Ехали в полной тишине, даже ветер стих, только стучали копыта да откуда-то издалека доносился раздраженный рев, будто громадному зверю наступили на хвост.

Первые лучи рассвета застали караван на развалинах большого селения. От него осталось ровное поле, посыпанное еще теплым пеплом, из которого торчали закопченные остовы зданий, похожие на обгрызенные и брошенные куски громадной обгорелой краюхи.

– Не нравится мне здесь! – сказал Ингьяльд, зябко поведя плечами. – Слишком много смерти, и она тянет к нам жадные лапы…

– Что ты там лопочешь, волхв? – подъехал не расслышавший всего Бузислав. После того как ученик эриля продемонстрировал несомненный лекарский талант, старший из русичей проникся к нему изрядным уважением.

– Нужно уходить отсюда, – пояснил Ивар, которого тоже что-то тревожило, но что именно, он никак не мог уловить.

– Уходить, – на лице Бузислава мелькнуло изумление, – но…

Дальнейшие его слова перекрыл тонкий, пронзительный визг.

Из-за холмов, окаймляющих селение с севера, нестройной толпой выскочили около полусотни всадников. Видно было, как вздымается пыль из-под копыт маленьких поджарых скакунов, как крохотными искрами посверкивают воздетые над головами изогнутые клинки, называемые, как уже знал Ивар, саблями.

– Строй! – оглушив находящихся рядом, крикнул Бузислав, но его воины уже сами становились в боевой порядок.

Запели, загудели громадные луки, и в рядах атакующих одна за другой стали появляться бреши. Точно невидимые руки хватали всадников и сдергивали с седел, заставляя с силой ударяться о землю.

Сквозь яростный вой прорезались крики боли и испуганное ржание.

– Ивар, – сказал Бузислав серьезно, – в конной сшибке от вас толку мало, так что прикрывайте посла. Отвечаешь за него собственной задницей! Понял?

– Понял, – кивнул Ивар.

Викинги, повинуясь его приказу, сгрудились вокруг не потерявшего хладнокровия Мануила. Тот заранее надел кольчугу, а сейчас еще и вытащил короткий меч.

– Ишь, драться вздумал! – успел восхититься Нерейд, прежде чем пустил очередную стрелу. Турок в черной лохматой шапке, почти достигший рядов русичей, свалился с седла прямо под копыта.

– Дай-ка и я кое-чего попробую… – изменившимся голосом выдавил Ингьяльд. – Зря, что ли, меня Арнвид учил?

И прежде чем Ивар успел хоть что-то сказать, руки молодого эриля (теперь уже точно – не ученика) замелькали в воздухе, рисуя сложный, составной символ. Изломанная руна, испуская свет, режущий глаза, взвилась к небесам и лопнула с тихим звоном. И тут же из блеклого утреннего небосвода метнулась ослепительно-желтая многозубчатая молния.

Ее удар был не очень прицельным и пришелся в склон холма, оставив в земле дымящиеся, обугленные ямы. Атакующих турок она зацепила только краем, но этого хватило, чтобы превратить с десяток воинов в пылающие факелы. Остальных это, впрочем, не остановило. Завывая, как потерявшие разум волки, они обрушились на дружинников Бузислава.

Зазвенела сталь.

Ингьяльд, дрожа, начал вываливаться из седла. Глаза его были закрыты, из носа текла кровь, казавшаяся очень яркой на фоне неестественно белой кожи.

– Вот придурок, возомнил себя Тором! – воскликнул Ивар сердито. – Теперь еще и за ним следи! Гудрёд, уложи его куда-нибудь…

Молодой викинг успел подхватить падающего соратника у самой земли. Взял под мышки и потащил в сторону, где его не затопчут копытами и не проткнут случайной стрелой.

Вылетевший из схватки турок выбрал именно этот момент, чтобы с истошным визгом броситься в сторону викингов.

Стремительно взлетел и рухнул длинный меч Кари. Подставленная под него сабля переломилась с жалобным звоном, и тяжелое, заточенное до невероятной остроты лезвие прорезало турка от головы до ягодиц, остановившись лишь на уровне седла.

Удивленно моргнули и погасли два черных глаза. Одинаковые куски окровавленного мяса вперемежку с костями шлепнулись в пыль. Испуганный конь с ржанием кинулся в сторону.

