Каэ вздохнула:

– Видишь ли, дорогой, по‑моему, как у Ниппи возникли трудности с определением места нахождения талисманов – а случилось это не очень давно, – так и Барнабе стало сложнее управляться с потоком времени. Он еще не говорил со мной об этом, но я же все сама вижу. Пока что нас эта проблема всерьез не затронула – так, мелкие неточности, погрешность настолько незначительна, что упоминать о ней вслух не стоит. Но мне кажется, что может быть и хуже. И потому я не полагаюсь всецело на его помощь.

– Ты меня пугаешь. – Бессмертный широко улыбнулся, но улыбка вышла невеселая, искусственная.

– Не пугаю, а описываю истинное положение вещей.

– Рад бы тебе не поверить, но ведь ты всегда оказываешься права. Знаешь, о чем я мечтаю? – внезапно спросил он.

– Нет.

– Чтобы закончились наконец наши мытарства, чтобы разобрались мы со всеми врагами, а потом... Потом я увезу тебя в одно странное место. Только оно будет прекрасным, я обещаю. Мы договаривались с тобой когда‑то об этом путешествии, но не получилось. Может, теперь выйдет?

– Хорошо бы.

Каэ увидела, что, не прекращая разговаривать с ней, Кэбоалан усиленно подмигивает ей и указывает движением брови в сторону озера. Стараясь не делать резких движений, она осторожно повернула голову и...

На черном камне, вытянув шею, сидело диковинное существо, похожее на помесь человека и рыбы. Очевидно, это и был легендарный мерроу – житель озера, о котором рассказывал Лоой. Существо явно старалось разглядеть, кто осмелился появиться в заповедных местах, кто не убоялся злой славы Шеолы. Каэ в свою очередь с интересом рассматривала его. Мерроу был неопределенного пола: вытянутый, гибкий, как уж, с длинными – ниже пояса – зеленоватыми волосами, плоским лицом‑мордой, на котором почти отсутствовали признаки носа. В вечернем освещении она видела существо не слишком хорошо, но различила и тонкие гладкие руки с перепонками между пальцами, кожу, больше похожую на серебристо‑зеленую чешую, уши, играющие заодно роль плавников. Плавники были и на спине, и на запястьях, причем спинной то и дело поднимался, отчего мерроу моментально становился больше и страшнее. Время от времени он растопыривал их и над ушами, очевидно пугая незваных гостей таким нехитрым способом. Когда озерный житель решил, что незнакомцы достаточно насмотрелись на него, он обратился к ним с речью. Это была явно осмысленная речь, однако булькающие и щелкающие звуки, которые доносились откуда‑то из области груди или впалого живота мерроу, абсолютно ничего не сказали Каэтане. Она так и осталась стоять с напряженным выражением лица, вслушиваясь в сообщение. А вот Кэбоалан, напротив, рассмеялся.

– Ух ты, какой строгий!

– Что он тебе сказал? – моментально спросила Богиня Истины.

– Положим, не мне, а нам. А ты что, не понимаешь?

– Конечно нет. Меня никто не учил языку мерроу или шеолов.

– Прекрасно! – Солнцеликий бы и руками всплеснул, но в правой руке он все еще сжимал копье и выпускать его не собирался. – Тебя не учили и тому, что ты богиня. Давай не отлынивай. Захоти его понять! Ты ведь хочешь этого?

– Конечно.

Не успела Каэ согласиться с Кэбоаланом, как до нее моментально дошел смысл гневной речи мерроу. Это был патриарх, и он настоятельно требовал, чтобы чужеземцы и незнакомцы, такие отвратительно сухие и гладкие, немедленно покинули его прекрасную страну. Он утверждал, что не потерпит в своем озере и в своем вулкане лазутчиков, продавшихся коварным шеолам, и что они могут убираться к себе на дно, сплющенные мокрицы, и передать Кетусу и его подданным, что вольные мерроу никогда не станут поклоняться чудовищным тварям, забывшим солнечный свет и свет добра.

– Он прирожденный оратор, – одобрительно заметил бессмертный.

– Что‑то у них здесь произошло, – невпопад отозвалась Каэ. – И, кажется, совсем недавно.

Пока они слушали человека‑рыбу, окончательно зашло солнце. На океан опустились сумерки. Мерроу едва‑едва был различим на своем камне.

– Кто вы? – выкрикнул он, обращаясь к берегу, где все еще стояли Каэ и ее спутник.

– Богиня Истины и Бог Солнца! – моментально ответил последний.

