- И то, и другое.
- Я все равно рад, что он заботится о тебе. Только, пожалуйста, не забывай, что это временно.
- С ним хорошо, уверенно. Почему это должно закончиться?
- Потому что он - не твоя зависимость.
- Для всего нужно время.
- Дашь его мне?
- Нет, у тебя его было слишком много.
С мелкими радостями, бесконечными философскими разговорами и просмотрами фильмов под лютые морозы, в которые мы ни разу не попали, и прошла наша зима. Я так и не перестала общаться с Джеком, хоть наши диалоги и стали реже. Макс все углублялся в работу. Иногда я не видела его пару дней только потому, что он закрывался в кабинете и подолгу печатал, читал, делал звонки, а потом вдруг вставал и уходил прочь без всяких объяснений. Все чаще его настроение стало портиться, и я не знала, что служит тому причиной. Он не рассказывал, а я не решалась спросить. Один раз он разбил тарелку. Просто стоял на кухне, в молчании. На дворе шесть утра, но он только пришел домой. Вид у него не лучший. Я хотела разогреть ему еду, но он несколько раз повторил, что не голоден. Я все равно поставила на стол тарелку с макаронами и сырным соусом. А он, с каменным лицом, шмякнул ее о пол. Мы испачкались в еде, тарелка разлетелась на мелкие осколки, о которые Джек поцарапал руку, когда стал убирать их. Через минуту он развернулся и вышел из квартиры вновь. Вернулся Макс вечером того же дня. Он сказал, что мы переезжаем в наш домик. Я, в общем-то, не возражала. Его, все больше замыкающегося в себе, нельзя было понять. Не то, чтобы он стал злым, но, уж точно, более угрюмым. Я подумала, что жизнь вдалеке от города пойдет ему на пользу. Пусть только чуть потеплеет. На начало апреля был намечен наш переезд.
За день Джек вновь пропал. Он ушел из дома прямо посреди ночи, оставив, тем не менее, привычную записку: "За то, что ты всегда прощаешь меня". Своеобразное извинение никак не объясняло того, что с ним происходит. Мужчины слишком другие, слишком инопланетяне, чтобы пытаться их понять. А раз так, я устроила посиделки с друзьями, чтобы отметить очередной поворот в жизни.
Черт возьми, я не видела их вечность. Договорились встретиться у Светы дома. По счастливой случайности нам удалось собраться всем вместе. К тому времени Света уже жила сама. С Сашей они расстались. Кажется, это она его бросила. Сколько себя помню, да и помню Свету, парни успевали надоесть ей первыми. Про парней Кати и Влады мы даже и поговорить не успели. Вечер начался разговорами об учебе и поездках. Мы откупорили бутылку мартини, сидя на кухне, когда в дверь позвонили. На пороге стояло пять человек. Из них четыре парня и одна девушка. Чуть позже выяснилось, что это отголоски старых добрых дворовых компаний. Тесной связи с ними не осталось, зато в скучные минуты всегда можно было позвать гостей. Собственно, до этого мы сидели тихо. Но вот один парень, кажется, его звали Алексом, достал из Светиного шкафа гитару. Девушка запела, мы подхватили, и вскоре бренчание струн завлекло нас в дебри душевных разговоров. С лучшими друзьями и случайными людьми мы обсуждали мой переезд, общие планы на будущее, рассказывали секреты. Не хотелось, чтобы вечер заканчивался. Парни стали зазывать нас танцевать. Пока я ставила музыку и помогала Свете унести посуду, я заметила, как к Владе подсел парень, все еще державший гитару, и как Катя кружилась в такт музыке с другим. Так странно - еще недавно все казалось таким понятным и серьезным. Я глянула на Катю, она подмигнула мне и потянула за руку на "танцпол". Вскоре Влада с Алексом тоже присоединились. Спустя час, когда мы опустились на диван, чтоб дать ногам отдохнуть, Влада с ужасом в голосе заявила, что утром на тренировку, а то самое утро вот-вот наступит. Мы дружно принялись отговаривать ее от идеи заниматься спортом на слегка нетрезвую голову, но вдруг мне позвонил Джек, и с разговорами было покончено. Через пятнадцать минут он уже стоял среди всего этого бедлама, смотря на меня, как отец на провинившееся дитя. Затихла музыка, окончились разговоры. Он схватил меня за руку, а парни тут же повскакивали со своих мест, готовые на необдуманные действия в любой момент. Света жестом остановила их. Я махнула рукой резко вниз:
- Подожди меня внизу. Сейчас спущусь.
