Я задумалась над всей этой загадочной ситуацией, вспомнила, как однажды с Элиш зависла в не-пространстве... Но вскоре мы прилетели. Точнее, оказались ещё в одном громадном помещении, так и не совершив полёта как такового.

Длинная комната-зал, затем уютная мягкая с красным липодиваном и липокреслами...

– Ну вот, Эйри. Теперь я буду контролировать ваши мысли полностью. Насколько я понял, вы не занимались во ВШООССе, поэтому не сопротивляйтесь...

ВШООСС учила разбивать сознание и подсознание до пяти частей. Я предоставила Лэмбу ту же треть сознания, тщательно скрыв две другие. В неё перекинула всё из части для Интеллекта, кроме страсти к Дмитрию, которую придётся заменять мыслями о моём пребывании у Лэмба. Пусть отсеивает их и успокоится... Но в общем-то они работали синхронно, чтобы Главный Интеллект не уловил разногласия в поступающей информации, а постепенно, возможно, я солью их в одну. Однако сейчас мне совершенно не было нужно, чтобы Лэмб считал Эйри влюблённой в Дмитрия, и уж тем более чтобы Интеллект узнал о Лэмбе.

А с другой стороны... Вдруг он имеет доступ к информации Интеллекта? И заметит расхождения?.. Оставлю-ка я, пожалуй, и в его части лёгкую симпатию к Дмитрию – пока не узнаю точнее... И чтобы не раздумывал, откуда простому сержанту может быть известна государственная тайна королевы, пропущу в мыслях любовь к различным аттракционам-лабиринтам со всевозможными секретами и ловушками.

Боги, да этот Третий – если это он, в чём я вдруг засомневалась, – гений! Создать такую сложную организацию, скрыть всё силовыми полями, заблокировать мысли от Интеллекта, найти способ улететь с планеты...

– Я... не сильно вам навредила, придя в тот дом? – смущённо поинтересовалась Эйри, когда всё было окончено и мы вновь сидели на липодиване.

– Да нет, действие отражателей распространяется на него, в Интеллект не выходит то, что мне не хотелось бы ему показывать... Иначе вы никого не нашли бы. Но как вы узнали, где меня искать? – Лэмб казался не на шутку встревоженным, но у меня был заготовлен ответ на этот вопрос:

– Вчера я... почувствовала, что осталась в перапе одна, и сняла повязку... И почти всё видела...

Лэмб не слишком прилично ругнулся, после бросил на меня взгляд и извинился.

– Не нужно было отпускать вас одну! Хорошо, что сразу поставил вам блок на информацию о себе...

Меня смутила одна неожиданная деталь: на стене больше не висела эта удивительная голограмма. И невзирая на то, что миллионы более важных вопросов вертелись в голове, всё же спросила о ней:

– А где эта странная голограмма?

– Какая голограмма? – удивился Лэмб.

– Вчера... висела тут... – я махнула рукой на стену за липодиваном.

– Не помню, – пожал плечами Лэмб. – Может, кто-нибудь убрал. А что?

– Да нет, ничего... просто интересно было, кто на ней изображён.

Лэмб снова пожал плечами. Его определённо не волновали никакие антикварные пережитки старины.

– А Дмитрий работает на вас? – задала я вопрос, на который очень надеялась услышать положительный ответ. Хоть и понимала, что это маловероятно.

– Нет, что вы, – удивлённо ответил Лэмб. – Он не вызывает у меня ни доверия, ни, простите, уважения... Мы просто «друзья по несчастью». Ведь он тоже любил Луэлин... Он неплохой малый, хоть и сломленный. Я контролирую и его мысли, хотя, между нами говоря, контролировать там особенно нечего... Легко быть героем в соответствующем окружении, но вот в таких вот тяжёлых условиях и проверяется, чего на самом деле стоит личность.

– Он уже не любит Луэлин, – тихо сказала я, всё ещё задетая этим. – А вы продолжаете любить её даже сейчас...

– Не принимайте всё так близко к сердцу.

– А к чему мне всё близко принимать? Если не к сердцу? – усмехнулась я.

– К аппендициту, – улыбнулся Лэмб. – Это безболезненнее.

– Да уж, а в случае чего, можно и удалить...

Я пощадила его, не намекнув о давешнем срыве (относительно безболезненности), а лишь спросила:

– Вы за Луэлин?

