Через несколько мгновений наверху мелькнул кусочек красной ткани.

Там.

— А что со мной было дальше, узнать не хочешь?

Молчание.

И — лишь звук падающих на землю капель.

Я понял: ответ — положительный.

23

Чем дольше я оставался в Южном Залиново, тем сильнее оттягивал своё возвращение к пещере. Эти ласки Ники, её грустный голос, понимающий взгляд… я начинал привыкать ко всему этому. Впрочем, последние страницы дневника Виктории вернули всё на свои места…

Тем же вечером, после просмотра «Игр с дождём» и чаепития с королевской ватрушкой, Ника осталась на кухне мыть посуду, сказав, что приготовит сейчас что-нибудь ещё. Я решил, что это хорошая возможность дочитать дневник. Я сел у печи, положил тетрадку на колени и открыл последнюю запись, сделанную Викторией за два дня до смерти.

8 октября

В последние дни мне кажется, что абсолютно весь мир ополчился против меня. Как будто каждый злобно смотрит в мою сторону. В автобусе, на работе, в подъезде… Может, я уже схожу с ума?

Сегодня утром я случайно уронила на остановке сумочку. В этот самый момент рядом проходил какой-то парень. Внезапно он шагнул в мою сторону, и я подумала: чтобы помочь поднять сумку. Оказывается, чтобы сказать, что я криворукая. И затем с усмешкой пошёл дальше.

Я чуть не расплакалась прямо там.

Какое он имел право так мне говорить? Даже если, допустим, и был пьян. Что я ему сделала? Что вообще происходит? Как будто всё, что я делаю, — неверно, ошибочно. Будто всё вокруг рождает только негативные последствия.

Я очень устала. Чёртова осень. Снова всё повторяется из года в год. На работе тоже всё валится из рук. За последние две недели я разбила три чашки и четыре тарелки. Причём — уже наполненные и предназначавшиеся для гостей. Теперь, когда я подхожу к поварам за заказом, они уже открыто и язвительно мне говорят, чтобы я не грохнулась где-нибудь по пути. Козлы поганые.

И ещё теперь я, кажется, действительно зависима от выпивки.

Раньше я отгоняла от себя эту мысль. Как, наверное, её отгоняет каждый алкоголик, обосновывая свои регулярные выпивания нелепыми доводами. Но если до этого я пила, чтобы заглушить боль и мысли, то теперь чувство лёгкого опьянения начало требоваться мне и на работе. Теперь я стала выпивать даже там.

Это произошло вчера. И совершенно спонтанно. После хорошо погулявшей толпы осталась полная открытая бутылка шампанского. Я взяла её вместе с грязной посудой и, сама того не сознавая, спрятала под стол, на котором всегда хранится чистая посуда, которую мы, официанты, в свободное от обслуживания время натираем до блеска. Избавляться от целой бутылки мне было очень жалко.

Поскольку домой я обычно возвращаюсь в два или три ночи, до конца рабочего дня ещё оставалась куча времени. А тоска в душе сидела сумасшедшая. И вот, когда никого в том помещении не оказалось, я достала эту бутылку и быстро сделала пять глотков. Затем снова её спрятала и пошла работать, забросив в рот жвачку. Через какое-то время повторила процесс.

А работать и правда сразу же стало веселее! Плохое настроение и апатия исчезли, время стало бежать вперёд. И я всё больше предвкушала окончание рабочего дня и всё больше контактировала с бутылкой. Скоро она стала пустой. Я её выбросила и постаралась сбить запах изо рта новыми жвачками. И, что самое забавное, никто ничего не заметил. Ни менеджер, ни официанты, ни бармены, ни придурочные повара. До конца рабочего дня я буквально летала, как бабочка в летнем поле.

После смены нас всех по домам развозит такси. Так же было и в этот раз. Когда я осталась с водителем в машине вдвоём, то мы с ним разговорились. Через полчаса он уже сидел у меня на кухне, и я снова — но только теперь вместе с ним — пила шампанское. Правда вскоре вдруг опомнилась.

