А. С. Пушкин. С портрета О. А. Кипренского
А. С. Пушкин. С гравюры Н. И. Уткина
Дом на Мойке. Последняя квартира А С. Пушкина. Современная фотография
Письменный стол в кабинете А. С. Пушкина
Дуэль А. С. Пушкина с Дантесом. С картины А. Наумова
Данзас К. К.
Кабинет А. С. Пушкина
В. И. Даль Н. Ф. Арендт. С литографии А. Васильевского
В. Б. Шольц
А. С. Пушкин в гробу. С гравюры Ф. А. Бруни
Пригласительный билет на отпевание А. С. Пушкина
Автограф начальных строк стихотворения М. Ю. Лермонтова «Смерть поэта»
Посмертная маска А. С. Пушкина. Скульптор С. И. Гальберг
Обелиск на месте дуэли
Пушкин – ребенок. С миниатюры неизвестного художника
Надежда Осиповна Пушкина, мать поэта. С миниатюры Ксавье де Мэстра
Сергей Львович Пушкин, отец поэта. С рисунка К. Гампельнс
М. Я. Мудров
И. В. Буяльский
Н. И Пирогов
X. X. Саломон И. Ф. Мойер
Н. Ф. Арендт
А. С. Пушкин. С акварели П. Ф. Соколова
Наталья Николаевна Пушкина. С акварели А. П. Брюллова
Автопортреты А. С. Пушкина
7
Не просто найти хирурга й вечернем Петербурге. Первым, на кого натолкнулся Данзас в метании по квартирам врачей и госпиталям, был крупный специалист по родовспоможению акушер В. Б. Шольц. Он понял Данзаса с полуслова и пообещал сейчас же привести к Пушкину хирурга.
Действительно, он вскоре приехал с Карлом Задлером. О серьезности ранения Пушкина Шольц уже слышал не только от Данзаса, но и от своего коллеги, который только что успел перевязать руку Дантеса.
Карл Задлер был главным врачом придворного конюшенного госпиталя" основанного в конце XVIII бека Для службы царского двора. Занимался он хирургией, но, судя по воспоминаниям знавшего его Н. И. Пирогова, хирургом был весьма средним.
К. Задлер проявлял активный интерес к истории России. В 60-е годы им было опубликовано несколько работ о различных деятелях эпохи Петра I и Екатерины П. Но Задлер оказался человеком недальновидным, он не оценил личности А. С. Пушкина, не понял, что живая история сама шла к нему в руки, и не оставил никаких литературных следов об этом своем врачебном визите.
В. Б. Шольц, в отличие от него, написал бесхитростные, почти протокольные воспоминания, которые, несмотря на погрешности стиля (именно так, на ломаном русском языке, он, сын прусского ротмистра, окончивший курс медицинских наук в Дерптском университете, и изъяснялся в жизни), создают представление не только о беспомощности медиков, но и о мужестве А. С. Пушкина, желавшего узнать неприкрытую правду о своем состоянии. –
Вот несколько строк оттуда:
"…Больной просил удалить и недопустить при исследовании раны жену и прочих домашних. Увидев меня, дал мне руку и сказал: "плохо со мною". – Мы осматривали рану, и г-н Задлер уехал за нужными инструментами.
Больной громко и ясно спрашивал меня: "Что вы думаете о моей ране; я чувствовал при выстреле сильный удар в бок и горячо стрельнуло в поясницу; дорогою шло много крови – скажите мне откровенно, как вы рану находили?"
Не могу вам скрывать, что рана ваша опасная.
"Скажите мне – смертельна?"
Считаю долгом Вам это не скрывать, – но услышим мнение Арендта и Саломона, за которыми послано.
"Je vous remercie, vous avez agi en honnetehomme envers moi – (при сем рукою потер себе лоб). – II faut, que j'arrange ma maison" [18]. – Через несколько минут сказал: «Мне кажется, что много крови идет?»
Я осмотрел рану, – но нашлось, что мало – и наложил новый компресс.
Не желаете ли Вы видеть кого-нибудь из близких приятелей?
"Прощайте друзья!" (сказал он, глядя на библиотеку) .
"Разве Вы думаете, что я часу не проживу?"
О нет, не потому, но я полагал, что Вам приятнее кого-нибудь из них видеть…"
Прервем на время рассказ доктора Шольца и попытаемся представить, кого в этот критический момент хотел бы видеть около себя Пушкин.
Круг его друзей был чрезвычайно широк. Однако со многими из тех, кто ему был бы необходим в эти минуты, встретиться было невозможно "Иных уж нет, а те – далече…"
Безвременно ушел Антон Дельвиг, и, оплакивая его, Александр Сергеевич писал Плетневу: "Никто на свете не был мне ближе Дельвига". В 1831 году, отмечая "святую годовщину" Лицея, Пушкин пророчески говорил;