Барби опять обняла себя за плечи.

– Если тебе холодно, то почему ты не наденешь халат? – наивно спросила я.

– У меня нет халата, не было, и никогда не будет.

– Почему? – не поняла я.

– Не мое.

– Но ведь халаты бывают разные. Я не предлагаю тебе надеть старый, бабушкин. Знаешь, какие хорошенькие халатики продаются сейчас в магазинах.

– Девушка в халате – уже баба.

– А ты хочешь быть вечно молодой девочкой, – не спросила, а очень утвердительно произнесла я.

– Ага.

Я подошла к окну, посмотрела на еще спящий город. И мне очень захотелось теплоты. И быть счастливой. Но рядом не было никого, кроме незнакомой Барби. Которой тоже сейчас хотелось тепла и простого бабского счастья. Хотя, про себя она наверное, называла его девчачьим.

– Думаешь, у нас получится?

– Если мы очень захотим – уверена, что получится. Кстати, как тебя зовут? А то я тебя про себя называю Барби.

– А я тебя называю Умка, – засмеялась моя новая знакомая.

– Меня зовут Ирина, – представилась я.

– А я Татьяна. Можно Таша.

– Таш, слушай, я вот разговариваю с тобой и не могу понять – ты, когда говоришь всякими странными словами – притворяешься? Или ты действительно такая?

– Какая такая?

– Вот все эти «даш на даш», «кроссовки, которые жмут»… где ты всему этому научилась?

– У меня двоюродная сестра так разговаривает. А я только с ней и общаюсь. А вообще я могу быть мягкой и пушистой. И кокетничать могу, и глазки строить, и безнес-вуман тоже корчить из себя могу. Только те, кто меня хорошо знают, все равно видят во мне пацанку.

– Тебе от этого плохо?

– Мне просто надо, чтобы он меня любил. А он… не любит…

Я улыбнулась. Улыбнулась тому, что давно знала: все женщины на свете хотят одного – любить и быть любимыми. Да, многие еще хотят шубы, Феррари и звездочку с неба, но если забрать у них главное – им шубка сразу станет холодной, Феррари слишком быстрой, а звездочка с неба – слишком яркой.

– Хочешь, я тебе помогу? Я могу сделать из тебя настоящую леди.

У Таши загорелись глаза:

– Сделай! А я тебя научу как быть пацанкой. Твой же муж тащится от них?

– Отлично. Даш на даш!

Таша засмеялась:

– Ты хорошая ученица.

– Надеюсь. Так какие у нас планы? – возбужденно спросила я.

– Для тебе план такой: никаких планов!

– Но мы же должны знать, что будем делать, – я действительно чего-то не понимала.

– Вот для меня мы составим этот твой дурацкий план. Вернее, я составлю. Никогда, правда, не парилась… так что очень даже интересно. А вот тебе планов никаких не надо. Тебе надо научиться жить … – Таня кивнула на мой рабочий портфель, который я прижимала к груди, – без красненькой тетрадки. Стопудово она в твоем огромном чемодане?

– Ты о ежедневнике? Так там, в основном, одна работа, – попыталась я оправдаться.

– И на фига она тебе в воскресенье утром? Ты на работу собралась?

– Нет…

– Вот и кинь его здесь. А мы пойдем, закинемся. – Она запнулась, посмотрела на меня виновато, – Мы пойдем завтракать. В пиццерию.

– Но…

– … ты вернуть своего мужа хочешь?

Я кивнула.

– Вот и будешь пиццу хавать.

– Вот и будешь пиццу хавать, – повторила я вслух за Таней.

– Заело?

– Нет, учу слова.

– Правильно. Пошли?

– Ты в этих трусиках и в этой маечке собираешься идти в пиццерию?

– Неее, – засмеялась Таша, – ща накину на себя что-то.

– Что-то? – удивилась я, – настоящая леди должна просыпаться и первым делом бежать в душ. Потом расчесаться, сделать легкий макияж, привести в порядок свою комнату и только потом бежать туда, куда надо. И бежать, между прочим, надо не в чем-то, а в очень элегантном. И на каблуках.

– Как скучно… – скривилась Таша. – И ты, правда, делаешь это каждый день?

– Конечно! – воскликнула я.

– Я к такому никогда не привыкну! – призналась Таша и сникла.

– Привыкнешь. Если ровно месяц ты будешь это делать каждый день, то потом все пойдет на автомате. Ручаюсь!

