– Дружище! – Давел с силой хлопнул Лестера по спине, едва не выбив из него дух.

Глай широко улыбнулся и торжественно вручил Лестеру пакет, из которого выглядывало горлышко обожаемого им виски. Тут же в гостиную впорхнула Мирра с четырьмя стаканами в руках.

– Ты же не пьешь крепкие напитки! – удивился Лестер.

Девушка лукаво подмигнула.

– Тебя слишком долго не было в Кенгьюбери.

Сегодня Мирра была облачена в короткое черном платье, не скрывающее стройные загорелые ноги. Пока она готовила на стол, щеки ее раскраснелись, волосы, уложенные в небрежный пучок, рассыпались по плечам. Она заметила пристальный взгляд Лестера, задержавшийся на ее фигуре дольше обычного, и покраснела еще больше.

Когда она ушла на кухню, Давел многозначительно кивнул в ее сторону.

– А она все больше хорошеет, – полушепотом сказал он, и на его лице появилась хорошо знакомая Лестеру улыбка.

– Не начинай, – вздохнув, попросил тот.

– Да брось, Лест, не делай вид, что ты этого не видишь.

Лестер раздраженно поморщился. Снова эти его подначки…

Мирра приходилась Давелу двоюродной сестрой, именно он и познакомил их друг с другом. Тогда она была совсем юной, ей не исполнилось и тринадцати.

Лестер много времени проводил в обществе Давела, а Мирра как хвостик постоянно бегала за ними. Время шло, и Лестер заметил интерес Мирры к нему, но всерьез ее не воспринимал. Сейчас ей исполнился двадцать один год, и она действительно расцвела. Вот только Лестер по-прежнему видел в ней лишь маленькую девочку с двумя черными хвостиками, которая смущалась одного лишь его взгляда.

Широко ухмыльнувшись, Давел открыл было рот, чтобы отпустить очередную подколку, но тут в гостиную вошла с закусками Мирра. Давел оставил невысказанные мысли при себе, но ухмылку с лица так и не стер. Лестер укоризненно взглянул на него, понимая, что от Давела так просто не отделаться.

Он и сам не ожидал, что бесхитростная беседа с друзьями сможет отвлечь его от беспрестанно лезущих в голову мыслей о странном доме. Но смесь пьянящего виски, грубоватых шуточек Давела, в этот вечер почему-то казавшихся очень забавными, и взглядов Мирры, которых он то и дело ощущал на себе, подействовала на него расслабляющее.

В разгар веселья раскрасневшаяся от алкоголя Мирра предложила друзьям попеть караоке.

– Выбирай! – великодушно разрешила она, протягивая Лестеру диск с песнями.

В голове приятно шумело. Рассмеявшись, он взял диск. Лестер терпеть не мог подвыпивших людей, выводящих пьяными голосами рулады, но, кажется, сегодня он собирался стать одним из них.

Мирра присела на подлокотник его кресла и терпеливо ждала решения. От нее пахло незнакомыми духами – приятными, с горчинкой. Лестер повернулся к ней, чтобы спросить название духов. Ему хотелось подарить ей эти духи. Ему хотелось, чтобы от нее так пахло всегда.

Мирра рассмеялась над какими-то словами Глая, которых Лестер не расслышал. Смеясь, она невольно откинулась назад и прядь длинных волос соскользнула с ее груди на спину, коснувшись его щеки.

– Мирра, – начал он…

Он не мог смириться с ее смертью. Не мог действовать по указке безмозглых людей, твердящих ему, что надо жить дальше. Не мог делать вид, что ничего не произошло.

Как жить дальше, если его жизнью была Рэя?

Он пробовал заглушить боль алкоголем. Но сидя на кухне и размазывая по лицу пьяные слезы, понимал, что так просто эту боль не убить.

Он снял все фотографии с коридора второго этажа, которые развешал на второй день после смерти Рэи. Смотреть на них было невозможно тяжело, но без них стена выглядела голой, а его жизнь – пустой.

Кажется, не прошло и часа, как он кинулся развешивать фотографии вновь, глотая слезы и умоляя Рэю простить его за разрушение ее храма.

Говорят, у горя есть несколько стадий. Он прошел их все.

