раскаиваться...

— Нет, не придется, Иван Матвеевич,— ответил Алек¬

сей Кузьмич спокойно и твердо. Он приблизился к окну.

«Как же это я? Столько лет встречался с человеком и

не смог распознать? А ведь он мне нравился — острота,

оригинальность мысли, обо всем свое суждение, можно

поговорить, поспорить... Это привлекает. А поди, разга¬

дай, что у него внутри! Не скоро проникнешь- существо-

то настоящее прикрыто красивыми словами. И случается,

что выявляется оно слишком поздно... Трагически поздно».

Алексей Кузьмич повернулся к комсомольцам, забот¬

ливо спросил:

— Что у вас?

— На конференцию идет, — сказал Володя Безводов,

кивнув на Антона. — Пришли посоветоваться — высту¬

пать ему там или нет.

— Обязательно выступать.— И, обращаясь к Антону,

Алексей Кузьмич подсказал: — Доложи о начавшемся па¬

триотическом движении молодежи нашего завода. О сво¬

ем труде скажи, о мечте, о будущем — своем и своих

товарищей... полным голосом... В общем ты найдешь, о

чем сказать... Основные мысли запиши на бумажку, чтоб

не сбиться. Иди, а то опоздаешь к открытию.

4

До Дома союзов, где проходила третья Всесоюзная

конференция сторонников мира, Антона провожала Та¬

ня Оленина.

Поглощенные работой, учебой, выполнением обще¬

ственных поручений, они встречались не часто и урывка¬

ми — в цехе, в комсомольском бюро. От этого и встречи

их были особенно волнующими, полными какой-то затя¬

гивающей радости, тоски и тревоги.

И сейчас, задержавшись на углу возле Дома союзов,

они как бы замедляли расставанье. Стоять было холод¬

но. отовсюду сквозило, студеный ветер нес редкий и су¬

хой снег, сметал его с голых мостовых, белыми кромка¬

ми стелил возле тротуаров, и люди мелькали мимо с

поднятыми воротниками, пригнувшиеся.

— Замерзла. Беги скорее домой, — сказал Антон, гля¬

дя на Таню и поеживаясь от стужи. Она ответила, кив¬

нув на подъезд, куда один за другим входили делегаты

конференции:

— Интересно, наверно, будет,^

— Хочешь, я приду и расскажу?.. — предложил он и

почему-то смутился.

— Приходи, — не сразу согласилась она, опустив гла¬

за и пряча улыбку в воротник шубки. Проводив ее взгля¬

дом, Антон отворил дверь и вошел в здание. Раздевшись,

он поднялся на второй этаж.

Здесь было торжественно и сверкающе, в фойе и в

зале среди массивных мраморных колонн находились де¬

легаты — ученые, писатели, рабочие, артисты, колхозни¬

ки. Многих Антон узнавал по портретам. На отворотах

костюмов поблескивали золотые медали, ордена. Огром¬

ные хрустальные люстры наполняли зал ровным празд¬

ничным светом, множество голосов сливалось в единый

прибойный гул. Прямо перед глазами на красном бар¬

хате сияли слова, повелительно-суровые и непреклонные:

«Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира».

Наступила тишина, на трибуну взошел человек с се¬

дой головой и стал докладывать об итогах сбора под¬

писей под Обращением Всемирного Совета Мира о за¬

ключении Пакта Мира между пятью великими держа¬

вами.

Во время доклада Антон написал записку с просьбой

предоставить ему слово. Отослав ее в президиум, он ли¬

шился покоя: любая поза, которую он принимал, каза¬

лась ему неудобной. Он вынимал из кармана листки и

в десятый раз перечитывал свою речь, укладывая в па¬

мяти слова и фразы. Вспомнил о Тане. Она ждет его,

думает о нем: сидит, наверное, с ногами на диване и

слушает трансляцию по радио.

В перерыв Антону вручили телеграмму от Сарафано-

ва. Он прочитал ее и радостно улыбнулся.

Начались выступления делегатов. Только что кончил

говорить академик, заключительные слова его потонули

в шуме аплодисментов, и вслед за тем Антон услышал:

— Слово предоставляется кузнецу московского завО'

да товарищу Карнилину!