– Может, подсобить им? – спросил Нереид, кровожадно скалясь и глядя туда, где рубились русичи. Он больше не стрелял, опасаясь задеть своих.

– Оставайся на месте, – сурово проговорил Ивар, – сказано было – прикрывать посла!

– Ух какой ты грозный!.. – ухмыльнулся рыжий викинг. – Прямо настоящий конунг!

Ответить у Ивара времени не нашлось. Еще несколько всадников в черных мохнатых шапках и легких кожаных доспехах прорвали строй русичей. Пришлось браться за дело.

Он отразил удар легкой сабли, но вторая тут же проехалась по ребрам, пересчитав звенья кольчуги. Широкий удар, который должен был снести врагу голову, пропал зря. Ивар так удивился, что чуть не прозевал атаку.

– Берегись! – крикнул кто-то сзади, и он инстинктивно дернулся. Острое лезвие едва не оцарапало шею.

Турки значительно уступали викингам в росте и силе, зато превосходили их в ловкости и умении сражаться верхом. Они вертелись в седлах, не боясь склоняться чуть ли не под животы коней, и зацепить любого из них было нелегким делом.

После первой неудачи Ивар сражался осторожно, стараясь не попасться на какую-либо хитрость. Рядом азартно вскрикивал Гудрёд, ревел что-то Кари, воздух гудел под его могучими ударами.

Он успел выбить из седла одного, другого сразил Нерейд, когда глухой, тоскливый крик прогудел над полем боя. Услышав его, турки одновременно развернулись и, нахлестывая коней, понеслись туда, откуда явились. Словно стая воронья, которую спугнули с трупа поверженного животного, они взлетели вверх по склону холма, один за другим скрываясь за его вершиной.

– Чего это они? – прохрипел Ивар, вытирая залитое потом лицо.

– Отступают! Поняли, что победы им не видать… – ответил Мануил, который, судя по тяжелому дыханию и царапине на скуле, тоже поучаствовал в бою. – Не ожидали, видимо, такого отпора. Но они вернутся, обязательно. Чтобы отомстить.

Подъехал Бузислав. Лицо у него было встревоженное:

– Что будем делать, посол? – спросил он. – Мы положили их три, десятка, но сами потеряли троих… Они могут менять двадцать за одного, но и тогда мы не устоим!

– Надо поворачивать на юг, – вздохнул Мануил, – в горы, к тропе дэвов. Турки туда не пойдут.

– Откуда это известно? – подозрительно покосившись, осведомился Ивар.

– Да уж известно, – ответил Мануил. – Я бывал в их землях с торговым караваном – давно, десять лет назад. Тогда хорошо узнал их обычаи. Они очень суеверны и не сунутся ни в какое место, которое их шаман посчитает священным, а про тропу дэвов слышали и у них…

– Хорошо, – кивнул старший из русичей, – тогда сейчас похороним наших – и выступаем… – Тут его взгляд упал на Ингьяльда. – Эй, что стряслось с вашим волхвом?

– Отдыхает, – пояснил Нерейд, – притомился малость. Такую красивую молнию соорудить – это же постараться надо!

– Надорвался, – добавил Ивар, испытывая острое желание стукнуть рыжему шутнику по башке, – сейчас оклемается.

– Ну-ну… – буркнул Бузислав и направил лошадь туда, где его люди суетились вокруг погибших.

Копыта цокали по камням, похожим на сброшенные панцири громадных черных жуков. Те скрежетали и качались под ногами, но спускающийся с гор язык каменной осыпи оказался единственным местом, где можно было подняться. Справа и слева вздымались недружелюбные скалы, такие отвесные, что взобраться на них не рискнул бы даже таракан.

– Нам точно сюда? – спросил Бузислав, когда его конь – могучий гнедой жеребец – неуверенно ступил на камни и всадник вынужден был спешиться.

– Наверное, есть другие пути, чтобы залезть наверх, – пожал плечами Мануил, который в последние дни вел караван, – но, для того чтобы их отыскать, нам придется возвращаться.

Русич хмуро промолчал и повел коня в поводу. Возвращаться и лишний раз встречаться с турками он не хотел. Трое лучших воинов остались в могилах на месте стычки, а четвертый, рыжебородый Витко, умер через день, когда рана на щеке, нанесенная саблей, с необычайной стремительностью загнила и принялась расползаться в стороны.