На улицу я выскочил, словно наэлектризованный. Помню, как махал лопатой, разбрасывая снег, словно медведь, почуявший в глубине запах мороженых ягод. Через двадцать минут приятно заныли мышцы, голова прояснилась и решение пришло само собой.

  Я воткнул лопату в сугроб и побежал в дом, потирая замерзшие руки. Взял телефон. Дышать стало трудно, сердце тревожно забилось. Горячая кровь будто стала густой, как мёд.

  Несколько секунд я слышал только длинные гудки. Потом его голос произнес:

  - Привет.

  Мне показалось, что я отвлек его от какого-то важного дела, будто он находился на совещании и теперь при всех отвечал на мой звонок, одной рукой прикрывая телефон.

  - Привет. Чего делаешь? - спросил я, не зная как начать разговор.

  - Завтракаю. А ты?

  - Только что расчищал двор от снега... - Господи! Что я несу?! - Сегодня вечером что делаешь?

  - А что?

  - Может, встретимся?

  Я почувствовал, как густая кровь вдруг превратилась в легчайший эфир и наполнила тело до краев.

  Некоторое время он молчал, потом всё тем же спокойным голосом ответил:

  - Сегодня не могу. Давай я тебе завтра позвоню?

  - Да, конечно. Давай, - замельтешил я. - Завтра.

  - Пока.

  - Пока.

  В трубке раздались короткие гудки. Несколько секунд я сжимал и пялился в окно. Снег снова повалил крупными хлопьями, сводя на нет все мои старания.

   Наконец-то разжав ладонь, я повалился на спину и закрыл глаза. Захотелось сжаться в комок, прижать голову к коленям и лежать так несколько часов. Чтобы никто не трогал.

  А еще хотелось услышать, как звонит телефон. Как он говорит: "Знаешь, я хочу встретиться с тобой сегодня".

  - Серёж, что с тобой?

  В комнату зашла мать. Её лицо тут же приняло обеспокоенный вид.

  - Ничего. - Положив телефон на стол, я поднялся и голосом зомби произнес: - Я лопату забыл в сарай убрать.

  Весь день я чувствовал себя наркоманом, проходящем курс реабилитации. Ходил, как тень, шарахался от веселой сестры (Мишка названивал ей каждые десять минут; она убегала в другую комнату, а потом возвращалась румяная и счастливая), молчал и даже назойливая бабушка не могла меня разговорить.

  Мы вернулись в город около полуночи. Я быстро вымылся в душе, и уселся перед телевизором. Телефон, обычно греющий ладонь, казался холодным и каким-то чужим.

  Баланс был проверен уже раз двадцать. Старые смс-сообщения выучены наизусть и яростно удалены.

  Я выключил мобильный только во втором часу ночи, когда все уже легли спать. Завтра уже наступило. А значит, он позвонит. С этой мыслью я и провалился в сон. Тревожный и выматывающий.

  9.

  6 января, пятница

  Он не позвонил. Ни на следующий день, ни через день. Каждый вечер я

  порывался сделать это сам, но каждый раз одергивал себя. Злился и бессильно

  сжимал кулаки.

  Я обещал себе успокоиться и послать всё подальше. Но каждую ночь метался в кровати, мучимый откровенно порнографическими снами, главным героем которых был он - живой и доступный.

  Дни проплывали мимо, словно бесплотные призраки. Всё более бесплотной становилась и моя надежда. Она таяла, словно утренний туман в начале жаркого летнего дня.

  Я даже не могу вспомнить, чем занимался всё это время. Кажется, пару раз сестре удалось вытащить меня на улицу и провести по магазинам. Думаю, в этот момент я мало чем отличался от собаки, которую прогуливает заботливый хозяин.

  Час назад заезжал Славка. Мы выпили. Он рассказывал что-то о работе. О прибыли. О премиальных. О том, что Ленка очень хочет меня увидеть, но всё никак не получается. Кажется, он даже звал меня в гости на выходные. Я кивал и что-то отвечал, при этом оставаясь совершенно безучастным. Наконец, он не выдержал и спросил:

  - Серый, что с тобой? Я словно с деревом разговариваю.

