— А что знаете вы о Вене — столице Австрии? — как бы между прочим спросил меня генерал в заключение нашей продолжительной беседы. Сказав это, он откинул седую голову на спинку стула, прищурил молодившие его глаза, и лицо от этого сразу стало старей и строже, на нем четче обозначались морщины. Казалось, он задремал. Но те, кто знал его ближе, были хорошо осведомлены о такой его манере слушать.

— Ну, что же, что же знаете вы о Вене? — повторил он.

Зная о том, что жена генерала известный музыкальный критик и что он сам когда-то увлекался игрой на скрипке, я неуверенно заговорил:

— Вена известна как город музыки и танца. Там жили и творили гиганты музыкальной культуры. Когда я слышу слово Вена, то в воображении сразу начинают звучать чарующие звуки вальса, белеют снежные вершины австрийских Альп, шелестит листвой тенистый Венский лес, блестят на солнце волны голубого Дуная.

Невольно появилось у меня лирическое настроение. Генерал утомленно качал головой, затем встал, бросил на стол пенсне, прошелся по комнате, подошел к карте. «Сейчас, — подумал я, — перейдет к главному. Во всяком случае прояснится причина вызова на столь неожиданную беседу».

— Все это так, — сказал он, — но беда в том, что Вена вдохновляет не только любителей красоты. Она, к сожалению, вливает силы и в темные замыслы наших врагов — любителей и организаторов шпионажа против нашего государства и социалистических стран. Теперь на строгом лице генерала выделялись широкие, густые, будто взъерошенные брови. Подумав немного, он продолжал:

— Виноваты в этом, конечно, не столько австрийцы, сколько их непрошеные покровители со своей пропагандой. Смысл этой пропаганды ясен. Взгляните, — продолжал он, указывая на карту. — Благодаря своему центральному положению на континенте, территория Австрии имеет большое значение для международных экономических связей. Она охватывает ряд важных и удобных торгово-транспортных магистралей, ведущих от Балтийского моря, — из Польши, ГДР, ФРГ, Дании — в бассейн Средиземного моря — в Италию, Югославию и Триест. А поскольку мы связаны с этими странами оживленной торговлей, то к нам через территорию Австрии перевозится большое количество транзитных грузов. Генерал стоял у карты с указкой в руке. Яркий свет лампы падал на его лицо.

— Ранее Австрия называлась «янтарной» дорогой от берегов Балтийского к Адриатическому морю, — продолжал генерал. — И не случайно после войны в Вене неоднократно появлялся руководитель американской шпионской службы Аллен Даллес, который еще в первую мировую войну плел здесь грязные сети шпионажа. Он часто бывал в заведениях, пользующихся сомнительной репутацией, шептался с какими-то подозрительными личностями.

Генерал отложил указку, подошел к тумбочке, на которой стояла бутылка боржома, налил полстакана и торопливо выпил.

— Как душно в кабинете, — сказал он и включил вентилятор. Медленно достал из ящика стола коробку табака, ловко свернул папиросу и вставил ее в янтарный мундштук. Сел к столу и, немного подумав, добавил твердо:

— Теперь западные «союзники» наводняют австрийские города в своих оккупационных зонах бесчисленными филиалами шпионских центров. Направленные против нас, они разрастаются, как на дрожжах.

— Я вспомнил, что сразу же после войны в Австрии активно развернули подрывную работу филиалы американских разведывательных служб, штаб-квартиры английской и французской секретных служб и старого нашего знакомого — западно-германского генерала Гелена. Его резидентура орудовала в Австрии под прикрытием разветвленной организации «Спайдер» («Паук»), которую возглавляет бывший эсэсовец Вильгельм Хеттль, проживающий в Аусзее…

— Вот, вот, — перебил меня генерал, — вы, кажется, сталкивались с деятельностью подобных организаций в Германии после войны. Скажите, как вы преуспевали?

Я молчал, напряженно думая, пока он не повторил свой вопрос:

— Ну, так как?

— Должен сознаться, — смутившись, продолжал я, — что мы не только преуспевали, но даже не успевали… это была адская работа, но нужная: она возрождала мирную жизнь.

Немного подумав, я продолжал:

— Опираясь на самих немцев, в особенности на передовых граждан, мы способствовали очищению послевоенной Германии от остатков гитлеровской агентуры, которая пустила глубокие корни во все области жизни, и от новых посягательств на независимость молодого немецкого государства со стороны разведок других стран, желавших прибрать немцев в свои руки. Такой работе, — подчеркнул я, — надо или отдавать всего себя целиком, или вообще за нее не браться. Впрочем… это профессия, она и сейчас, и здесь не легче.

— Здесь дело другое, здесь вас можно заменить молодым, прикрепив к нему старичка, вроде меня.

Сказав это, генерал рассмеялся, подсел поближе ко мне, положил на мое плечо руку и продолжал совсем тихо:

— А там нужны люди, умеющие работать самостоятельно, знающие язык. Скажу вам, вернее, напомню, — и он опять рассмеялся, — что остроумные венцы давно уже переделали на свой лад известную римскую пословицу и теперь с достоинством говорят, что все дороги ведут в Вену. Не кажется ли вам, что эту пословицу они сочинили в том числе и для вас? — закончил он полушутя.

— В жизни человека моей профессии не должно быть никаких неожиданностей.

— Значит, вы догадывались?

— С тех пор, как вы заговорили о Вене.

— Да, думаю, что нелегко будет вам в этой стране. Австрия — не Германия, и опираться на власть нам не придется.

— Это я понимаю. Однако не думаю, чтобы у нас мало было друзей в стране со столь развитым пролетариатом.

— Австрийцы, как и немцы, бывают разные. Подавляющее большинство ненавидит нацистов — и мы их ненавидим. Они противники новой войны — мы тоже выступаем за мир во всем мире. Они сторонники сильной, миролюбивой, нейтральной, демократической Австрии — мы тоже. Но они лучше знают местные условия, традиции, взаимоотношения — потому должны помогать нам. Цель у нас с ними одна — пусть же помогают избирать наилучшие средства.

Опустив голову, я внимательно слушал генерала. Он продолжал свой разговор решительнее:

— Следите за тем, чтобы в советских секторах Вены и в советской оккупационной зоне был установлен твердый демократический порядок при поддержке самих австрийцев.

Аккуратно смахнув пепел с настольного стекла, он заключил:

— В Вене вас подробней проинструктируют. Кстати, там Федчук. Я уже говорил с ним. Он, оказывается, помнит вас по работе в Германии.

— Значит, меня там ждут?

— Да, выезжать надо без задержки. В новых условиях мы несколько укрепляем наш малочисленный аппарат в Вене, и вас там ждут.

Генерал как-то особенно внимательно взглянул на меня, сразу понял, чего жду. Голос его прозвучал мягко, доброжелательно:

— Жена и дочь будут с вами. Со временем… вобщем, скоро. Это я беру на себя.

— Тогда я готов…

На прощанье он крепко пожал мне руку, пожелал счастливого пути и успехов.

В Москве я прожил, а точнее пробегал, еще три ужасно утомительных дня, заполненных до предела встречами, переговорами, оформлениями, приготовлениями. И вот наступило время прощаться. По опрятному зеленому перрону Киевского вокзала, вдоль чисто вымытых пассажирских вагонов с раскрытыми настежь окнами, сновали люди. Торопливо раскрыв сумку, жена Ольга достала из нее миниатюрную плюшевую белочку.

— Возьми с собой… случится, затоскуешь, прижмешь ее к сердцу, и пройдет боль одиночества.