Конечно, это была не самая простая задача – сделать так, чтобы Алиса перестала загружать себя тяжёлыми мыслями. Во-первых, потому, что своим мнением, каким бы субъективным и необоснованным оно ни было, люди очень дорожат, а в особенности – люди, которым за тридцать. Для того чтобы разрушить ту стену, которую Алиса давно построила вокруг себя, нужна была великая сила. И я сомневался, что у меня она есть.

Однако, я не прерывал разговора, постепенно переключаясь с обсуждения её личности на какие-то другие темы – близкие по смыслу, разумеется. Постепенно со мной стали общаться и обитатели форума – видимо, моё погоняло им примелькалось, особенного раздражения я, видимо, не вызывал – со мной стали общаться.

Ближе к октябрю две тысячи третьего года у меня появилась мысль, что, в общем-то, совсем не обязательно разрушать эту стену явно. Я рассудил так: для того, чтобы человек доверял мне чуть больше, чем остальным людям на форуме, мне будет нужна какая-нибудь очень близкая Алисе мысль. И таковая появилась довольно скоро.

***

Бо Бенсон: В этом есть что-то от удава, который пожирает свой хвост. Тебе так не кажется?

Алиса Исаева: Во всех нас есть что-то от удава, который пожирает свой хвост - мы же каждый день пожираем очередной день нашей собственной жизни, и это не кажется нам странным.

Бо Бенсон: Замкнутость - это немножко не про меня. Я привык воспринимать свою жизнь как дорогу - полную приключений на свою задницу. И фраза о пожирании дня мне не слишком подходит: скажем, это некое путешествие.

Алиса Исаева: Змея, кусающая собственный хвост вообще один из образов, преследующих меня всю жизнь. Ты прав. Бинго!

Бо Бенсон: “Я знаю точно, что не поймут”.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

DРУГИЕ ЛЮДИ

В землю упали в землю, зёрна

Просят дождя. Им нужен дождь.

Разрежь мою грудь, посмотри мне внутрь –

Ты увидишь, там всё горит огнём.

Через день будет поздно, через час будет поздно,

Через миг будет уже не встать.

Если к дверям не подходят ключи –

Вышиби двери плечом.

Мама, мы все тяжело больны,

Мама, я знаю – мы все сошли с ума.

(с) Виктор Цой

- 1 -

***

В памяти остался случай, вероятно, с которого и началось моё знакомство с явлением самоубийства. Для этого мне придётся мысленно перенестись на восемь лет назад, в то славное время, когда моему закадычному другу стукнуло шестнадцать лет, а я с высоты семнадцатилетия и знания четырёх аккордов шестиструнной гитары воображал, будто знаю об этой жизни всё, что мне нужно знать. Неназываемый и закадычный друг решил устроить вечер Пива, Правильных Женщин и Рок-н-ролла. Для меня это была великолепная возможность попить рыгаловки, побренчать на гитаре и, возможно, удовлетворить свою страсть к размножению. К сожалению, в то славное время у меня знакомства с интересными людьми стояли на последнем месте, а воображение почти полностью занимало трёхмерное изображение влагалища. По ходу вечеринки, когда мои подростковые инстинкты были более-менее удовлетворены, в поле зрения появился юноша, который был моложе меня, по крайней мере, года на два, а соображал гораздо быстрее, разбираясь в определённых вещах гораздо лучше меня. Вечеринка закончилась тем, что я и этот парень засели на кухне – за остатками пойла и курева. Вдруг выяснилось, что он уже с удовольствием читал Шекспира, уже слушал Баха и Моцарта, уже любил хорошие книги и терпеть не мог бездарей от шоу-бизнеса. Память чётко хранит этого доброго великана с грустными глазами и спокойной улыбкой. В наших разговорах «за жизнь» мы пришли к единому мнению, что хорошие ребята должны держаться вместе, звонить друг другу и обмениваться музыкой, книгами и мнениями. И почаще встречаться. Казалось бы – ну что такого сложного, взять и записать координаты, выйти на связь, завязать хотя бы приятельские отношения? Моё воображение было занято совсем другими вещами, и вместо того, чтобы продолжать беседу дальше, я отправился гонять рок-н-роллы и развлекать девочек, имён коих уже и не вспомню. Вечер прошёл, закадычному другу стукнуло шестнадцать, и в целом мы остались довольны праздником.

