мы, Иван Матвеевич возьмет листок, строго поджав гу¬

бы, вглядится в него, потом, подумав, произнесет сквозь

зубы, взыскательно:

— Н-да... Напутали вы что-то... Не совсем понятно...

— Что же тут не понять? — пылко возразит автор.—

Смотрите...

— Не трудитесь, — остановит его Семиёнов, все бо-

лее раздражаясь. Вот предложение этого парня примут,

внедрят, выдадут гонорар, и имя автора появится на

Доске почета. А он, Семиёнов, обязан разрабатывать и

изменять штамп согласно этому чужому решению. — Не

трудитесь, — повторит он, — я грамотный, и разберусь

сам. Обсудим и дадим ответ.

Автор уходил, а Семиёнов прятал чептеж в нижний

ящик стола и, не показывая членам бригады, ждал —

не подаст ли кто другой предложения на ту же тему,

чтобы столкнуть авторов лбами, а потом отклонить.

Однажды пришел к нему и Дарьин. Долго Олег сто¬

ял в стороне, долго крепился, стараясь быть равнодуш¬

ным ко всему, что делали его сверстники и товарищи, —

охвативший их порыв как бы не касался его. Он все

ждал, что к нему придут, и не один кто-нибудь, а целая

делегация, и будут упрашивать принять участие в этом

большом мероприятии. Но к нему никто не приходил, его

как будто и не замечали совсем. А он хотел попасть на

Доску рационализаторов, хотел получить вознагражде¬

ние; он жаждал почета, мысль его работала напряжен¬

но, с лихорадочной быстротой. Вот он, его успех, его эко¬

номия под руками — бери, другие не видят, а он видит.

Семиёнов прочитал объяснение Дарьина и заволно¬

вался, долго мерил шагами небольшую комнату, делая

вид, будто проникает в сущность его идеи. На самом же

деле душу Ивана Матвеевича остро и едко точила доса¬

да. Как он, наизусть знающий штамп этой детали, не

мог осмыслить простую и в то же время оригинальную

вещь: конец заготовки, захватываемый клещами — кле-

шевина, которая равнялась почти самой детали, шла в

отходы. Олег просил удлинить немного заготовку, и то¬

гда из одной такой заготовки он будет ковать две де¬

тали: с одного конца и с другого. Это давало десятки

тонн экономии стали в год. Почему же ему, Семиёнову,

не пришло это в голову, и не сейчас, а года два-три на¬

зад? Ну, ладно, не пришло, так не пришло, проглядел.

Что же делать сейчас? Может быть, надо восторгаться

твооческим успехом других, в данном случае успехом

Олега Дарьина, как делает Алексей Кузьмич или Полу-

тенин? Вот тут-то все его существо восстало против.

Успехи других больно кололи его самолюбие и. как ему

казалось, пагубно отражались на его собственных твор¬

ческих возможностях. Тогда следовало бы отказаться,

честно от обязанностей бригадира. Но этого он тоже не

делал: ему льстило, что имя его уже несколько раз появ¬

лялось на страницах местной и центральной печати.

— Хорошо, Дарьин, мы разберем ваше предложе¬

ние. — сказал он кузнецу и забросил предложение в ниж¬

ний ящик стола.

А листки с чертежами, с краткими описаниями техни¬

ческих усовершенствований все поступали. Ивану Мат¬

веевичу приходилось два. раза в неделю созывать бригаду,

разбирать - заявки, не упоминая о многих, наиболее

эффективных. Он стал грубоват и нетерпелив, глаза его

смотрели зло, сверляще и подозрительно, волосы над за¬

тылком, будто откинутые ветром, создавали впечатление

отчаянной устремленности, а на вдавленных висках не¬

ожиданно засеребрились.

Олег Дарьин, встречаясь с ним, дерзко и требователь¬

но справлялся:

— Разбирали мое предложение?

Один раз Семиёнов вспылил:

— Что ты пристал? Как будто у нас только одно

твое предложение! Месяца не прошло, а понанесли уже

больше сотни. Эпидемия какая-то... Каждый мнит себя

великим изобретателем!