Антон не заметил, как очутился в проходе, разделяв¬

шем зал пополам, и, бледный, сосредоточенный, сдер¬

жанными шагами приблизился к эстраде, взбежал на

трибуну. Окинув взглядом залитый сиянием зал, плот¬

ные ряды людей с добрыми и внимательными глазами,

почувствовал, что душевное волнение вытеснилось уве¬

ренностью и смелостью.

— Коллектив нашего завода, — начал он наизусть

заученную речь, — прислал меня сюда, на эту конферен¬

цию, чтобы во весь голос заявить: все наши помыслы,

все чаяния, все действия устремлены к одному — сделать

наше государство еще более могущественным, непобеди¬

мым. Народы мира знают: будет могучим Советский

Союз — мир на земле обеспечен. Все находящиеся в этом

зале люди видели великолепные, прочные и мощные ав¬

томобили. Они сделаны на нашем заводе. И мы гордимся,

что эти машины помогают людям строить и жить. Про¬

мышленность без металла мертва, в звонкой стали за¬

ключена частица нашего счастья и благополучия. И ком¬

сомольцы и молодежь нашего завода начали патриоти¬

ческое движение за экономию этого драгоценного метал¬

ла. Только один наш завод даст более двадцати тысяч

тонн лучших сортов стали и других металлов — полу¬

чай, Родина, наши сбережения! Сейчас, находясь здесь,

я получил телеграмму от своего помощника, комсомоль¬

ца Ильи Сарафанова, который на эти дни заменил меня

у молота. Встав на вахту в честь происходящей конфе¬

ренции сторонников мира, он выполнил норму на двести

пять процентов!

Аплодисменты прервали речь Антона.

— В битве за мир молот наш бьет сильно, надежно

и безостановочно! Но если нас вынудят поджигатели

войны, мы встанем у пушек, и великий строитель и за¬

щитник мира — родная Коммунистическая партия пока¬

жет нам цель, куда бить! Мы отстоим мир... честное

слово!

Сопровождаемый аплодисментами, Антон сошел с ка¬

федры, стараясь усмирить в себе возбуждение, но щеки

долго еще не могли остыть.

После закрытия заседания Антон быстро оделся и

вышел на улицу. Ветер не переставал, сквер перед Боль¬

шим театром обновление белел, плотно покрытый снегом,

Таня встретила Антона ласково, с затаенной ра¬

достью, которая светилась у нее сквозь пушистые рес¬

ницы. Была она по-домашнему тихая й, казалось, сму¬

щенная чем-то, крепко кутала плечи и грудь в шерстя¬

ной платок, движения были мягкие и осторожные.

— Озяб, наверно? — спросила она негромко. — Са¬

дись, чаю налью. Я слушала по радио, как ты говорил...

Хорошо, — похвалила она. — Видно, выучил наизусть...

Мне почему-то бывает совестно, когда люди читают речи

по бумажке и запинаются. А ты говорил хорошо, прямо

оратор... — и улыбнулась, не поднимая глаз.

... Они сидели на диване рядышком, редко и неохотно

прерывали молчание, заполненное светлыми и волную¬

щими думами. Настольная лампа под синеватым абажу¬

ром освещала комнату лунным полумраком. Сидеть

было тепло и уютно. Наконец Антон пошевелился, про¬

молвил:

— Надо успеть на метро...

Таня встала, подойдя к окну и отогнув занавеску,

взглянула: на улице в отсветах фонаря наискось чертили

воздух падающие снежинки.

— Ветер, снег... Куда ты опять в холод пойдешь... —

Она произнесла это тихо, как бы проверяя свои мыс¬

ли. — Оставайся здесь... — И, повернувшись, взглянула

на него тревожно, строго и гордо. Он приблизился к ней,

полный неизъяснимого и великого чувства. Обнявшись,

они стояли посреди комнаты долго, безмолвно, не дыша.

Вместо эпилога

И снова весна...

Антона разбудили телефонные звонки, — он спал

после вечерней смены. Соседка, должно быть, ушла в