Старые детские страхи – самые стойкие из всех. Именно они сейчас охватили несчастную девушку, оживляя в застывшем разуме картины из далекого прошлого.

Когда-то, когда она была просто малышкой Лерой – которая еще ничего не знала о боли, не стремилась манипулировать людьми и быть похожей на ледяную принцессу – сейчас это кажется невероятным, но она была простым ребенком, немного избалованным, но с горячим сердцем, готовым чувствовать. Ей было восемь лет, и в тот день Валерия Дарова впервые столкнулась со страхом перед тьмой.

Учительница послала ее в класс – а точнее, в крохотную, слабо освещенную лаборантскую. Сложно сказать теперь, что ей там понадобилось: документы, журнал, а может, что-то еще... Что бы это ни было, но этот предмет, видимо, не так уж был ей нужен. Потому что когда тяжелая дверь захлопнулась за маленькой Лерой, никто не спешил ее искать. Уже тогда, у ее отца было слишком много работы: его часто не бывало дома, и иногда он забывал даже позвонить своей дочке.

Сначала она не была слишком напугана, но когда тусклая лампочка стала мерцать и вскоре погасла, а за ней никто не приходил и не приходил, паника стала охватывать девочку. В кромешной темноте – окна в лаборантской отсутствовали – Лера, конечно, не могла ничего видеть. Но ей казалось, что нечто движется вокруг нее, почти касаясь тонкими лапками, как будто сотни насекомых или пауков бегало вокруг, пользуясь покровительственной темнотой. Малышке становилось все хуже и хуже, а под конец она легла на пол и свернувшись калачиком, впала в странное забытье, которое впрочем, не спасало от кошмаров. Она не могла двигаться и кричать, но чувствовала Тьму рядом с собой – она не была живой, но обладала волей и желанием завладеть Лерой. Что не дало ей это сделать? Это осталось неизвестным. Лера постаралась вычеркнуть эти воспоминания из своей памяти, но порой в самых страшных кошмарах она слышала жуткие шорохи и чувствовала ту жажду чужой жизни, что окружала ее много лет назад.

Девочку отыскала уборщица, зашедшая в комнатушку за шваброй. Увидев лежащее на полу тело с широко раскрытыми, но ничего не видящими глазами и разводами от слез и пыли на щеках, она закричала, решив, что видит перед собой труп. На самом деле это было почти так, и чтобы возвратить Леру к жизни и вырвать ее из невидимых остальным кошмаров пришлось приложить немало усилий. Ей пришлось притворяться, что все в порядке, будто не случилось ничего страшного – чтобы спастись от бесконечных и унизительных походов к психотерапевтам, которые не знали ровным счетом ничего. А вот малышка Лера знала – знала, что Тьма – это не просто отсутствие света, что в ней есть жизнь. Мрачная, опасная, желающая убивать. Она старалась не думать об этом с тех пор, но неосознанно искала подтверждения своим сведениям, обретенным такой жуткой ценой. А страх перед темнотой... До недавнего времени Долл удачно избегала замкнутых тесных мест, а став вампиром она обрела иное зрение, которое превращало мглу в слабый сумрак.

Только вот сейчас она была слишком ослаблена. Рана, которая никак не желала затягиваться была нанесена предметом из золота. И хоть Долл не знала этого, но металл губительный для всех Детей Ночи, сделал ее практически беспомощной. А Тьма завершила дело. Девушка провалилась в бессознательно состояние, и уже не видела и не слышала ничего, кроме шороха невидимых лапок, будто по земле ползали сотни насекомых.

