— Это Рома, — повторила Анжела. — Мы встречаемся.

— А я уж подумала, ты с Андреем пришла, — не без досады наконец произнесла женщина. — И давно?

— Какая разница, мам? — Анжела сняла пальто и повесила его на вешалку. Затем потянулась за моей ветровкой. Но раздеваться я не спешил.

— А Андрея ты уже забыла?

— Мам! Сколько раз я тебя просила: не вспоминай больше о нём! Я иду дальше. И сколько он вам ни звонит и ни извиняется, обещая золотые горы, — это ваше дело. Общайтесь и любите его сами. Без меня.

— А этого ты когда успела полюбить? — Женщина с нескрываемым презрением указала на меня. — Когда ты успела с ним сойтись в такой короткий срок?

И тут я зачем-то не сдержался.

— Простите, но… — заговорил я с непринуждённой улыбкой. — Почему совершеннолетней девушке нужно кого-то в чём-то убеждать? Объяснять разрыв прошлых отношений… Появление новых… Это ведь её сугубо личное дело, разве нет? Личное дело, на которое она имеет полное право. Дела сердечные не подлежат широкой огласке. Вы же, наверное, не станете этого отрицать?

Мама Анжелы приоткрыла было рот шире, но так и не нашла, что сказать. Посылать меня сразу, видно, было бы слишком просто для такого нахального выпада с моей стороны. А для иного действия нужно время для обдумывания. Собственно, вот и оно — наступившее молчание. А раз пространство никем не занято…

— И почему бытует мнение, что при знакомстве с родителями девушки молодой человек должен непременно им понравиться? — Я сделал вид, что взволнован и озадачен данной проблемой. — Это, знаете ли, можно сравнить с просмотром фильма. Если первые минуты какого-нибудь фильма вам не понравились, это совсем не значит, что он весь плохой. Или наоборот: бывает, начало превосходное, питающее восторг, но вот всё остальное оказывается полным провалом. Поэтому первое знакомство с кем-либо или чем-либо зачастую не есть показатель его истинного качества.

— Но можно же просто взять и выключить тот фильм, который с первых минут неинтересный. — Словно не желая обидеть сказанным, отец Анжелы приподнял брови и отвёл взгляд в сторону, но ухмылку скрыть ему не удалось. — И, не тратя время, найти другой. Который будет лучше наверняка. От начала и до конца. Их же много, этих фильмов разных.

Попался.

— Ваш ответ, — сказал я, — и особенно выражение вашего лица говорят о том, что вы слегка смущены. И это нормально. Поэтому и захотели сделать что-то, сострить в данной ситуации, заполнить странную пустоту. Говоря проще, разрядить обстановку.

— Да я что хочу, то и говорю, — ухмыльнулся мужчина по-хозяйски.

— Не совсем, — ответил я, глядя на него.

Снова тишина. Посылать меня сейчас им было уже поздно, неестественно. Партия началась.

— Ты о чём вообще? — Отец Анжелы внимательно посмотрел на меня.

— Как бы вам правильно это сказать. Фильм-то, может, и можно выключить и найти другой. Но уж точно не вам это делать. Не вы его выбрали для просмотра.

— Какой строптивый фильм нам сегодня попался! — усмехнувшись, воскликнул мужчина, бросив взгляд на жену.

— Да, возможно, моё появление в вашем доме — не самое прекрасное событие за весь ваш день, знаю! — Я с улыбкой выставил перед собой руки, будто сдаюсь. — Но ни я, ни Анжела не обязаны никому ничего объяснять относительно собственной личной жизни. К тому же чрезмерный напор человека на чьи-то отношения играет только против него самого же.

— Это ещё что значит? — спросил отец Анжелы, скрестив руки на груди.

— Ну… — Я задумчиво почесал голову. — Я сейчас не скажу ничего гениального, но когда человек активно лезет в чужую взрослую личную жизнь, это означает, что у него у самого в сфере собственных отношений… существует… ну… некий дисбаланс. Ну… или их вовсе нет. Отношений этих. Тотальная неудовлетворённость.

— Ты что всем этим хочешь сказать, я не пойму?! — заметно начал выходить из себя ещё недавно непринуждённо усмехавшийся мужчина.

— Всего лишь то, что дальше есть четыре пути развития нашей беседы. Но если хотите, можем завершить всё прямо сейчас.

— Что ещё за четыре варианта?

— Ну… обычные.

— Ты о чём вообще?

— Если хотите знать, говорите.

— Что говорить? — Мужчина недоумённо глядел на меня.

— Что хотите.

— И у тебя в этом случае готов ответ?

— Да. Правда, система уже удвоилась. Теперь восемь вариантов. Говорите дальше, если хотите.

— Да не буду я ничего говорить! — отрезал мужчина, быстро качая головой.

— Вы выбрали один из самых часто встречаемых вариантов. Он наглядно демонстрирует, что вы опасаетесь скользких ситуаций. Бережётесь за свою, если можно так выразиться, репутацию. За свой уже установленный образ в глазах других людей. За свою устоявшуюся и привычную модель поведения. Следовательно, вы что-то подсознательно утаиваете. Не договариваете. Оттого и чрезмерно «статичны». Боитесь встретиться с чем-то внутри себя и снаружи тоже. Возможно, у вас от семьи имеются очень даже серьёзные секреты.

Женщина перевела взгляд на мужа. Тот, в свою очередь, грозно вперился в меня — подготавливал следующий шаг. В трусах, трико и с таким выражением лица он выглядел крайне убого. Но знать он об этом, конечно, не знал.

— Что ты щас сказал? — просипел он, нахмурившись.

Я молчал.

— Ну?! И сколько у тебя теперь вариантов того, что я скажу, а?!

Шах…

— Один. И вы его уже сказали. Люди вызывающе говорят: «Ну, а сколько теперь у тебя вариантов?» или что-то подобное, когда не знают, как обороняться. Этим самым переходят в атаку. Ведь лучшая защита — это нападение, верно? Хоть и бессознательное.

— Анжела! Кого ты, чёрт подери, привела к нам в дом?! — воскликнул мужчина. — Что за сумасшедший бред он несёт? Я уже не знаю, как с ним разговаривать!

И мат.

Спасительный перевод внимания зрителей       с себя на другого участника беседы. Жалкая эвакуация. Что ж, пускай живёт…

— Лучше скажи им правду. Зачем лгать, Анжела? — Я тоже внимательно поглядел на неё.

Анжела, точно обступленная врагами жертва, грустно выдохнула.

— Он недавно вышел из больницы…

— Из какой ещё больницы? — спросила её мать.

— Психиатрической… У него навязчивые мысли. Роман всегда прогнозирует варианты ответов других людей. Просчитывает всё наперёд, обдумывает, анализирует. Я считаю, так он использует свою психическую энергию, чтобы не сойти с ума. Направляет её в полезное русло.

— И это ты называешь полезным руслом?! — изумился её отец.

— Зато он очень искренний и очень скромный человек! И наверняка не хочет переспать со мной на первом же свидании! — вдруг выкрикнула Анжела, чему я, сказать по правде, немало удивился.

— Если болен психически, то, конечно, не захочет, — проговорила её мать. — У него, видимо, другие, необычные интересы.

— А может, наоборот? Может, это вы с вашим Андреем ненормальные?! — с жаром заговорила Анжела, по очереди указывая пальцем на родителей. — Роман — самый нормальный из всех, кого я встречала за свою жизнь. Вы бы только послушали, как он искренне говорит! Посмотрели бы, насколько он воспитан, сдержан.

В комнате снова разразилось гнетущее молчание. Женщина всё ещё колюще посматривала на мужа. Потом перевела взгляд на дочь.

— Ну раз так… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Проходите, раз пришли.

Вот так знакомство, не правда ли?

— Спасибо, но проходить я не буду, — сказал я и передал женщине торт. — И я не парень вашей дочери. Я так, зашёл и ушёл. Меня вы больше не увидите. Простите за причинённые неудобства. Анжела, дай мне, пожалуйста, листочек, и я пойду.

Анжела тяжело выдохнула. Её плечи печально приспустились, точно отпущенная с крыши высотки красивая ткань, безвозвратно полетевшая вниз.

Она исчезла в комнате и появилась спустя несколько секунд со сложенным пополам листом бумаги. Потом надела тапочки и вышла вместе со мной на лестничную площадку, закрыв за собой дверь. Молча протянула мне листок. Я раскрыл его.