Он ни с кем не попрощался и молча ушел. Сложно забыть, сколько ненависти было в тот вечер в этих всегда таких добрых и наивных глазах. Я на скорую руку попрощалась со всеми, умирая от неловкости, среди которой мы все оказались из-за меня. Девочки взяли с меня обещание скоро встретиться, а я опускала глаза, проклиная свою судьбу. Мне хотелось еще остаться и еще повеселиться с ними, но я не могла. Пока за мной закрывалась дверь, я услышала голос Алекса: "Вот поэтому я и против брака".
По дороге мы не сказали друг другу ни слова. Волю эмоциям Максим дал уже дома.
- Какого черта тебя нет дома среди ночи?! - орал он. - Ты могла ответить мне хоть на один звонок, или ты глухая! Весь мир для тебя - этот мелкий выродок цивилизации, но, когда надо, ты даже звонка на нем не замечаешь, идиотка!
- Ненавижу тебя! - бессильно крикнула я, и он схватил мои запястья в гневе, стал трясти меня всю; я лишь только плакала и повторяла, - Ненавижу! Чертов психопат! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
И он разжал свои тиски. Его глаза ошарашено глядели на меня, так, как будто, этот человек только проснулся и понял, кем он был в том жутком сне. Джек громко дышал, всякий раз, как нервничал по любому поводу. Тут же он, казалось, не дышит вовсе. Он просто молчал и смотрел, не моргая. Я боялась, что вот-вот он сделает что-то еще ужаснее, что, если так, я, в лучшем случа, уйду от него, а в худшем... Но лютый зверь в нем растворился и исчез. Мягким, покладистым голосом привычного Макса он произнес:
- Пожалуйста, не говори этого больше. Это разбивает мне сердце.
Его губы дрогнули. Казалось, он готов расплакаться.
- Это правда, - сказала я, отходя от него. - Я терпеть тебя не могу, и так будет уже всегда. Я тебя не понимаю. А ты не понимаешь меня. Джек, ты все рушишь.
Он сделал шаг ко мне навстречу, а я быстро убежала от него и закрылась в нашей комнате. Ночью я слышала его шаги. Он сел у двери, подпирая ее, но не пытаясь открыть. Он просто сидел и молчал.
Я больше не плакала. Мне было обидно, больно и противно рядом с ним, но плакать из-за него я не умею. Женщина не ради всякого мужчины пустится в слезы. Если такого порыва не было и нет, не нужно тратить время друг друга - это не любовь. Вдруг мне позвонил Джек. Настоящий.
- Что с тобой? - спросил он, глядя на мое лицо. - Почему ты выглядишь так грустно?
Я не ответила, только пыталась не смотреть на него. Один взгляд в таком состоянии - и я пропала.
- Пожалуйста, малыш, не молчи.
- Не лучший был денек, знаешь, - сказала и утерла предательскую слезу на щеке, когда все же посмотрела на это личико.
- Что случилось?
В глазах Джека было столько доброты. Он никогда бы не обидел меня. Там, на другой стороне мира, вокруг него рай... Но я пребываю не на правильной стороне.
- Мы... Я и он. Мы поругались.
Джек поменялся в лице, осунулся и пододвинул камеру:
- Он чем-то обидел тебя?
Да, это же я, я его обидела. Но ему я этого сказать не смогла. Я просто кивнула и молча посмотрела на дверь. Знаю, Макс еще там. И он все слышит.
- Ублюдок, - донеслось с той стороны экрана. - Зачем ты его терпишь?
Я долго смотрела, как переливаются его волосы на свету, как кто-то грохочет, проходя за его спиной. Джек звонил с работы. Какой-то парень даже махнул мне. Но ни я, ни он не улыбнулись в ответ. Наши лица были печальны и даже чем-то похожи друг на друга.
- Потому что тебя все равно нет, - сказала я и выключила чат.
Тогда уже можно и нужно было рыдать, отдавая подушке, как прежде, все горести и невзгоды. Он звонил мне еще не раз, еще не раз писал, но все без ответа. Не хотелось делать себе и ему хуже. Всю ночь я провела без сна, вспоминая своего Джека и свою привязанность к нему. Параллельно вспомнилась и школа, и свобода, и события. То, как мы каждой минутой друг с другом делились и были счастливы в своей близости.
