хуже. Ими пользуются, их услуги оплачиваются — часто

хорошо оплачиваются и часто ими пользуются как «про¬

фессионалами» по целому ряду дел — для того, чтобы

они добывали то и доносили о том, что интересует их

работодателей. Их успех зависит от того, что они сооб¬

щат в поддержку обвинения и какие показания дадут

под присягой. Если они ни о чем не доносят, то в их

услугах нет нужды, они не получают денег, их выбрасы¬

вают на рынок труда, где им придется поискать другую

и не столь хорошо оплачиваемую работу. Поэтому они

все время всеми силами стремятся сообщить о чем-либо

«полезном», независимо от того, было ли это и так ли

это было, как они изображают, а не иначе. Очень мала

вероятность того, чтобы кто-либо, кроме самого обви¬

няемого, мог опровергнуть их утверждения. А показа¬

ния обвиняемого в политическом процессе, где против

него уже имеется предвзятое мнение и где ему угрожает

смертная казнь или длительное тюремное заключение,

не принимается в расчет и им не доверяют, как бы до¬

стоверны они ни были. Конечно, возможны редкие при¬

меры честных и достоверных осведомителей, благород¬

ных людей, которые, чтобы поддержать обвинение про¬

тив лица, которое они считают опасным, согласны взять¬

ся за грязную работу шпиона или осведомителя не из

низменных побуждений и даже пытаются противостоять

искушению добавить что-либо от себя.

Но такие примеры действительно очень редки, и в

подавляющем большинстве шпионы и осведомители ра¬

ботают ради денег, жаждут денег и хотят «преуспеть

в избранной специальности». И они без колебаний дают

именно те показания, которых требует обвинитель, и не

по одному делу, а повторяют их раз за разом. Более

того, многие осведомители, возможно даже большин¬

ство из них, занялись своей профессией недобровольно,

а были вынуждены к этому властями. Обладая инфор¬

мацией, на основании которой они могут осудить этих

людей на длительные сроки тюремного заключения, вла¬

сти предлагают им свободу при условии, что они возь¬

мут на себя роль полезных осведомителей и до тех пор,

пока они будут играть эту роль. Полагаться на них

можно еще меньше, чем на обычных доносчиков, ибо

у них имеется непреодолимый стимул к тому, чтобы да¬

вать именно те показания, которые нужны властям для

обеспечения обвинительного приговора.

Что же касается агентов-провокаторов, то едва ли

нужно доказывать, что человек, который под ложным

предлогом вкрадывается в доверие людей не только для

того, чтобы просто донести и дать показания о том, что

они говорят или делают — возможно, с некоторыми до¬

бавлениями, нужными его хозяевам,— но с целью спро¬

воцировать их на то, что можно будет потом назвать

преступным, а затем донести об этом и дать показания

(также с некоторыми добавлениями, если это необхо¬

димо), несравнимо хуже «подосланного» осведомителя

и ему несравнимо меньше можно доверять, чем «подо¬

сланному» осведомителю.

Я должен добавить, что осведомители и им подобные,

всегда представляя собой зло, становятся основным

источником необоснованных приговоров и серьезным об¬

щественным злом, когда их используют не только для

«осведомления», то есть для доносов и для раскрытия

предполагаемых преступлений, но также для дачи пока¬

заний в суде.

В этой книге речь идет о таких осведомителях, кото¬

рых необходимо отличать от осведомителей, обычно ис¬

пользуемых для получения сведений о готовящемся пре¬

ступлении и для его раскрытия. Но в этих случаях имеет¬

ся гарантия, что преступления, о которых идет речь, бу¬

дут соответствующим образом доказаны в суде путем

предположительно достоверных показаний других сви¬

детелей, которые не использовались в качестве осведо¬

мителей. Таких людей можно считать меньшим и неиз¬

бежным злом, потому что они часто оказываются един¬

ственным средством раскрытия некоторых преступлений.

Они составляют иную категорию людей по сравнению

с теми, о которых главным образом идет речь в этой

книге. Они не являются ни следствием общественной

истерии, ни ее источником, и сами они и их деятельность

не становятся сенсацией для публики. Суд отнюдь не

должен доверять каждому их слову, он должен лишь

справедливо рассмотреть показания других, незапятнан¬

ных свидетелей, чтобы решить вопрос о виновности или

невиновности человека, которого справедливо или ложно

разоблачают осведомители. Тем не менее даже в про¬

цессах, не связанных с политикой, они представляют

угрозу личности. Об этом ярко свидетельствует неболь¬

шое сообщение в газете «Таймс» от 5 марта 1958 года,

которое мы приводим. Газета сообщает о деле сержан¬

та сыскной полиции, который был обвинен в получении

взятки в сумме 10 фунтов стерлингов от некоего П. Дело

слушалось в Центральном уголовном суде.

«Обвинение утверждало,— говорится в сообще¬

нии,— что после того как П., человек, имевший до

этого 7 судимостей и являвшийся полицейским осве¬

домителем (курсив автора), был арестован за кражу

свинца, подсудимый сказал ему: «Это дело может

обернуться плохо для тебя, потому что за тобой

много грехов. Я могу помочь тебе, если мы догово¬

римся». Но вчера, после представления других до¬

казательств, судья заявил присяжным: «Я не наме¬

реваюсь изъять у вас это дело, но вы имеете право

и власть заявить в любой момент, что вы выслушали

достаточно для того, чтобы прекратить дальнейшее

слушание дела. Перед вами офицер полиции, кото¬

рый прослужил 23 года и имеет самую хорошую ре¬

путацию... Его обвиняет человек, совершавший ряд

преступлений, который утверждает, что, хотя он и

знал, что офицер не может помочь ему, тем не ме¬

нее он дал ему 10 фунтов стерлингов. Это показа¬

ние ничем не подтверждено. Против- него говорит

неопровержимый факт, что как только подсудимо¬

му сообщили об этом обвинении, он немедленно дал

ответ, который вполне совместим с отсутствием со¬

става преступления в факте получения им денег,

поскольку вы теперь знаете, что полиция совершает

известные финансовые сделки с лицами, передаю¬

щими информацию...» Посовещавшись на месте,

присяжные заседатели заявили, что не желают про¬

должать процесс и считают подсудимого невинов¬

ным».

Тот, кто прочтет это сообщение, поймет, что подсу¬

димому повезло, поскольку его дело рассматривалось

в соответствии с нормой права, требующей, чтобы пока¬

зания полицейского осведомителя были подтверждены

другими доказательствами, и может представить себе,

как мало нужно было в этом случае для того, чтобы

склонить весы не в пользу подсудимого. Дело могло бы

принять совсем другой оборот, если бы, например, обви¬

няемый не был на хорошем счету, или был малоизвест¬

ным лицом с темными пятнами в биографии, или, нако¬

нец, оказался известным «бунтарем».

Поэтому хотя и можно провести различие между

определенными типами осведомителей, но истина заклю¬

чается в том, что все они являются злом. И если один

из сторонников идеи использования осведомителей за¬

явил, что эта практика так же стара, как история, то

можно сказать, что столь же стары и ее пороки и та не¬

нависть, которую испытывает к осведомителям общество.

Пожалуй, наиболее убедительное осуждение этой прак¬

тики было высказано сэром Эрскином Меем, который

сказал, что отношения между осведомителями и прави¬

тельством, которое их использует, являются «чрезвычай¬

но деликатными» и осведомители обычно «настолько не¬