«Какого чёрта происходит? — зашевелилась мысль в моей пьяной голове. — Сейчас просто секс, и завтра тоже с кем-то просто секс, и так до конца жизни?»

Тут что-то во мне всё-таки щёлкнуло. И я незамедлительно стала его выпроваживать. Но уходить он не захотел. Начал приставать. Может, я была слишком пьяной на тот момент и походила на последнюю девку, но он твёрдо решил довести дело до конца.

Я ударила его по лицу кулаком. Он ответил мне сильной пощёчиной. После этого я упала на пол, громко закричала, зовя на помощь, и заплакала. Только тогда он ушёл.

Но на самом деле плакать мне не хотелось. Я сделала это специально, чтобы только эта скотина свалила. Когда сразу после случившегося я села в комнате, я не могла пустить даже крошечной слезинки. Внутри меня уже ничего не шевелилось. Наверное — та самая черта, преодолев которую ты окончательно превращаешься в ничтожество.

Что же это за собачья жизнь такая, а? Где моя изначальная чистота души, которую я в себе столько лет чаяла, мечтала развивать и дарить этому миру безвозмездно? Где всё это великое?

Наверное, этого «великого» никогда на самом деле и не существовало… Наверное, это была всего лишь моя глупая попытка вырваться из тщетной реальности в мир грёз.

Как же мне сейчас хочется, чтобы кто-нибудь был рядом. Чтобы кто-нибудь обнял и сказал, что всё будет нормально. Про «хорошо» даже не заикаюсь. Мне бы просто чтобы всё было нормально!

Банальные слова, но именно их мне не хватает сейчас больше всего. Так хочется почувствовать себя в чьих-нибудь крепких и надёжных руках. Но никого нет. Есть только люди-минутки, которые появляются в твоей жизни и тут же из неё исчезают. Они поверхностны. С ними никогда не будет глубинного чувства безопасности.

Ещё я заметила, что теперь боюсь смотреть в зеркало. Моё лицо сильно изменилось. Раньше я считала себя симпатичной, а сейчас всё больше становлюсь какой-то уродливой. Даже грудь как будто стала меньше. Она и так, по сравнению с Никой, всегда была микроскопической, но теперь это просто ужас.

И кому я нужна такая в этом городе? Город… ненавижу его! Будь он проклят! Я уже прокляла его сто миллионов раз, но день ото дня он всё такой же и ни капли не меняется. Хотя нет, меняется! Становится с убедительной регулярностью хуже.

А может, я действительно просто схожу с ума, а? Может, мне нужно прекратить пить? Нет… пить я прекратить не смогу. Завтра же, несмотря ни на какие внутренние ограничения, меня машинально занесёт в ближайший супермаркет в винно-водочный отдел. Кассирша меня уже знает и позволяет себе весёлую ухмылку, когда я прохожу её кассу. «Что, снова нахрюкаешься сегодня в говно?» — говорит её взгляд. Так и хочется взять эту самую бутылку и треснуть со всей силы по её ехидному личику… Гадина поганая!

Я стала агрессивной. Это ещё одно из многих моих открытий за последнее время. Раньше я верила в людей. Сейчас — ненавижу. Всех. И себя. Конечно же, и себя.

Мне срочно нужно что-то делать. Я уже не могу больше выносить этого. Но что делать? Что? Наверное, первым делом нужно разобраться в том, чего же мне сейчас хочется больше всего. Но тут и думать не надо. Я знаю, чего.

Мне хочется домой.

К маме и Нике. С ними мне было бы не так страшно.

Пожалуй, теперь мне уже нечего терять. Пора возвращаться. Пора всё рассказать им…

Завтра же уволюсь с этой грёбаной работы. Хватит! Хватит уже с меня! Потом соберу некоторые вещи и отправлюсь на вокзал. Приеду домой без звонка. Вот они удивятся!

Кажется, полегчало…

Да, да! Ещё как полегчало! Ведь я еду домой! К маме и сестре! УРАААА!!!

Безумно истощённая,

но не теряющая последнюю надежду,

Виктория

*