Согласись, одно дело предполагать и безоговорочно в это верить, а совсем другое дело - предполагать и располагать. Мой случай относится к последнему. Я прекрасно понимаю, что звучит это все голословно, бездоказательно и неубедительно. Но с другой-то стороны, меня тоже можно понять. Будь ты моим противником, стал бы я тебя подробно информировать?

***

Вспоминаю одну очень хорошую поговорку: «Мы предполагаем, а господь располагает». Естественно, моя длинная речь об управлении «К», по сути своей, была блефом. Из «нескольких знакомых» у меня имелись пара рук и голова на плечах – в принципе, компания неплохая, но слишком маленькая для того, чтобы что-то реально изменить.

И когда я отправлял это сообщение, то точной картины – отношения моего государства к сайтам подобной направленности и тому, что там происходит, не знал. Естественно, я сразу же и решил это проверить, благо, под боком МУР, а там у меня водились знакомые оперативники. До сих пор интересно, до каких размеров увеличились глаза того парня из управления «К», когда я рассказал ему немного о сайте, о возможности коллективного самоубийства, о возможности теракта. На фоне взрывов лета две тысячи третьего года к этим словам нужно было прислушаться.

Итак, как же государство относится к суициду на самом деле? Я слушал человека, на которого вышел через знакомого опера. И потихоньку глазёнки мои увеличивались до размеров компакт-дисков. Оказалось, что управление «К» курирует только лишь два направления: нелегальное копирование информации, в совокупности со взломами серверов и рабочих станций, и мошенничество в области сотовой телефонии. Сайты, на которых была размещена информация о различных способах самоубийства, о лёгких наркотиках и опиатах, сайты, с которых на тот свет отправился не один десяток людей, их просто не интересовали. Возможно, этим занималось другая служба, необязательно ГУВД – возможно, что ФСБ или МЧС. Но то, что к этому не имеет отношение служба, способная вычислить и приостановить хотя бы на программном уровне, меня неприятно поразило. В том, уже далёком, 2003 году я попросту не успел завязать знакомство с людьми из службы, которая занималась мониторингом и анализом сети, а также поиском и ликвидацией потенциально опасных ресурсов.

Позднее, на летних занятиях в школе милиции, мне довелось глянуть в Уголовный Кодекс, где я и прочитал пресловутую статью №110 о доведении человека до самоубийства. Уголовная ответственность полагалась лишь в том случае, если человека довели до суицида побоями, оскорблениями, унижениями. Наглядным примером в этом случае может послужить явление дедовщины в армии – думаю, кто смотрит новости, тот понимает, о чём речь. Или, как ещё один пример, самоубийства пленных, что попали в лапы чеченских бандитов. О сайтах, о людях, что их создают и об ответственности, которую они, по логике вещей, должны нести, в этой статье не говорилось ни слова.

Именно тогда до меня с пугающей ясностью стали доходить слова Лома. Слова о том, что государство, в общем-то, очень мало интересуют сайты подобной направленности. Потому что суициденты, в основе своей – люди необеспеченные, и снять с них сливки никак не получится. Его слова подтверждались и тем, в каких сферах действовало управление «К» - как раз в очень прибыльных. А это означало только одно: все мои предположения – полный бред, и что никакой помощи в этом деле мне не видать. Нет закона – значит, нет и действия. И ребята вроде Кеса или Лома могут спокойно собирать компанию, и отправляться на тот свет вместе – невзирая на возраст, лишь бы была доступна сеть и некоторое количество форумов.

Я не хочу делать из Кеса и его приятеля Лома злодеев, хотя, откровенно говоря, первые недели три я так и думал. Просто одно дело, когда уходит из жизни взрослый человек, когда его самоубийство имеет под собой довольно веские основания – например, смертельная, неизлечимая болезнь. Но подростки, это же совсем другое кино. Неразделённая любовь, непонимание окружающих, проблемы в семье – всё это может и становится причиной многих суицидов.

