Он уже не слышал — ни как, ударившись о рельсы, треснула его голова, ни криков людей наверху; все это потерялось в общем реве, как будто пришел конец света — когда крыша над лестницей рухнула вниз, на толпу.

Мальчик по-прежнему не шевелился — но он был жив; Джерри ясно чувствовал биение его сердца, быстро колотившегося у него на груди. Это было все, что он мог теперь чувствовать.

Бедный маленький дурачок — должно быть, он чуть не вышиб из него дух…

Люди перестали кричать, но были все еще слышны отдельные выкрики и мольбы о помощи. Надо всем этим бедламом вдруг повисло странное молчание.

Кровь перестала стучать у него в голове… его собственное сердце больше не билось.

Возможно, все так и бывает.

Молчание вокруг казалось ему живым, оно как будто дышало. Спокойное — но, как солнечный свет на воде, оно все время двигалось, и вспыхивало яркими искрами. Он еще мог различать наверху, в наступившей тишине, отдельные звуки, топот бегущих ног, тревожные голоса, какие-то хлопки, и cкрежет — но уже мягко погружался в тишину; звуки постепенно отдалялись… хотя нет — он все еще слышал голоса.

— Этот?..

— Нет, этот уже отошел — ты только посмотри на его голову… бедняга, она у него раскололась, как орех. С мальцом все хорошо, я думаю, одни ушибы и царапины. Ну же, парень, поднимайся… нет, нет, отпусти его, не сейчас. Все правильно, просто отпусти его — и пойдем. Позволь мне забрать тебя, вот так, теперь все хорошо, тише, тише, ты же хороший мальчик…

— Ты только посмотри на этого парня, как он смотрит. Я никогда не видел ничего подобного…

— Слушай, забери отсюда малого. Я посмотрю, есть ли у парня документы — вдруг его можно будет опознать.

— Давай, большой мальчик, да, вот так, пойдем-ка со мной. Тише, теперь все будет хорошо, все в порядке… это, наверное, твой папа, да?

— На нем нет ни жетонов, ни служебного удостоверения. Забавно, что нет. Хотя он, кажется, из RAFа?[9] Думаешь, был в самоволке?

Он услышал, как засмеялась Долли, почувствовал, как ее рука легко растрепала ему волосы. Он улыбнулся, и повернул голову, чтобы снова увидеть ее улыбку — лучезарная радость распространялась вокруг нее, как круги по искрящейся на солнце воде…

— Проклятье! Сейчас рухнет остальное! Бегом! Бегом!

Радуйся, Мария, благодати полная, Господь с Тобою; благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь.