Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Старец велел подождать с подачей докладной записки.

7 мая.

Хорош и муженек Саны. Говорит:

— Шурик сама еще дитя, и потому прощаю ей её увлечение старцем, но требую соблюдения приличий.

А сам около старца так и увивается.

У, продажные твари!

Баронесса Ос.-Б.[136] была на приеме у Мамы. Ее приняли очень тепло, как вдову любимого генерала. Когда она стала собираться уходить, зашел Папа. Он успокоил ее насчет её сына и дочери. Потом она дала Маме маленькую черную тетрадь.

— Это, — сказала она, — от вашего исповедника, от Феофана… Несколько слов о Григории Ефимовиче…

И, низко приседая, добавила:

— Примите это как искреннюю заботу о вас ваших верноподданных рабов.

Мама поглядела на тетрадь и передала ее Папе. Папа читал и хмурился. А потом сказал:

— Одно из двух: или Феофан был подлецом, когда привел к нам Григория, или он подлец теперь, лая на него.

Мама поцеловала Папу и сказала:

— И тогда, и теперь. Григорий наш друг и спаситель, но он человек простой, не знает ни наук, ни хитростей. А они все — и Феофан, и Гермоген, и Илиодор — они сильны в науках и казуистике. И они, когда вводили, к нам Григория, рассчитывали на то, ню сделают его орудием для себя. Но он оказался сильнее их, потому что в нем есть дух Божий. Так они теперь хотят убрать его от нас, чтобы расчистить себе дорогу. Но они ошиблись. Казуистика их подвела.

Потом Мама рассказала, как она, будучи студенткой[137], спросила у …[138] что такое казуистика. И он, не задумываясь, ей ответил:

— Это такая поповская наука, которая одним ключом открывает двери ада и двери рая — в зависимости от того, кого впускает.

Папа весело смеялся. Потом сорвал переплет, а тетрадь разорвал пополам и бросил в камин. Баронесса Ост.-Б. три раза приезжала, но Мама ее не приняла. Ее сын отсылается на Кавказ. Баронесса в отчаянии.

9 июня.

Ну, уж этого я не ожидала!

Баронесса была у старца на Гороховой. Во всем ему покаялась и просила защиты. Потом приезжала молодая баронесса. Зиночка (её дочь, совсем еще дитя). Старец назвал ее «Живчик». Подарил ей подушечку (дает немногим) и сказал:

— Ужо все будет хорошо!

Молодой барон Ос.-Б. возвращен с полпути. Дело с их имением тоже улажено. А зато теперь она уже всюду следует за старцем. Он называет ее «Мой Живчик».

Не бывать бы счастью, да несчастье помогло!

Старец рассказывает: ему когда-то Феофан говорил в первые дни, когда вводил старца во дворец:

— Сюда (т.-е. во дворцы) ходить часто не следует, а то двери начнут скрипеть. Потом помнить надо, что ходить надо через «домашний узкий проход».

И вся эта мудрая наука ни к чему не привела: для него все входы и выходы закрыты.

Мама говорит:

— Если бы не то, что он был моим духовником, я бы с ним иначе поступила. Его спасает то, что я его помню. Но и только.

13 мая.

Старец говорит:

— Вчера Сазонов и профессор возили меня к Витте. И чего этому умнику от меня надо? Глядит — будто узоры с меня рисует. А тут не иначе, как чего-нибудь надо!.. Тоже вот про эти Закаспийские степи говорил. «Про эти», говорит, «степи мы с доктором Бадмаевым[139] отцу, покойному царю Александру, говорили»… Ишь, как эти степи их за живое задели! Их послушать, так вся страна обогатится. А мне так сдается: мужику новая забота — господам пожива!.. А Витте-то? Граф так злобой и кипит, и меня ненавидит, и Папу не жалеет!… А хвостом так а вертит! «Мы да мы!.. Россия да Россия»! И что ни слово, то умность!.. Хитрый барбос!.. А банк-то, видно, и ему в зубах застрял!

Старик сказал:

— Обо всем поговорить надо с Побирушкой. Пускай обмозгует, что да как. Догореть[140] Папе недолго. А надо, чтоб с умом и с головой.

18 мая.

Когда старец привел Илиодора в Мраморный дворец[141] у меня было такое большое желание сказать ему:

— Отойди от этого пакостника!

И когда старец приласкал меня, видя мою горечь, он такими скверными глазами смотрел на меня. Не понимает такой простой истины, что старец для меня — не мужчина, и я для него — не женщина.

17 июня.

На днях стала писать о Зинотти. О том, что она была в такой тревоге по поводу романа Мамы с Орловым много лет тому назад.

А теперь, вторично, по поводу старца. Зинотти его не любит. Но боится в этом сознаться. Вчера она получила какие-то сведения о том, что старец захватил в свои руки не только Маму, но и Папу. Гневная оказала при этом:

— Эта женщина (Мама) треплет корону по грязи!

И сказала:

— Боюсь, что она будет роковой для династии!

Зинотти сказала:

— Я не люблю Гневной. Она враг Мамы, значит и мой враг. Но она очень умна, и у неё открытые глаза. И вот, я такое думаю, что Мама последняя русская царица!.. Нельзя править такой большой страной, опираясь на разум дикого мужика!

Зинотти оказала:

— Я задумала одну вещь. Если это не отвлечет Маму от этого дьявола…

Я не знаю, на что пойдет эта сумасшедшая. Но надо быть настороже.

Зинотти потом спохватилась:

— Я говорила тебе, Аня, а ты, как и Мама, запуталась в его сетях… Мухи, несчастные мухи! Этот паук вас обсосет!

