Ленин выступал в большом гранатном цехе завода. Митинг был многолюдным. В своей речи на тему «Две власти (диктатура пролетариата и диктатура буржуазии)» Владимир Ильич призывал рабочих мобилизовать все силы на разгром контрреволюции, прикрывающейся лозунгами свободы и равенства и расстреливающей сотнями и тысячами рабочих и крестьян, и закончил словами: «У нас один выход: победа или смерть!»[30]

Когда по окончании митинга Владимир Ильич вышел из цеха, во дворе завода он был тяжело ранен террористкой Каплан, стрелявшей в него по поручению ЦК партии правых эсеров. Каплан стреляла в Ленина тремя пулями: две ранили его, третья прошла рикошетом, задев и разорвав лишь пальто Ленина на спине.

В этот вечер очередное заседание Совнаркома было назначено на 9 часов, вместо 8 1/2. Собравшиеся ждали Владимира Ильича. Когда ровно в 9 часов его еще не было, всех охватила тревога. Время шло, тревога нарастала. И вдруг чудовищная весть: Ильича привезли домой раненым. С непреодолимой силой потянуло к нему. Обычно запертые двери в квартиру раскрыты настежь. Часовой растерянно стоит в стороне у окна. Вместе с членами Совнаркома я вошла в квартиру Ленина. Он лежал в постели и громко стонал. Владимир Ильич не знал об опасности, он чувствовал боль только от пули, которая попала в руку. Но другая рана угрожала жизни Ленина.

Когда Владимира Ильича привезли в Кремль, он отказался от предложения шофера Гиля внести его в квартиру на носилках и, попросив снять с него пиджак, пешком, тяжело, раненный, поднялся на 3-й этаж в свою квартиру.

В. Д. Бонч-Бруевич организует медицинскую помощь. Около Владимира Ильича собрались врачи: Винокуров, Величкина, Вейсброд, Обух, Минц, позднее Розанов, Мамонов. Врачи явно встревожены. Они опасаются распространения кровоизлияния в легком, — тогда неминуемо должна наступить смерть. Молча, в смертельной тревоге, мы бродили по комнатам. Их три, кроме той, где лежит Владимир Ильич: столовая, маленькая проходная комната — кабинет Надежды Константиновны и комната Марии Ильиничны. Надежды Константиновны еще нет дома. Кто-то из товарищей напоминает о плохом состоянии ее здоровья и о том, что ее надо подготовить к случившемуся несчастью. Один из членов Совнаркома идет ей навстречу и вскоре возвращается вместе с ней. Как всегда в критические минуты, она внешне каменно спокойна, спрашивает о степени опасности.

Ильич громко стонет, дверь к нему открыта. Стараясь не шуметь, заглядываем в нее. И тут, в минуту такой муки и боли, Ленин, понимая тревогу товарищей и верный себе, говорит: «Это ничего, это только рука».

Томительно проходит час за часом. Наконец, выясняется, что непосредственная опасность миновала. Воскресает надежда. Однако врачи говорят, что еще в течение 3–4 дней могут наступить осложнения и лишь когда эти дни пройдут благополучно, можно будет с уверенностью говорить о выздоровлении. Понемногу товарищи расходятся. На ночное дежурство остаются только наиболее близкие. Владимир Ильич потерял много крови, перевязочных средств не хватает. В Кремле в это время еще не было медицинского пункта. Одна из сотрудниц секретариата Владимира Ильича, тов. Кизас, остается на всю ночь стирать кровавые бинты.

Потянулись дни выздоровления. Опасались, что раненая рука останется короче здоровой. Чтобы не допустить этого, врачи приспособили к ней тяжесть на блоке, которая вытягивала руку в нужном направлении. Это было больно и неприятно, и Владимир Ильич протестовал против этого, говоря, что ему ни для чего не нужно иметь обе руки одинаковой длины и что он охотно мирится с тем, что одна рука будет короче другой. Но врачи настояли на правильном лечении.

