нет, нет, нет! — отчаянно заверещала Ольга Павловна. — Я не виновата! Это какая-то ошибка! Я никогда никого не превращала! Я живу тихо, никого не трогаю! Я вообще незаметная и безобидная!

— Это ты-то? — недобро усмехнулась Королева. — Уж кому бы рассказывала, только не мне… Я ж тебя как облупленную знаю!!!

— Откуда? — трусливо пискнула Ольга.

— Ну так я же твое отражение! — ласково-ядовито сообщила Безобразная Королева. — Так что, Оленька, не отвертишься. Придется заплатить за все!

Ольга вновь замерла с открытым ртом, с трудом осмысливая сказанное. Придворные зашумели. Палач стал устанавливать посреди зала раскладную плаху, то и дело примериваясь, как удобнее будет вдарить топором. Королева достала мятый носовой платок и уже явно приготовилась им махнуть, давая сигнал к началу казни. И тут на Ольгу снизошло отчаянное вдохновение идущего на смерть.

— Стойте! Вы что??? — закричала Ольга. — Испокон веков приговоренному положено три желания! Перед казнью! Или вам закон не писан?

— Про неписаные законы вспомнила, — недобро усмехнулась королева, и по углам прошел вежливый смешок. — Ладно! Имеешь такое право. Давай свои желания!

— Первое: я желаю, чтобы мне подробно огласили материалы дела! — потребовала осмелевшая от переживаний Ольга Павловна. — И приговор!

— Хорошо. Повелеваю Птице-Секретарю огласить приговор! — поджала губы Безобразная Королева, став еще несимпатичнее. — Только быстро — и так заждались.

Кошмарная птичка уселась на тумбочку рядом с троном, поправила когтистой лапкой очки, выхватила из-под крыла бумагу и скороговоркой забубнила:

— Сенькина Ольга Павловна, 40 лет, обвиняется в преступной халатности и злостной бигудистости, захламлении Пространства Реальности старыми вещами, а также систематическом эстетическом насилии над мужем Михаилом, каковое уже привело к хроническому гастриту и снижению зрения. Также обвиняется в умышленном хищении Истинного Образа Королевы…

Ольга Павловна слушала и ничего не понимала. Какая халатность? Какая бигудистость? Какую реальность она захламила? При чем тут Мишин гастрит и тем более какая-то Королева???

— По совокупности преступлений приговаривается к Смертной Казни, которая при добровольном раскаянии и сотрудничестве может быть заменена Искуплением. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит, — завершила Птица-Секретарь и торжествующе захлопала крыльями.

— Палач! — нетерпеливо махнула рукой Безобразная Королева.

— Стойте! — вскричала Ольга Павловна. — В приговоре речь шла об Искуплении вместо казни. Разве нет? Значит, я могу выбирать!

— У тебя было столько времени выбирать! — гневно сдвинула брови Королева. — Но ты предпочла довести дело до крайности. Сама виновата!