– Детка, я за себя... Против них, – он кивнул в сторону, и я поняла, что имеет в виду водолеевцев.

– Я буду за вас... – прошептала я. Вот он. Вот человек, который поможет мне победить Дрем!

– Вы же хотели быть с дремлянами? – Лэмб пристально взглянул мне в глаза. Я выдержала его взгляд, воскликнув:

– А что ещё я могла хотеть, когда поняла, что попала в плен? Я направила на это все свои мысли и стремления! Но теперь, когда узнала вас... Только я не хочу больше воевать... – я даже опустила голову и потеребила свои пальцы, для большей правдоподобности.

– Не бойтесь, теперь вы будете в безопасности. У меня стоит оборудование, которое сортирует и перерабатывает мысли, прежде чем выпускать их на Главный Интеллект Дрема... – Лэмб улыбнулся с некоторой грустью и пониманием.

– И вы будете знать всё, о чём я думаю? – смутилась я.

– Нет, ну что вы. У меня других дел хватает, – усмехнулся он.

«Да уж, представляю...»

– А что вы делаете?

– Простите, Эйри, но если вы ещё не догадались, то я не буду ничего вам говорить.

– Догадалась о чём? – наивно спросила я. Лэмб улыбнулся и мягко сжал мою кисть, но не ответил. Однако в пожатии я вновь ощутила присутствие неясного энергетического огня, который чуть не воспламенил и меня.

Потом он неожиданно снова погрустнел, поднялся и спросил:

– Хотите выпить?

– Тут что, все пьют? – я следила за ним глазами.

– Эйри, сегодня я точно узнал, что Луэлин умерла.

«Да? Странно», – ехидно подумала я.

– Точно?

– Да... – он провёл рукой по стене возле окна, и там образовалась дверца бара. – Я прослушиваю несколько линий. Кстати, а ваш военный олорел где?

– Я его утилизировала, и пытаюсь об этом не думать. Вы же не выпустите это на Интеллект?

Я постаралась, чтобы в трети для него мелькнуло несколько сумбурных мыслей об олорелах. Но королева насторожилась: откуда это ему может быть известно о моём сверхсекретном средстве передачи информации?!

– Я-то не выпущу, – откликнулся Лэмб, возвращаясь на диван с силовой непрозрачной бутылью в руках, как я отметила, не дремлянской. – Но они всё равно в курсе, что ООСС имеет какой-то неизвестный способ связи, только никак не могут обнаружить его.

Королева уже знала это и была встревожена, но бывшая сержант Амильтон пожала плечами:

– Что поделаешь, не все же способны скрывать свои мысли. А вы ловите эти сигналы?

– Очень небольшой их диапазон, тут нет специального оборудования. Но я слышал несколько бесед – она действительно умерла, своим агентам Дворец не стал бы лгать.

– Вы прослушиваете разговоры с их агентами? – изумилась я. Точнее сказать, изумились мы обе. Ничего себе! Всё куда серьёзнее, чем я могла предположить!! Ведь он случайно мог натолкнуться и на мои беседы с Дворцом!

Он усмехнулся, но не счёл нужным объясняться. Всё же налил себе почти чёрного напитка, снова предложил мне – и на этот раз я согласилась.

Лэмб поднял бокал, потом сделал глоток. Я кивнула в ответ. Отпив обжигающую, даже в какой-то мере умиротворяющую жидкость, снова поинтересовалась:

– Если леди Луэлин вас любила, неужели у вас не было способа связаться с ней? И у Дмитрия?

– Был один секретный канал («Ах, ты и об этом знаешь!»), но с Дрема нельзя на него выходить, а тут лишь недавно удалось проделать незаметную брешь в Космонет, чтобы нас не могли отследить. А я не решился пойти на такой риск, как лететь к какому-нибудь общественному гиперкому и пытаться связаться с ней. («Не потому ли, что она понятия не имеет о том, кто ты?»). Тем более, у нас тут в основном просчитаны смещения с Дрема и обратно, а больше мы пытаемся никуда не вылетать, чтобы не быть обнаруженными. Но недавно я всё же пробовал выйти с ней на связь, однако она не ответила. Может быть, уже перекрыла его? Или, например, перенастроила и отдала... – Лэмб взглянул прямо мне в глаза, – Глену Ди? Может, вы мне скажете всё же правду? – он не повысил голос на последних словах, но то удивительное пламя полыхнуло в них.