Отрицание было самым безболезненным. Со дня аварии и до самых похорон он сидел, стоял или лежал, уставившись в одну точку. И думал: вот сейчас откроется дверь и войдет Рэя. В светлом платье и кремовом плаще. Снимет перчатки, размотает шарф, скинет замшевые сапожки. Подойдет к нему и прижмется холодной от ветра щекой. Скажет, что все это – лишь шутка. Или проверка его прочности. Или проверка его преданности ей.

Скажет, что он ее прошел, ведь думал о любимой каждое мгновение. После ее смерти он почти перестал спать, но даже в редких минутах его сна царствовала Рэя.

Но, увидев ее в гробу в белоснежном одеянии, он осознал: это не шутка и не проверка.

И тогда пришла ярость. Ярость, раскаленная добела, и тягуче-черная ненависть. На того, кто погубил Рэю, и на тех, кто, в отличие от нее, остался в живых.

Злость судорогой сводила его челюсть и сжимала руки в кулаки. Иногда он бил ими по стене, сдирая кожу на костяшках. Это помогало – пускай и совсем ненадолго – прийти в себя.

Говорят, последняя стадия горя – это смирение. Но он смириться так и не смог.

Персиковые обои. Золотистые шторы. Цветочная люстра

Перегнувшись через край кровати, Лестер мучительно боролся с тошнотой – следствие выпитого вчера виски или внезапно накатившей волны паники.

Глубокий вздох и медленный выдох.

Возможно, причина его очередного нахождения здесь была проста: он вчера напился и решил приехать сюда…

Зачем?

Лестер поднялся с кровати и побрел прочь. Проходя по коридору второго этажа, он старался не смотреть вправо. Не хотел видеть лица Рэи, глядящей на него с многочисленных фотографий.

Разогнав машину до предельной скорости, он мчался в Кенгьюбери, стремясь оказаться как можно дальше от ненавистного дома, который, как в нескончаемом кошмаре, все продолжал преследовать его.

Лестер поражался сегодняшнему сновидению; глубине чувств, которых он испытал в нем. В реальной жизни ему никогда не приходилось переживать таких острых эмоций, не приходилось сходить с ума от любви и потери. Все его отношения развивались по стандартному плану и всегда были довольно быстротечны. Он едва ли мог сказать, что когда-то был влюблен.

Но в этих снах… все казалось таким реальным…

Первым делом он поехал к Мирре. Сегодня на ней был бордовый брючный костюм, придававший ей несвойственную серьезность. Волосы девушка забрала в высокий хвост.

Выглядела она не на шутку обиженной.

– Ты вчера так резко сорвался! – не дав Лестеру и рта раскрыть, расстроено воскликнула она. – Что случилось-то? Что-то было не так?

Лестер молчал, пытаясь придумать подходящий ответ.

– Прости, я вчера перебрал, – покаялся он. – Подумал об отчете, который на самом деле подготовил уже давным-давно.

Губы Мирры все еще были поджаты, но взгляд немного потеплел. Она открыла дверь, приглашая Лестера войти, но тот покачал головой.

– Прости, дела. Хотел просто заглянуть, чтобы извиниться за вчерашнее. Я и помню-то все смутно. Что я говорил?

Мирра пожала плечами, с задумчивым видом пропуская волосы между пальцев.

– Пробормотал что-то про полночь, хотя на часы, по-моему, даже не смотрел. Схватил пальто и умчался. Мы с ребятами, если честно, ничего не поняли.

– Прости, – в очередной раз извинился Лестер. – Я сегодня еще загляну, – пообещал он и направился к машине, чувствуя на себе расстроенный взгляд Мирры.

Неудивительно, что внезапное исчезновение Лестера в самый разгар вечеринки огорчило Мирру. Она так долго ждала шанса, чтобы обратить на себя его внимание и не могла не заметить то притяжение, которое возникло вчера между ними. Но… момент был упущен.

Приехав домой, Лестер первым делом включил ноутбук. По ключевым словам «Кенгьюбери», «Рэя», «автокатастрофа» нашел несколько статей об интересующем его происшествии.

Итак, это действительно случилось. Около двух лет назад Рэя Атаберг погибла в автокатастрофе. С экрана на Лестера смотрела та же миловидная девушка, что и на фотографиях в доме. О ее парне или муже в статье не было сказано ни слова.