  - Слав... - Охватившая меня апатия, видимо, высосала последние силы. Я не знал, что ответить лучшему другу. - Всё... Всё нормально.

  На кухню зашла мать.

  - Теть Галь, чего с Серегой-то? - спросил её Славка.

  - А что с ним? - Она уставилась сначала на него, потом - на меня. - Сереж, что с тобой?

  Ну вот! Еще один любопытствующий!

  - Да нормально всё! - не выдержал я. - Чего привязались-то?!

  Я выбежал из квартиры, хлопая дверью. Минут тридцать просто шатался по городу, не замечая знакомых улиц и площадок, на которых еще ребенком так любил играть.

  Начинало темнеть.

  Колючий январский воздух отрезвил меня. Я позвонил Славке, чтобы извиниться. Он назвал меня мудаком и пообещал лично набить морду. Сначала за себя, потом за родителей. Я пообещал ему это удовольствие и со словами "Извини" положил трубку.

  Возвращения блудного сына, кажется, никто не ждал. Дома было тихо. Родители уже спали. И только Светка смотрела телевизор, развалившись на диване с огромным яблоком в руках. Думаю, работающий телевизор был всего лишь декорацией. На самом деле сестра просто дожидалась меня, чтобы узнать о случившемся из первых уст.

  - Привет, - сказала она, переворачиваясь на спину и подпирая голову рукой. - Где шлялся?

  Не дождавшись ответа на второстепенный вопрос, сестра перешла к делу.

  - Говорят, ты тут истерику устроил... - Она откусила от яблока огромный кусок. На секунду я даже удивился способностям ее внешне небольшого рта. Прожевав, Светка со смакованием добавила: - Славка тебя убьет.

  Я не отреагировал. Молча разделся, сходил в ванную, где механически умылся и почистил зубы. Потом - в трусах и футболке - уселся на диван

  рядом с сестрой:

  - Подвинься, - наконец огрызнулся я.

  - На кресло садись! - Парировала она, явно возмущенная моей бесцеремонностью.

  Я уселся на пол, прислонившись к дивану спиной.

  "А ведь он сидел так передо мной всего несколько дней назад".

  - Серег, - окликнула сестра, - нас приглашают на день рождения. Нас с Мишкой и тебя. Пойдешь?

  - У кого праздник? - буркнул я, тупо пялясь в телевизор.

  - У Людки. Давай сходим. Тебе полезно будет.

  - Почему?

  - Может, перестанешь на людей орать...

  Я молчал, продолжая таращиться в телевизор. Потом спросил:

  - Что за херню ты смотришь?

  Пока она глотала воздух, пораженная моей наглостью, я схватил пульт и переключил канал.

  - Ты-ы-ы! Козёл! Оставь кино-о-о!

  - Тише, больная! Родителей разбудишь.

  Она полезла ко мне с кулаками, издавая зловещее шипение. Цепкие пальцы пытались выхватить пульт. Не выдержав атаки, я повалился на пол, увлекая за собой шипящую, словно кошка, сестру.

  - Точно больная! - рявкнул я, задыхаясь.

  Потом был ощутимый пинок под ребра и довольный возглас "Ага!". Светке все-таки удалось вернуть себе утерянный пульт. Она вздернула его над головой, как победное знамя, и раскрасневшаяся то ли от борьбы, то ли от гордости за себя вновь залезла на диван. Ее победной фразой стало емкое:

  - Придурок!

  Снизу ее лицо казалось особенно смешным. Сведенные в гневе брови и плотно сжатые губы пошли бы Жанне Д"Арк, но не моей сестре, стоящей на диване в ночнушке и стрингах.

  - Во сколько начало? - спросил я.

  - Чего? - не поняла она, поглощенная переживанием только что одержанной победы.

  - Дня Рождения.

  Она смотрела на меня, хлопая глазами, полными детского недоумения. Потом убрала за ухо выбившуюся каштановую прядь и с достоинством ответила:

  - В восемь.

  - Ладно, - ответил я, поудобнее располагаясь на полу.

  Светка медленно опустила руку с пультом, который все это время держала над головой. Потом несколько секунд изучала меня хитрым взглядом.