– Какой домой! Что ты дома не видел?

– Я б поспать…

– Пойдем, дружище. Длину жизни ты увеличить не можешь. Зато можешь ширину и глубину. Это мне бабуля говорила. Пойдем. Я покажу тебе Москву.

Мы оделись и, шатаясь, вышли на морозный воздух. Из фонаря пшенной крупой сыпался снег. Седой огляделся и заплетающимся языком старательно выговорил:

– Мы из лесу вышли, был сильный мороз…

Затем, заржав, он обнял меня локтем за шею и потащил в сторону набережной.

Статистика утверждает, что накатанный ноябрьский ледок и для трезвых пешеходов является причиной множества травм, умалчивая о пешеходах нетрезвых, подвыпивших, сильно пьяных и персонажах вроде нас. Последним, что я запомнил, были уплывающая из под ног земля, мелькнувший фонарь, нецензурный крик Седого и тяжелая тишина.

Очнулся я оттого, что нос что-то щекотало. Голова страшно болела. Я постарался приподняться на руках. Странно. Ведь падал на спину. Еще страннее оказалось то, что под ладонями была трава.

Я не понимал, либо я полностью ослеп, либо было так темно, что глаза не видели ни зги. Но руки точно чувствовали траву. А лицо ощущало влажный и теплый воздух.

– Седой, – прохрипел я, – и голос странно разнесся в пространстве, поглощаемый безмолвной тьмой. Вокруг было невероятно тихо.

Я сунул руку в карман пуховика и нащупал что-то тяжелое. Зажигалка Седого. То, что нужно.

Чиркнув пару раз и подняв в руке дрожащее пламя, я вскрикнул, увидев бородатое лицо в полуметре от меня. В ту же секунду тишина со всех сторон сменилась дьявольским воплем. Нервы не выдержали. Я закатил глаза и отключился.

Сквозь приоткрытые веки я увидел голубое утреннее небо. По-прежнему было необычно тепло. Голова гудела от похмелья и удара об лед, а движения давались с большим трудом. Пересиливая боль, я приподнялся и обомлел. Вокруг меня на корточках сидело около тридцати бородатых полуголых мужиков. Точнее сказать, практически голых, поскольку их бедра прикрывали лишь маленькие коричневые шкурки. Заметив, что я очнулся, люди встрепенулись. По кругу прокатились шевеление и легкий ропот, но все остались сидеть на месте.

Я был уверен, что сплю. Хотя все внешние ощущения говорили мне, что происходящее реально, но мозг однозначно утверждал – это сон. Приподнявшись на локтях, я осмотрел окружавших меня людей. На вид – племя туземцев с канала «Дискавери». Диковатые лица с любопытством и нескрываемым страхом рассматривали меня. Все грязные и небритые, у некоторых – бусы с когтями, в руках у большинства – дубины и палки с кремневыми наконечниками. Сидевший прямо передо мой, похоже, был вождем. Рядом с ним лежал топорик, а руки покоились на коленях ладонями вверх. Все выглядело удивительно реально. Приснится же такое…

Я сел, вызвав новую волну ропота у дикарей, и поймал себя на мысли, что в снах обычно не бывает запахов. Но в воздухе отчетливо ощущался аромат сухой травы. – Цага, – вдруг сказал вождь, приподнимая руки с волосатых колен и показывая на лежащую между ним и мной шкуру, на которой были разложены бусы из крупных зубов, нечто, отдаленно напоминающее нож из кремня и какие-то перья, сплетенные с сушеной требухой.

– Цага, – вкрадчиво повторил он, смягчая «г» на украинский манер, практически превращая ее в «х».

Я приподнял руку и понял, что все еще сжимаю в ней зажигалку. Выставив ее вперед и чиркнув колесиком, я вызвал приступ паники как минимум у половины собравшихся. Они отпрянули на несколько метров и остановились, с ужасом глядя, как из моей руки вырывается язычок пламени. Вождь остался сидеть на месте, лишь немного отшатнувшись.

Удивившись магической силе огня, я защелкнул крышку «Зиппо» и спрятал зажигалку обратно в карман.

