– Ты не можешь помнить точную дату. Вдруг ты перепутал!

– Я не перепутал, – спокойно ответил ему дядя.

– Вы уверены? – переспросила Арина. – Как такое возможно? И число и месяц?

– И даже время, – кивнул Аркадий.

В полной тишине он налил себе холодной минеральной воды в хрустальный бокал и жадно, одним залпом осушил его. Арина тоже почувствовала жажду, но не двинулась с места, будто боялась спугнуть его.

– Это кажется странным, да? Наверное, я старею, потому что какие-то вещи из далекого прошлого я помню куда лучше, чем то, что я ел вчера на обед. Не все, конечно, но этот день я помню. Двадцать три года назад я ехал к Коршунову на своей «Субару», а по радио шла документальная передача про первый полет в космос, который, по словам ведущих, «случился сегодня, только много лет назад». То есть в тот день, когда я ехал. Ведущие несколько раз повторили это, и я помню их голоса, кашляющий смех мужчины, он был таким раздражающим. «Сегодня, двенадцатого апреля, мы отмечаем великий праздник, который никогда не забудется и не устареет». Так они сказали. Первый полет в космос – его будут праздновать каждое двенадцатое апреля всегда. Обсуждали жизнь Гагарина и то, какими причудливыми поворотами изобилует жизнь. Я ехал достаточно долго, так что у меня было время прослушать всю передачу. Шел дождь, кругом была слякоть, а у меня закончилась вода в омывателе, и лобовое стекло стало мутным, приходилось ждать, пока наберутся капли, чтобы включить «дворники». Приехав в коттедж Коршунова, я нашел его в таком состоянии, что про себя подумал тогда – он тоже, наверное, всю ночь в космос летал. Ну, вы понимаете… – Аркадий скривил губы в горькой улыбке.

– Господа! – громко и четко обратился ко всем Ричард. – Получается, Константин Коршунов не мог убивать ее в эту ночь.

– Что? – повернулся к нему Максим. – Ты уверен?

– Я… да, если только Аркадий не перепутывает что-либо. – Ричард развернул свой планшет экраном ко всем. На экране застыло лицо Екатерины, такое, каким его показали по телевизору. Другая прическа, не совсем такая, какой ее запомнил и теперь видел во сне Максим. Фотография, использованная для фильма, была сделана на несколько месяцев раньше.

– Ekaterina Voronkova had been reported disappeared on April 14-th. Late evening of April 13-th she was last seen coming out of Praga Restaurant in Moscow, and no one has seen her since then[4], – проговорил ведущий. Ричард снова остановил запись и перевел фразу Арине. Повисла пауза, продлившаяся на этот раз дольше. Аркадий встал, положил ладонь на планшет и посмотрел сначала на Ричарда, затем на Максима с Ариной.

– Вот мы все и выяснили, да? Здорово! – пробормотал Аркадий. – Никто никого не убивал.

– И все же это странно. Так близко, – нахмурился Максим. – Совпадение?

– Я не знаю, Макс, не могу понять, – согласился Аркадий. – Но двенадцатого апреля ДНЕМ я уже был у вас дома. После этого ты был со мной все время вплоть до помещения тебя в пансион, понимаешь? Ты не мог… не видел…

– То есть… ты хочешь сказать, что я не видел Екатерину Воронкову? – растерялся Максим.

– Но как же тогда… сны? Рисунки? – растерянно уронила Арина.

– Сны… да. Но это же документ, – задумчиво пробормотал Аркадий. – Официальный документ. Получается… Максим не мог ее видеть.

– Значит, рисунки – все-таки плод моего больного воображения. Забавно, да? – усмехнулся Максим. Арина хотела ответить ему, но тут зашипели динамики у них над головой.

– Внимание, пожалуйста, наш самолет получил «добро» на посадку в аэропорте Внуково. Все пассажиры должны занять свои места и пристегнуться. Мы начинаем снижение.

Хриплый голос из динамиков раздался неожиданно, и тут же Арина почувствовала легкое изменение наклона пола. Да, они идут на посадку. Скоро они будут дома. Они заберут ее родителей, и все будет хорошо.

– Максим Константинович! – в дверях показалась Эльвира, она смотрела на всех с упреком. – Пожалуйста, сядьте и пристегнитесь.