Вчера говорила с Шурой относительно Зинотти. Она говорит, что её муж уверяет, что все ее считают близкой родственницей Мамы.

Она незаконная дочь какого-то итальянца и принцессы дармштадтской Алисы.[142] Так говорят. Числится воспитанницей герцогини Алисы. Это официально.

Во всяком случае, может это только чисто случайно, но между ней и Мамой большое сходство. Та же гордая поступь. Те же мрачные глаза и та же величавая красота в движениях. Может, случайно…

5 июля.

Это ужас, ужас! Ужас! Только сумасшедшая Зинотти могла до этого додуматься. Если Мама не сошла с ума и не умерла от разрыва сердца, то ее спасли только молитвы старца.

И главное, что поразительно, что это сделала Зинотти, та самая Зинотти, которая готова душу отдать за Маму. Она искренно ей предана. И, между тем, злейший враг не мог бы придумать худшего.

А было вот что.

Мама нервничала. Под конец с ней был припадок. Я ушла к себе в 11-м часу. Не успела убрать голову ко сну — вдруг телефон. Мама говорит:

— Если ты не очень устала, приходи ко мне. У меня такая тоска… Пойду, помолюсь… Придешь — почитаем.

Я собралась итти. В это время — с ногой что-то неладно. Прошло в общем полчаса. Подъехала ровно в 12. Поднялась. Прошла левым проходом. Не успела дойти, как услыхала крик Мамы. Сразу не сообразила откуда. По крику думала — она умирает. Кинулась к ней — она лежит в молельне, ударилась головой о диван. Сколько прошло времени, не знаю. Но, когда я прибежала к Маме, из-за божницы выбежала какая-то тень. И если бы Мама не лежала передо мной, я сказала бы, что прошла Мама. В таком же мягком халате, тот же чепец, и, главное, та же походка.

Но Мама лежала тут же, и я решила, что это от испуга у меня галлюцинация.

Я открыла огонь. Никого не должно звать. Только лишние сплетни.

Крикнула Зинотти, но она не отозвалась.

Потерла Маме виски. Дала понюхать соль. Перевела ее и уложила. Мама глядела на меня безумными глазами. Только через час (было начало второго) она заговорила. И то, что она мне рассказала, было так страшно, что я приняла это за бред. А рассказала она мне вот что.

Когда она вошла и опустилась перед образом Спасителя, то услыхала какой-то шорох, подняла голову и увидела женщину. Женщина держала в руках черный крест и лист бумаги, а на бумаге черными буквами написано:

вернуться

136

Рассказывая о том же эпизоде, Илиодор в своих записках называет это лицо вдовой офицера Хионией Б. («Святой чорт», «Голос Минувшего», март 1917 г.).

вернуться

137

Императрица Александра Федоровна в свое время слушала лекции по философии и даже имела степень доктора философии, полученную в Гейдельбергском университете.

вернуться

138

Неразборчиво, может быть — у «профессора».

вернуться

139

Петр (Жамсаран) Александрович Бадмаев («Гнилушка», «Сова», «Клоп»), д. с. с., тибетский врач, уроженец Восточной Сибири (1861–1919). Учился в Иркутской гимназии. В 1871 г. поступил в Петербургский университет. Принял православие, при чем крестный его отцом был Александр III, в ту пору еще наследник. Начал практиковать в Петербурге в 1875 г. Лечил, главный образом, травами, вывезенными с Востока. С 1890 г. состоял в течение нескольких лет лектором монгольского языка в Петербургской университете. Занимался крупными коммерческими аферами, преимущественно ж.-д. концессиями. Был близок к сферам высшей полиции (В. П. Семеннихов «За кулисами царизма». Архив тибетского врача Бадмаева. Гос. Изд. 1923). «Человек несомненно весьма умный; в отношении своего лечения обладал большой дозой шарлатанства. Его лечение всегда связано с различными интригами и политикой» (Витте «Воспоминания». Т. I).

вернуться

140

Вероятно — «доложить».

вернуться

141

В 1910 г. Илиодор приезжал в Петербург за книгами для монастырской библиотеки. Вот как описывает он встречу с Вырубовой в Мраморном Дворце: «Во дворце Распутина встретили Танеев, Сана, его младшая дочь, и её муж, камер-юнкер. Танеев, хитренький старичек, отвел Распутина в сторону, о чем-то с ним таинственно поговорил, взял портфель и удалился. Распутин начал беседовать с Саной. Во время беседы несколько раз целовал Сану, а муж был здесь и как-то невинно, по-младенчески, улыбался. Минут через десять приехала Вырубова. Сана с мужем попрощались и ушли. Распутин прямо-таки танцовал около Вырубовой; левой рукой он дергая свою бороду, а правой хватая за плечи, бил ладонью по бедрам, как бы желая успокоить игривую лошадь. Вырубова покорно стояла. Он ее целовал. Я грешно думал: Фу, гадость! И как её нежное, прекрасное лицо терпит эти противные, жесткие щетки. А Вырубова терпела и, казалось, находила даже некоторое удовольствие в этих старческих поцелуях. Наконец Вырубова сказала: Ну, меня ждут во дворце, надо ехать. Прощай, отец святой! Здесь совершилось нечто сказочное, и если бы другие говорили, то я не поверил бы, а то сам видел. Вырубова упала на землю, как простая кающаяся мужичка, дотронулась своим лбом до обеих ступней Распутина, потом поднялась, трижды поцеловала старца в губы и несколько раз — его грязные руки. Ушла. (С. Труфанов. «Святой чорт».).

вернуться

142

Мать Александры Федоровны, великая герцогиня Гессенская Алиса (Мод-Мари; 1843–1878), вторая дочь английской королевы Виктории.

16
{"b":"271920","o":1}