– Не морочь мне голову, земляной сухарь! – пробулькал в ответ патриарх. – Бог Солнца давным‑давно исчез во Вселенной, не оставив нам надежды на свое возвращение, а Богиня Истины и подавно не навещает нас. Я не верю тебе, ты просто обманщик.

– Сейчас я им устрою «обманщик»! – вскипел Кэбоалан.

Он легко стукнул древком копья о камень у своих ног и негромко приказал:

– Солнечного света!

Видимо, светило уже готовилось ко сну, когда приказ бессмертного настиг его. Солнце выскочило из вод океана взъерошенное, испуганное, растерянное и какое‑то лохматое. Оно моментально встало в зенит, пульсируя, словно запыхавшись, оно горело ярче, чем в обычные дни, и заливало слепящим светом все кругом. Каэ восхищенно огляделась:

– Ты умеешь делать такие вещи?

– Конечно, – без тени кокетства, просто признал Солнцеликий. – Только чаще всего в этом нет нужды. Я бы и теперь не стал, однако времени нет, а убеждать это болотное чудо пришлось бы довольно долго.

– Твоя правда. – Каэтана смотрела на мерроу, который успел плюхнуться в спасительное озеро со своего камня, и теперь только выпученные глаза и плавники над ушами виднелись над водой.

Кэбоалан поманил его пальцем, и существо подчинилось. Медленно и с опаской, но все же поплыло в сторону берега. Видимо, ослушаться боялось так же сильно, как и попасть под горячую руку бессмертного, который вполне мог оскорбиться на то, что его назвали земляным сухарем и обвинили во лжи. Однако бог сердиться не собирался вовсе. Когда мерроу добрался до места, Кэбоалан приветствовал его:

– Здравствуй, патриарх. Мы явились сюда по делу и очень рассчитываем на твою помощь.

– Конечно, я вам помогу, – пробулькал тот в ответ. – Иначе ты озеро превратишь в котел с кипящей водой, нет?

– Ты правильно все понимаешь, мудрое создание.

– Еще бы.

Теперь, когда мерроу оказался так близко, Каэтана могла в подробностях рассмотреть и две прикрытые толстыми мембранами ноздри, как у рыб, и бахрому кожистых выростов на плечах, и яркие красные и синие пятна на шее. Увидев взгляд богини, устремленный на эти громадные отметины на его чешуйчатом серебристом теле, озерный житель гордо заметил:

– Я один из красивейших мужей нашего вулкана – у меня самые яркие и совершенные по форме пятна.

– А‑а‑а, – понятливо протянула Каэ.

– Чем я могу быть полезен своим повелителям? – между тем булькал и хлюпал красивейший муж.

– Что ты тут говорил про шеолов и их лазутчиков? – поинтересовался Кэбоалан. Он возвышался у кромки воды, весь сияющий, сверкающий расплавленным золотом, могучий и прекрасный, – это было незабываемое зрелище. Чтобы бросать на него взгляд, мерроу приходилось подносить перепончатые руки к самому лицу домиком.

– Шеолы пытаются завоевать нас и выгнать даже отсюда – будто им океана мало!

– Но ведь этого быть не может, – возмутилась Каэ, – они же глубоководные и к тому же привыкли к морской воде – соленой и горькой. Зачем им это озеро?

– Хотят постепенно выбраться и в пресную воду, – пожаловался мерроу. – Сами они сюда явиться не могут, но нашли каких‑то союзников – страх! Теперь вот не знаем, куда деваться. – Он оглядел Каэ:

– Мы в магии немного смыслим, но здесь малым чародейством не отделаешься. Ходят слухи, что там, на дне, раскопали какой‑то старинный клад ну и разбудили опаснейшее существо. Вождь шеолов и обезумел немного: захотел власти над всеми водоемами – ведь это и есть настоящая власть над миром. Кетус ему благоволит, не гневается. И Великая Манта тоже не высказала своего неодобрения – так что живем теперь как на вулкане. – И он издал несколько хлюпающих звуков, которые заменяли мерроу смех.

Кэбоалан тоже улыбнулся нехитрому каламбуру.

– И что теперь? – поинтересовалась Каэ.

– А что теперь? Рано или поздно они нас перебьют, потому что шеолов больше и они сильнее. Да и боги к ним относятся лучше, во всяком случае до нас ни Кетусу, ни Великой Манте дела нету. Был бы здесь Владыка Йабарданай, может, и защитил бы нас, но и это сомнительно.