– Негоже выяснять отношения между собой кулаками тем, кто завтра будет драться плечом к плечу! – промолвил Ивар. – Ты, – он глянул в сторону русича – обладателя рокочущего голоса, – найди мне Бузислава, и мы вместе решим, как поступить. Всем, кто в сваре не замешан, разойтись.

Кари, недовольно ворча, отступил к лошадям. К удивлению Ивара, послушался и второй из тех русичей, что явились поддержать рыжебородого. Без единого слова он быстро отошел.

Явился Бузислав.

– А, два рыжих сцепились, – сказал он, выслушав рассказ о случившемся, – ну прямо петухи! Витко, ты опять чужаков задираешь? Знаю я – тебя хлебом не корми, дай с кем-нибудь поцапаться!

Нерейд хмыкнул, уловив в описании рыжебородого нечто знакомое.

– Да ладно тебе, воевода, – примирительно сказал воин, названный Витко, – уж и пошутить нельзя… Ничего тут занято не было. Я уже ухожу…

– Вот так-то лучше! – внушительно сказал Бузислав, глядя вслед уходящему воину, затем повернулся к Ивару: – Да и стоило ли вмешиваться? Ну и помахали бы кулаками чуть-чуть.

– Боюсь, «чуть-чуть» бы не получилось, – вздохнул Ивар, – потешных драк у нас не признают. Полезли бы все своего защищать, а Кари в священной ярости с пяток ваших убил бы запросто голыми руками.

– Да? – Бузислав бросил быстрый взгляд на громадного викинга. – Тогда ладно. Но скажи своим, пусть ждут подначек и будут к ним готовы. У нас принято новичков подзадоривать.

– Хорошо, – кивнул Ивар, – я скажу.

Пустились в путь рано, с первыми лучами солнца. Викинги, которым довелось половину ночи простоять в дозоре, дремали в седлах. Кари зевал так, что пугалось даже горное эхо. Ивар время от времени начинал клевать носом.

Поэтому момент, когда на караван напали, он проворонил. Что-то свистнуло над ухом, тонко вскрикнула лошадь едущего впереди толстого писца из посольской свиты. В ее крупе вдруг обнаружилась длинная стрела с белыми перьями на конце.

– К оружию! – только успел крикнуть Ивар, прежде чем вторая стрела тюкнула его в голову чуть повыше виска и отскочила, наткнувшись на шлем.

Визг и улюлюканье скатились сверху подобно лавине. По двум крутым склонам, меж которыми проезжал караван, сбегали, размахивая оружием, оборванные, тощие люди.

Ивар вытащил меч и обрушил его на шею самого быстрого оборванца. Тот ловко увернулся, но потерял равновесие и брякнулся на камни. Успевший покинуть седло Гудрёд пригвоздил его к земле.

Ивар спрыгнул с лошади. Твердая, каменистая земля ударила в подошвы с неожиданной силой, перед самыми глазами блеснула полоса чужого клинка. Инстинктивно уклонившись, Ивар заработал мечом. На него насели сразу трое. На худых лицах блестели черные голодные глаза. Одеты разбойники были в невообразимые лохмотья, истлевшие еще несколько лет назад, но вот клинки у них оказались добрые, и владеть ими они умели.

Ивару приходилось нелегко. Где-то рядом, судя по гневному реву, сражался Кари, изредка хлопала тетива лука, принадлежащего Нерейду. От головы каравана что-то кричал Мануил, испуганно ржали лошади.

Наконец один из нападавших на него разбойников повалился плашмя на землю, хватаясь за горло, в котором застряла стрела. Воспользовавшись замешательством второго, Ивар ударил его мечом в пах. «Детей у тебя уже не будет», – подумал он, глядя, как раненый катается по земле, воя и прижимая ладони к промежности. Только в этот момент Ивар ощутил исходящую от грабителей вонь немытых тел.

Третьего сразил подскочивший Гудрёд.

Ивар огляделся. На земле в вольных позах распростерлись несколько особенно неудачливых разбойников. Кари, размахивая мечом, теснил остальных. За его спиной Нерейд, хладнокровно улыбаясь, накладывал на лук очередную стрелу. Ингьяльда видно не было.

– За мной! – приказал Ивар замершему над трупом врага Гудрёду.

И они побежали к голове каравана, где русичам, прикрывавшим посла, приходилось туго. Первым им встретился рыжебородый Витко, вчера сцепившийся с Нерейдом. Сегодня ему не повезло – стрела воткнулась в незащищенную кисть правой руки, и сражаться воин мог только левой.

Шипя и ругаясь, он вертелся в седле, отбивая атаку двоих оборванцев, выглядящих точь-в-точь как нищие с базара в Миклагарде.

Ивар на бегу воткнул меч в затылок одному из наседающих на русича разбойников. Второй закрутился на месте, пытаясь сообразить, что же делать, и клинок Гудрёда располосовал ему грудь. Рана раскрылась, словно жадный длинный рот. Алой рвотой из нее хлынула кровь.

– Спасибо… – прохрипел Витко, оседая в седле. – Давай вперед… там посол…

Вокруг Мануила, восседающего на лошади с невозмутимостью статуи императора, кипела яростная схватка. Создавалось впечатление, что дикие и грязные разбойники вовсе не интересовались богатствами, которые мог везти караван, а целенаправленно стремились убить посла.

Меч Бузислава вертелся с такой скоростью, что его не было видно. Просто мелькали его руки и что-то, кажущееся их продолжением, взблескивало на солнце, чтобы тут же возникнуть в другом месте.

Клинки разбойников отлетали, словно наткнувшись на невидимую стену,

Ивар с изумлением увидел, как предводитель русичей перерубил в воздухе стрелу. Лучник, застывший в десятке шагов выше по склону, прицелился и спустил тетиву. Что-то треснуло, и на землю упали две одинаковые по длине палочки.

В бой вступили стрелки русичей. Соратники сумели прикрыть их, стать стеной на пути волны нападающих, а стрелки взялись за длинные, на диво тугие луки. Их тетивы не хлопали, а гудели, точно струны.

Никто из викингов и подумать не мог, что в воздухе можно держать одновременно несколько стрел. Русич одним плавным движением вытягивал стрелу из колчана, клал ее на тетиву, стрелял и, до того как посланный его рукой убийственный снаряд вонзался в чью-то плоть, успевал выпустить еще две или три стрелы.

Похоже было, что тут справились бы и без помощи викингов. Но оставаться в стороне от схватки Ивар не захотел. Яростно вскрикнув, он обрушил меч на голову ближайшего из разбойников. Нечто изображающее шлем, небрежно склепанный из металлических пластин, со скрежетом прогнулось, и под лезвием смачно хрустнула кость.

– Рази их, братья! – донесся крик Бузислава.

С яростным ревом его дружинники бросились вперед. Гудрёд успел зацепить еще одного оборванца, оставив ему на память длинную царапину на лопатке, и сражаться оказалось не с кем.

Разбойники, истошно вопя, удирали со всех ног. Карабкались по скалам со скоростью белки, взлетающей по стволу дерева. Но оружие, несмотря на охвативший их страх, не бросали.

– Хватит! – выдохнул Бузислав, опуская клинок, с которого капала кровь. – Вам же стрелы собирать.

Один из лучников, не удержавшись, спустил тетиву, и разбойник, почти взобравшийся на вершину крутого гребня, с визгом покатился вниз по склону.

– Это все? – поинтересовался Мануил, державшийся так спокойно, будто он находился не на поле брани, а где-нибудь на рынке.

– Слава Перуну, да, – ответил старший из русичей. – Только разбойники эти какие-то странные, им нужен был ты, а не наше добро…

– Что гадать, – пожал плечами посол, – врагов у империи много. Кто-то мог заплатить разбойникам, чтобы сорвать посольство.

Бузислав обвел взглядом воинов, и глаза его, серые, точно облачное небо, остановились на Иваре.

– Где там ваш волхв? – спросил он. – У нас есть раненые.

Ингьяльд обнаружился у лошадей, где он невозмутимо разглядывал труп разбойника с засевшей в горле стрелой.

– Ты где был? – напустился на него Ивар. – Там есть раненые!

– «Где был, где был»… – ощерился ученик эриля, с явной неохотой отрываясь от своего занятия. – Пиво пил. Ты посмотри лучше, какой интересный череп у этого оборванца. Лоб скошен, а затылочная часть выпучена…

– Я тебе дам затылочную часть! – сурово сказал Ивар. – Иди ранеными займись, дохляков потом будешь щупать!

Большая Рука горестно вздохнул, но спорить не посмел.