4

В просторном фойе Дворца культуры было полно на¬

роду. Обильный свет неоновых люстр, зеркальный блеск

паркетных полов, танцы среди мраморных колонн, ме¬

тель конфетти в дрожащих фиолетовых полосах прожек¬

торов, взмахи надушенных платочков возле пылающих

девичьих лиц, вспышки смеха, в распахнутые окна —

потоки свежести майской ночи и музыка, звучавшая во-

I круг, — все это сливалось воедино, опьяняло, создавало

впечатление всеобщего торжества, которому, казалось,

не будет конца.

Часом раньше Антон Карнилин сидел в президиуме

собрания, посвященного присвоению кузнечному цеху

.звания передового и вручению ему переходящего Крас¬

ного знамени. Теперь же, увлеченный Люсей Костроми-

ной в самую гущу танцующих, он легко вальсировал, не¬

терпеливо поглядывая поверх голов в сторону лестницы:

ждал Таню.

Люся старалась его заинтересовать. Придерживая

длинное зеленое, все в блестках, платье, она не отрывала

от его лица сощуренных, приподнятых к вискам глаз.

— Ну, заварили вы кашу!.. — проговорила она с по¬

ощрительным смешком. — Ребята теперь ходят с блокно¬

тами, карандашами, с видом мыслителей что-то чертят.

Даже я заразилась... И я думаю сделаться изобретате¬

лем — вот возьму и совершу техническую революцию в

кузнице!

Антон ответил ей великодушной усмешкой; сильный

и добрый, он не таил в себе обиды на нее, она как-то

по-своему даже нравилась ему.

— Какая у вас теперь цель на очереди? — поинтере¬

совалась Люся.

— Думал освободиться от вас... — начал он, но де¬

вушка, перебивая его, воскликнула с оттенком горькой

иронии:

— Значит меняете милую девушку Люсю на клеймо!

И вам не жалко? — Ноги ее послушно скользили по

гладкому полу. — Как ни странно, но мне не хочется от

вас уходить...

— Вы не логичны, Люся, — упрекнул он, мягко кру¬

жа ее. — Вы были недовольны нами, всегда ругались,

жаловались.

— Это больше для вида, чтобы держать вас в стро¬

гости. А пришло время — и грустно расставаться, привык¬

ла я к бригаде вашей.

— Я вас успокою, — сказал Антон. — Я только меч¬

тал о личном клейме, но моя мечта оказалась не более

как заблуждение: Фома Прохорович сказал, что затея

эта вздорная и даже вредная. Так что вам придется еще

помучиться с нами.

— Ура! — Люся захлопала в ладоши. — Никогда вам

от меня не отделаться! И не старайтесь.

Музыка кончилась, стройность движения нарушилась,

все перемешалось. Антона кто-то толкнул плечом, он

обернулся и увидел Олега Дарьина, который пробирал¬

ся к колонне, держа под локоть Марину Барохту; Олег

что-то шептал ей на ухо, и она самодовольно усмеха¬

лась, ломая свои красивые грозные брови.

Антон подумал о Насте и поморщился, точно ему

больно наступили на ногу.

— Что с вами? — спросила Люся.

— Так, ничего...

...Таня поднималась по белой мраморной лестнице.

Она с наслаждением ловила обрывки звуков, неясный

гул голосов, видела вверху игру световых лучей и, по¬

махивая веточкой сирени, усмиряя в себе радостный тре¬

пет, медленно ступала со ступеньки на ступеньку в пред¬

вкушении чего-то необычайного, что щедро напитает ее

счастьем. Она представила Антона, свою руку на его

плече, и сердце ее ноюще сжалось. Таня помедлила не¬

много наверху, потом вошла в толпу. И тут ей шепнул

кто-то, сначала один, затем другой, что Антон весь ве¬

чер не отходит от Люси; рука Тани с веточкой сирени

беспомощно повисла, взгляд застлала мгла...

Антон с Люсей стояли у окна. Какая-то девушка,

пробегая мимо, швырнула вверх горсть конфетти, блест¬

ки дождем осыпали их головы, плечи. Люся поймала не¬

сколько кружочков, один приклеила к своим губам, дру¬

гой хотела прилепить к губам Антона, но он мягко пе¬