***

Голоса. Она не могла видеть, но слух все еще был при ней. Кто-то говорил совсем рядом с Долл, видимо, считая, что девушка все еще без сознания. Какое-то время смысл фраз ускользал от вампирессы, по неизвестной причине. Когда она все поняла, то чуть не рассмеялась, но вовремя удержалась: сейчас не стоило привлекать излишнего внимания к своей персоне. Полгода назад, когда Долл только стала вампиров, она всячески развлекалась, используя свои новые возможности. Некоторые из этих забав кому-то показались бы странными, например, попытки покончить с собой. Долл прекратила их, когда поняла: разрезанные вены затягиваются слишком быстро, чтобы можно было умереть от потери крови; таблетки не оказывают никакого воздействия; а когда она однажды спрыгнула с крыши, то удивилась, поняв, что по неизвестной причине не летит с бешеной скоростью навстречу земле, а неспешно планирует, как будто у нее за спиной были прозрачные крылья. Но у нее были и более безобидные занятия. Используя память вампира, являющуюся совершенней человеческой во много раз, она за пару месяцев выучила язык своей настоящей родины – русский. Долл была уверена, что рано или поздно обязательно вернется туда. А поскольку кроме охоты и саможаления у нее не было практически никаких дел в тот период, у девушки оставалось много свободного времени.

Вот сейчас, она, наконец-таки, осознала, что невидимые собеседники говорят между собой именно на русском. Кажется, это были парень и девушка, а один из голосов показался ей смутно знакомым. Стараясь не показывать того, что сознание уже вернулось к ней, Долл прислушивалась к беседе.

– ...и ради нее ты затащил меня в эти мерзкие туннели?! Если сдохла – туда и дорога! Лично меня падаль не интересует, – несмотря на то, что все это произносилось шепотом, было понятно, что девица еле сдерживается, чтобы не закричать. “Интересно, она говорит обо мне?” – подумала Долл.

– Может, ты выслушаешь меня до конца, прежде чем орать? Она жива и нуждается в помощи, кто-то ранил...

– Единственное, чем мы можем помочь, – не унимался женский голос, – Так это вонзить меч в сердце, чтоб не мучилась. Обещаю, я сделаю это наиболее гуманным способом.

Ой-ой! А это уже интересно. Похоже, ей срочно нужно приходить в чувство – потому что если речь в этом странном разговоре все же идет о Долл... А некое неприятное чувство ехидно подсказывало: о тебе родимая, о тебе. Нужно или драться, или уносить ноги куда подальше. Вот только вампиресса только сейчас осознала: вряд ли у нее хватит сил даже на то, чтобы просто встать, а уж о побеге можно и вовсе забыть. Значит, придется использовать другие методы – убеждение, к примеру.

Быстренько все обдумав, девушка с трудом разлепила глаза и произнесла хрипловатым голосом.

– А может, обойдемся без таких кардинальных мер, и для начала познако...

Слова оборвались так резко, будто чья-то невидимая рука щелкнула ножницами, не дав вампирессе договорить. На самом же деле, нечеткое изображение окружающего пространства, освещенного небольшой лампой (ее принесли недавние визитеры, потому что раньше здесь не было ничего подобного) перестало кружиться перед глазами Долл и она смогла увидеть тех, кто стоял перед ней. Взгляд невнимательно скользнул по смуглой девице с иссиня-черными волосами, отметив только стройность и удивительно длинные ноги, ради которых любая из знакомых Леры продала душу, не задумываясь. А вот парня она узнала...

– Ты? – вопросительно выдохнула она, смотря в изумрудно-зеленые глаза своего нового одноклассника... Антона, вроде бы.

Поскольку ответа на этот плохо сформулированный полувопрос никто не собирался давать, Долл нахмурилась и произнесла, пристально сверля юношу взглядом.

– Может, объяснишь, что здесь творится, и почему вот она, – вампиресса кивнула на его длинноногую спутницу, – собиралась меня убить?

Девушка заговорила первой, сопроводив произнесенные слова хищной улыбкой, которая была адресована, несомненно, Долл.

– Маленькая поправочка: я и сейчас собираюсь это сделать, – она злобно зыркнула на Антона, – И не дает мне это сделать только мой мягкосердечный брат... и банальное человеческое любопытство.

Вампирессу поразило то, сколько яда и ненависти было вложено в столь короткую речь. “Ей Богу, прикуси она сейчас язык и через две секунды уже бы отравилась!” – с раздражением подумала она. И вообще, кто дал этой девице право так мерзко себя вести по отношению к ней – они ведь даже не знакомы! Кстати, она вроде сказала: “брат”? Получается, что эта змеюка – сестра Антона. Тут можно сказать только одно: сочувствую, вам жутко не повезло с родней.