– Ладно, тогда уду умываться и чистить зубы.

– Молодец! Ты идеальная ученица!

Через полчаса мы устроились в пиццерии у столика у окна, Таша заказала две пиццы, две чашки кофе и сразу призналась:

– Знаешь, ощущение очень приятные. Я давно не укладывала волосы. Так приятно сидеть и ощущать себя такой… ухоженной, элегантной… Мне многому нужно у тебя научиться!

Я кивнула:

– И мне тоже – у тебя.

– О, это очень легко! Главное – когда просыпаешься никуда не бежать. Несколько раз подтянуться, улыбнуться, подумать о том, что мир прекрасен и что вся эта огромная машина движется по своей оси только для тебя.

Я усмехнулась:

– Ничего себе позиция. То есть вся Вселенная создана только для тебя?

– Именно!

– А когда тебя не станет? Она исчезнет?

– Скорей всего да. Ну, или может сначала и будет двигаться по инерции, но не долго. Ей, без моего смеха, без моей улыбки станет скучно, она разрыдается и остановится.

– Как бы мне хотелось, чтобы так и было. Только не из-за тебя, а из-за меня.

– Так что же тебе мешает так думать? – прищурилась Таша.

– То, что я взрослая девочка и понимаю, что жизнь без меня не остановится. И даже самые близкие люди со временем тоже меня станут забывать.

– Вот и проблема: я маленькая девочка – а ты взрослая тетка. Я верю в чудеса – ты нет.

Спорить с Ташей было невозможно. Потому что она выглядела здравомыслящим человеком. И даже когда говорила весь этот бред – было такое ощущение, что это не бред вовсе. Может быть это было так потому, что она во все это искренне верила? А вместе с ней и мне хотелось верить?

– То есть вот живет на свете Вася, – я все-таки решила вступить с ней в полемику, – живет он себе, живет и раааз – сегодня умирает. И что? Завтра Земля остановится?

– Из-за Васи? Нет, конечно! Земля остановится только из-за меня! – и Таша рассмеялась.

– Понятно, тебе и самой смешно. А я не понятно зачем пытаюсь тебе объяснить, что так не бывает.

– А я хочу в это верить и буду! Себя надо любить. А ты не любишь, я заметила.

Я сначала сразу хотела возразить Таше и сказать, что я себя люблю. Не зря ведь мы с моим психологом работали над этим вопросом почти три года!

Валерия Иосифовна мне все разложила по полочкам. Объяснила разницу между альтруизмом и эгоизмом и заставила саму себя не только уважать, но и любить. Поначалу, я с ней долго спорила, что себя любить нельзя – это чистой воды эгоизм! Но она объяснила мне, что выстраивать свои отношения с окружающими нужно исходя из того, что нужно вам, исходя из любви к себе. Но не в ущерб окружающим. А этому стоит научиться! И один из первых принципов разумного эгоизма – любить себя надо, но не за счет других. Скажу честно – я долго пыталась, и Валерия Иосифовна меня даже иногда хвалила, но все равно Кирилла любила больше, чем себя. Да и сейчас люблю больше…

– Таш, а сколько тебе лет? – стараясь больше не думать о Кирилле и не вспоминать о нем, спросила я.

– А сколько дашь?

– Семнадцать-восемнадцать. Но, зная, что ты в браке пять лет – получается, что тебе около двадцати пяти.

– Так и есть.

– А где ты этих блатных слов нахваталась?

– Я же говорю, у меня двоюродная сестра – панк. Только так и базарит. А я только с ней и общаюсь. До того, как я уехала в ЮАР мы были с ней неразлучны. Она моя лучшая подруга.

– Но сейчас ты должна стараться этих слов не произносить.

– Конечно, это без проблем, – недовольно пробурчала Таша.

– А то я как представила себе, что мне нужно было бы обучать тебя русскому с самого первого класса…

– Не пришлось бы. Я школу закончила с отличаем, а потом еще и институт в ЮАР – муж настоял.

– Расскажи о себе, – попросила я.

– Да чё рассказывать?

– Таша, не чё, а что, хорошо?

– Да без проблем! Что рассказывать? – исправилась Таша, – Мой отец лег в кроватку когда мне было шесть лет. Мама списалась и померла когда мне было двенадцать. Бабка – была мировой бабой, но тоже померла. Так что все умерли – я сирота.