– Цага, – в третий раз повторил вождь и указал на предметы столь красноречиво, что сомнений не осталось, – это подарок. Я привстал и подошел к шкуре. Видно было, что вождю стоило большого усилия воли остаться сидеть на месте и не удрать.

Нож на удивление хорошо лег в мою руку. Я убрал его в глубокий карман куртки. Затем взял бусы и под пристальные взгляды надел себе на шею. Оставшуюся хреновину даже не стал брать, не рискуя найти ей применение. В благодарность я медленно кивнул.

Вероятно, мои миролюбивые поступки несколько успокоили остальных, и цепь людей вокруг меня восстановилась. Я продолжал разглядывать аборигенов, пытаясь понять, что же со мной произошло. Если все это – не сон, то оставалась невероятная версия, что Седой, пользуясь моим забытьем, вывез меня куда-то на юг и ради шутки оставил с актерами. А может, и с реальными туземцами. Но тогда я нахожусь где-то очень далеко от Родины. Перевезти пьяное тело через границу – задача трудная даже для Седого, поэтому остаются актеры.

Теряясь в догадках, я смотрел на дикарей, а они на меня. Вглядываясь, я старался увидеть хотя бы одну деталь, связывающую их с современным миром. Кольцо на пальце, татуировка, бритая щека… Но не было ничего. А вот нервное поведение молодых членов племени, напряженно-испуганные лица, желтые сточенные зубы, наоборот подталкивали к невероятному чудовищному выводу, что все это не сон. Я машинально проверил телефон, в надежде обнаружить сигнал от вышки. Но мобильник был разряжен со вчерашнего вечера, поэтому ничего не оставалось, как убрать его во внутренний карман, словно бесполезный черный камень.

Стоять на месте смысла не было. Если меня привезли сюда – значит, где-то рядом цивилизация, актерам надоест шутить уже в ближайший час и вскоре мне покажут, где скрытая камера. Я сжал в кармане зажигалку и двинулся вперед, обходя вождя слева. Племя расторопно расступилось, и я беспрепятственно пошел по полю на запад, судя по разгорающемуся за спиной рассвету.

Отойдя шагов на тридцать, я обернулся. Дикари стояли и смотрели мне вслед не двигаясь и не пытаясь остановить. Я пожал плечами и пошагал дальше.

– Хэф! – раздался громкий крик, заставивший меня снова обернуться.

Вождь стоял и двумя руками указывал в противоположную моему пути сторону, будто призывая следовать за ним.

– Хэф!

Наверное, надо идти, решил я. Происходящее было настолько сюрреалистическим, что уже не пугало меня. В конце концов, эти ребята где-то живут и что-то едят. Главное, чтобы не человечину. А может, к ним в хижины и «Красный Крест» заглядывает.

Я подошел к племени, показал рукой в ту же сторону, что и вождь, и произнес:

– Хэф так хэф. Давай пойдем смотреть твой хэф, – после чего бодро зашагал навстречу показавшемуся над горизонтом солнцу.

Племя тихо семенило вслед за мной. В трех метрах от меня шел вождь, за ним – крупные мужчины с копьями, затем молодые воины с палками – дубинами и замыкали отряд совсем мальчишки лет десяти – двенадцати. У этих не было даже повязок.

В какой-то момент вождь снова окликнул меня:

– Хэф! – повторил он и показал двумя руками скорректированное направление. Я молча изменил курс и продолжил движение.

Примерно через час пути мы приблизились к невысоким горам. Растительность поредела, появилось больше камней, идти стало заметно тяжелее. Хорошо, что у меня были ботинки на толстой подошве, которые я носил, чтобы казаться выше. А вот мои провожатые топали по камням босиком. Интересно, сколько же им заплатили, чтобы разыграть такой спектакль?

Мы спустились с ровного плато и теперь шли вниз под уклон. Слева начинала расти стена известняковой горы, нависавшая мрачной тенью. Утреннюю тишину нарушал лишь хруст веток под моими ногами. Мужчины в повязках передвигались настолько тихо, что я то и дело оборачивался, чтобы удостовериться, сопровождают ли меня волосатые копьеносцы или уже разбежались, перейдя к следующему этапу программы «Розыгрыш». В какой-то момент мне показалось, что впереди какое-то движение. Я остановился, чтобы приглядеться. Похоже, это был лагерь.