Максим посмотрел на Эльвиру невидящим взглядом и вернулся к Аркадию.

– Я думаю, нам не стоит ни о чем никому говорить. Оставим эту историю в прошлом, – сказал Аркадий, пристегивая ремень. – Максим, пристегнись, не огорчай Элечку.

Максим демонстративно отошел к столу и принялся разливать минеральную воду в стаканы – для себя и для Арины. Эльвира укоризненно на него посмотрела, но спорить не решилась, ушла.

– Мы не будем трогать эту историю, Арина Петровна, – сказал Аркадий вкрадчиво, осторожно, просительно.

– Но…

Максим сел рядом и кивнул Аркадию.

– Мы оставим все как есть, – сказал он твердым голосом, и его рука легла на холодную ладонь Арины. Ее снова начало трясти, то ли от холода, то ли от страха, то ли от чего-то большего, от предчувствия, справиться с которым она не могла.

– Это неправильно. Что-то тут не так.

– Возможно, – согласился Максим. – Что-то не так со мной. Хоть теперь ты это пойми, моя принцесса. А сейчас мы просто заберем твоих родителей, а потом решим, что делать, чтобы мой отец оставил нас в покое. Он достаточно опасен сам по себе, безо всяких призраков прошлого, тем более несуществующих, как выясняется. Я вступлю с ним в переговоры. Сейчас мы сделаем вид, что ничего не произошло. Сделаем вид, что Аркадию удалось уговорить тебя расстаться со мной. Ричард вернется в Англию и тоже будет делать вид, что все нормально. Все нормально, да, Ричард?

– Твой отец никогда не быть глупый человек, – нахмурился Ричард, но Максим отвернулся, никак не прокомментировав это.

– Просто делай, что я скажу, и все, хорошо? Обещаешь? – Он поймал Аринин взгляд и смотрел на нее пристально, ожидая только единственного ответа.

– План «А», – кривая усмешка перекосила горящее от возмущения лицо Арины.

– И план «Б» и «Ц» и все, что может понадобиться, – зло бросил Максим. – Когда ты начнешь меня слушаться?

– Послушайте меня, Арина Петровна, – вмешался Аркадий. – Я понимаю, что вы сейчас чувствуете, и любой нормальный человек чувствовал бы то же самое. Максиму очень повезло встретить вас. Не так часто в нашем мире появляются люди, которые понимают разницу между добром и злом. Но никому не удается оставаться невинными в нашем аду. Вы же любите Максима… В таком случае забудьте обо всем. Улетайте и будьте счастливы. Не стоит злить Коршунова, поверьте мне. Если он почувствует угрозу, он не пожалеет ни вас, ни даже своего сына. Если он будет биться за свою жизнь.

Константин Коршунов не был глуп. Глупцы не выживают в тех обстоятельствах, из которых Константину Коршунову удавалось выбираться целым и невредимым. От природы он обладал рядом ценных качеств, всегда выручавших его в трудные минуты. Парадоксальным образом этими качествами были те, о которых всегда говорили как о недостатках. По прошествии лет Коршунову стало казаться, что вся имеющаяся система моральных устоев создана, взращена и старательно культивируется, чтобы скрыть от людей правду, которая не менялась, оставаясь одинаковой на протяжении тысячелетий. Для людей и для зверей.

Выживает сильнейший.

Это означало не только и не столько физическую силу, хотя и в ней Константин Коршунов никогда не чувствовал недостатка, всегда наслаждаясь своим крепким, сильным и здоровым телом. В здоровом теле здоровый дух. Главным качеством было отсутствие так называемой совести.

Как это смешно – требовать от людей остановиться, убрать руки от чужого, не добивать поверженных и проявлять милосердие к врагам, когда именно в этом и заключается путь к процветанию. Все люди устроены одинаково. Все хотят тебя либо обобрать, либо трахнуть. В большинстве случаев они хотят и того и другого. И ты сам, ты тоже хочешь этого, и не надо разводить сопли. Надо быть честным с самим собой. Надо признавать, кто ты есть. Кто-то назовет тебя чудовищем, но ты всего лишь практичный человек, который избавился от совести еще в юности.