Еще долгое время после выздоровления Владимир Ильич плохо владел рукой. Ему рекомендовали делать больной рукой гимнастику. И он делал ее с присущей ему настойчивостью каждую удобную минуту.

Не раз приходилось мне наблюдать во время заседаний Совнаркома, как он, стоя (часто, устав сидеть, Владимир Ильич стоял во время заседаний) и заложив руку за спину, делал движения кистью и пальцами больной руки. Впоследствии он владел рукой вполне хорошо.

30 августа, в день совершения этого гнусного преступления, ВЦИК издал обращение «Всем Советам рабочих, крест. и красноарм. депут., всем армиям, всем, всем, всем.

Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина… На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит еще большим сплочением своих сил, ответит беспощадным массовым террором против всех врагов революции…». (Центральный музей В. И. Ленина.) Это обращение ночью было передано по радио всему миру.

2 сентября постановлением ВЦИК Советская Республика была объявлена военным лагерем.

В дни болезни Владимир Ильич получал множество телеграмм и писем от рабочих, крестьян, от всех трудящихся Советской страны с выражением гнева и ненависти против преступников и пожеланиями скорого выздоровления. Обобщая все письма и телеграммы трудящихся, «Правда» писала; «Ленин борется с болезнью. Он победит ее! Так хочет пролетариат, такова его воля, так он повелевает судьбе!»[31].

Героическими подвигами на фронте и в тылу выражали трудящиеся свою любовь к Ленину.

Крестьяне Паньковской волости Новосильского уезда писали Ленину: «…Выздоравливай на радость нам и на зло империалистам. Мы понимаем твои задачи о создании социальной революции, чтобы революция не погибла с голоду, мы заставили кулаков везти хлеб на станцию и завтра отправим 4 000 пудов ржи». (Центральный музей В. И. Ленина.)

Несмотря на болезнь и страдания от ран, все мысли Владимира Ильича были сосредоточены на положении дел в стране. Едва только получив первую возможность писать, Владимир Ильич 7 сентября пишет карандашом, еще не твердым почерком записку народному комиссару земледелия тов. Середе о неудовлетворительном сборе хлеба в Елецком уезде Орловской губернии:

«Нигде нет данных, чтобы работа кипела!»[32] — пишет Ленин и просит назначить для него корреспондентов из каждой волости.

17 сентября, получив телеграммы от всех комитетов бедноты Елецкого уезда, неудовлетворенный сообщенными в них сведениями, В. И. Ленин посылает им циркулярную телеграмму: «Невозможно ограничиваться общими и неопределенными выражениями, слишком часто прикрывающими полный неуспех работы. Необходимы еженедельные точные цифры…

Без таких данных все остальное пустая словесность. Отвечайте точнее»[33].

Живо откликается Владимир Ильич на сообщения с фронтов, с глубокой радостью отмечая успехи Красной Армии. Непоколебимой верой в непобедимость Советской власти и восхищением героизмом Красной Армии проникнуты его письма и телеграммы.

11 сентября В. И. Ленин пишет по поводу освобождения Казани: «Приветствую с восторгом блестящую победу Красных Армий»[34].

12 сентября Красная Армия освободила Симбирск. Получив телеграмму об этом, Ленин писал; «Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил.

Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех тpyдящихся благодарю за все их жертвы»[35].

Владимир Ильич обладал огромной волей к жизни, и эта воля, подкрепленная волей народа, а также могучий организм Ленина победили болезнь; он быстро начал поправляться и при первой возможности приступил к работе. 15 сентября в кабинете Ленина состоялось совещание В. И. Ленина со Свердловым и Сталиным по вопросу о положении на Царицынском фронте. 16 сентября Владимир Ильич участвовал в заседании ЦК РКП(б), 17-го председательствовал на заседании Совнаркома и написал письмо президиуму конференции пролетарских культурно-просветительных организаций, в котором подчеркнул, что все наши успехи вызваны тем, что рабочие «взялись за управление государством, через свои Советы»[36].