Ровно через два месяца, возвращаясь с очередной вечеринки, я встретил своего друга у подъезда дома. Тот был серьёзно опечален. До сих пор помню землисто-серый цвет его лица и отчаяние, на нём написанное. Когда я спросил, что, чёрт подери, случилось, он ответил, что тот самый парень буквально вчера сиганул с крыши шестнадцатиэтажного дома где-то на Выхино. И оставил после себя послание, записанное на аудиокассете. В этой записи была названы причины: неудачи в учёбе, которые он старательно скрывал от родителей, нелады в личной жизни и, как следствие – глубочайшая депрессия. Уверен в том, что любой взрослый, услышав, что эти два, казалось бы, пустяка, послужили причиной для последнего прыжка, покрутил бы пальцем у виска. Мол, молодой человек и вправду был психом, и клиника имени Кащенко по нему давно рыдала.

Может быть. Но правда заключается в том, что парня больше нет, а его кровь вперемежку с кусочками мозга ещё очень долго мерещилась тем его однокашникам, что видели труп. Правда заключается в том, что его уже пожилых родителей до сих пор навещают ребята из класса, где он учился, и что в их квартире есть «чёрная комната». В ней книги и вещи находятся в странном беспорядке, а на самом видном месте – фотография парня в траурной рамке. Правда в том, что, единожды столкнувшись с самоубийством – как оно есть – волей-неволей перестаёшь крутить пальцем у виска, понимая, что пора уже засунуть язык в задницу и слушать людей, что знакомы с суицидом не понаслышке.

Впрочем, этого человека больше нет, и говорить о том, чего уже не исправить – бесполезно. Но этот случай заставил меня крепко задуматься. Хотя бы над тем, что к людям нужно быть элементарно внимательным. То есть, я хочу сказать, что этот вывод и, соответственно, действия касаются только меня – я ни в коем случае не хочу навязывать уважаемым и авторитетным людям своего субъективного мнения. Просто, на мой взгляд, пара искренних, добрых слов и дел могут творить чудеса, и если вирус депрессии поразил подростка – дело только во внимании и умении слушать. И слышать.

Совсем другое дело – когда встречи со смертью ищут люди взрослые, когда их депрессия «застарелая». Когда их проблемы действительно невозможно решить. И снова срабатывает память, а сознание извлекает из него новый кусок, только теперь речь пойдёт о недавнем времени. В ноябре две тысячи четвёртого года я познакомился с человеком. Если не ошибаюсь, ему было тридцать четыре года. И он тоже оказался очень интересным, на многие вещи раскрыл глаза – чуть дальше будет видно, на какие именно и как именно. Уже после его самоубийства я выяснил, что мужчина был тяжело болен. Врачи обнаружили у него ВИЧ. Как известно, это не поддаётся лечению, равно как и тяжёлые формы раковых заболеваний, и человек пришёл к одному-единственному выводу: убить себя, чтобы долго не мучиться. Более того: родители, прекрасно зная о болезни сына, приняли его смерть как должное. Не думаю, что обошлось без душевной травмы с их стороны, но реальность такова, что иного выбора у них не было. Конечно, многие могут возразить мне – зная о своём положении, можно было бы попытаться вылечить себя другими, нетрадиционными методами, а не сработай они – в принципе, можно попытаться внести в этот мир чуть больше тепла и доброты. Возможно, я соглашусь с этими людьми, более того – окажись я на его месте, возможно, так бы и поступил. Но проблема в том, что я – это я, а он – это он. Он сам выбрал этот путь, и имел полное право так поступить. В этом тяжелейшем случае суицид был действительно одним из рабочих вариантов. Мне с трудом даются эти слова, поскольку даже после такого опыта суицид не перестал казаться чем-то неприменимым к себе самому. И к большинству живущих на этой земле. Но факты – вещь упрямая.

Понимая почти всё, что сказано выше, я стал искать контакта с людьми. Для начала стал отвечать на их постинги, избегая анкет, что время от времени появлялись на форуме. Просто для поддержания спокойной и дружелюбной беседы. Мне нравилось это место, нравились многие люди оттуда, но совершенно не устраивала затхлая, безнадёжная атмосфера, что неизбежно создаётся компанией очень грустных людей. Но, как говаривал один знакомый опер, если хочешь что-то изменить – сделай это сам, если не получается – подумай, что ты делаешь не так, введи коррективы в свои действия и продолжай дальше. До тех пор, пока не осуществишь задуманное.