В тот день мне вдруг стало невыносимо жутко оттого, что где-то рядом бродит смерть – и не какая-то гипотетическая смерть неизвестно кого, а смерть людей, с которыми так вот, запросто, переписываешься. В голове строились предположения, одно другого нелепее. Но всё же, из того горячечного бреда, что проносился через извилины, я вынес одно предположение, которое впоследствии оказалось верным. Ни в коем случае не хочу обижать подростков, но всё же – как уже говорилось, на сегодняшний день это самые беззащитные люди. В том смысле, что если на их перекрёстках вдруг появится человек, обладающий идеей и силой в эту идею поверить, они пойдут за ним куда угодно. Хоть на край света, хоть на шестнадцатый этаж. И этот человек, в свою очередь, понимающий, что за ним УЖЕ ИДУТ, может использовать «караван» в своих собственных целях. Ради наживы, или удовлетворения каких-то своих комплексов – вариантов много. На эту базу можно, в принципе, положить абсолютно любую схему – от выкачивания денег из ошарашенных родителей до организации «лагерей смертников».

Впрочем, не это главное. Главное заключается в том, что тогда я был не в силах что-либо поделать с этим, и мне приходилось лишь пытаться наладить хороший контакт, принимать вновь поступившие данные, анализировать, снова входить в контакт – и так до тех пор, пока не найдётся более-менее подходящее для этого случая решение. Тогда я подумал, что моим основным оружием будет слово, сила убеждения, логика. Тем более, что в реальности Лом оказался не таким уж и плохим парнем. Как и Кес.

- 2 –

ПРОТИВ ЛОМА НЕТ ПРИЁМА

(продолжение разговора о трогательном хобби)

***

Lom: А твоим хмурым ребятам снять с нас будет нечего, поэтому заниматься нами они не станут. И, пусть не юридически, а этически в своей собственной голове проложи границу между подстрекательством и поиском себе подобных.

Бо Бенсон: Я был бы очень благодарен тебе, если бы ты четко и последовательно дал определения этим понятиям. Я ж лопух, сам понимаешь. Два вопроса.

Вопрос первый. Что для тебя есть подстрекательство к самоубийству?

Вопрос второй. Чем оно отличается от поиска себе подобных, если поиск себе подобных в любом случае приводит к самоубийству?

Lom: Одним нравиться марки собирать, а другим самоубиваться, почему первым можно объединяться по интересам, а нам нельзя – видимо этот риторический вопрос я задам судье после прочтения приговора.

Бо Бенсон: Я знаю, что он тебе ответит. Тем же риторическим ответом: есть большая разница между играми с чужой жизнью и просто играми. Возможно, он также добавит, что никто тебе не дал такого права - распоряжаться чьими-то жизнями, пускай неявно, косвенно. Ты ж понимаешь, что это все риторика, т.е. под “дулом” особенного значения не имеет. И все же, не уходи от вопросов. Судя по твоему ответу, для тебя именно подстрекательство к самоубийству является хобби (возможно, я чего-то не понял - но иду строго по словам). Таким образом, на оба вопроса есть вполне конкретный ответ, а он является достаточным основанием для того, чтобы, как минимум, уделить тебе пристальное внимание.

Хорошо, я понял тебя. Действительно, отталкиваясь от предположения, что все сотрудники управления “К” - бездушные железки, которые хотят только денег - этот контраргумент ну просто железный. Однако, есть другая штука, которую также нельзя списывать со счетов. В любом месте есть люди, которые по какой-то непонятной причине остаются людьми. Ну не могут оставить все просто так. Даже в ГУВД. В рамках данного разговора это недоказуемо, и мне остается лишь предоставить собеседнику право верить мне или не верить.

Рубен Искандарян (мне): Ох, если бы ты всё знал… Я думаю всё-таки надо обращаться к совести людей, а не к закону. Хотя по вчерашнему дню если судить, столько дряни вскрывается… Как-то не сочетается у меня предотвращение самоубийств с деятельностью господина, раздающего фальшивые рецепты на психотропные лекарства детям …