захлебывающимся шопотом:

— Я сделаю все, только бы она не оказалась с ва¬

ми! Вы не достойны даже одного ее мизинца.

Внезапный голос Тани оборвал их спор:

— Это вы обо мне так разговариваете? — Она стоя¬

ла перед ними прямая, разгневанная, побледневшая, ру¬

ки комкали платок. — Как вам не стыдно! Я не вещь,

чтобы делить меня или передавать друг другу. Это низ¬

ко! — бросила она с горечью и скрылась за занавеску в

другую комнату.

Антон сразу протрезвел: он понял, что произошло

что-то непоправимое, рванулся было за Таней, но на пу¬

ти встал Володя Безводов и не пустил.

Глава шестая

1

Перейдя в корпус легких молотов и распознав вкус

самостоятельной работы, Гришоня Курёнков помирился

с бригадой. Он простил Антону «измену» и теперь ча¬

стенько наведывался на старые места перекинуться сло¬

вом с товарищами, подмигнуть Насте Дарьиной, зага¬

дать загадку Илье Сарафанову.

Тыча указательным пальцем нагревальщику в грудь,

Гришоня надоедливо допытывался:

— «Что над нами вверх ногами»? Отгадай. — И зна¬

ками просил Настю молчать.

Илья озадаченно глядел на потолок — там густо зы¬

бился дым — и напряженно думал.

— Тяжело, сердечный, мудрая загадочка, не скоро

отопрешь', — иронизировал Гришоня. — А ведь это всего

только- муха, обыкновенная домашняя муха!..

— Муха? — неожиданно взревел Илья. — Что врешь!

Какая муха может жить в таком дыму, погляди! Сам

ты муха —липнешь со своими загадками!.. Не ходи

больше к нам в бригаду!

Дома, возвратившись из школы и тотчас прыгнув в

постель, Гришоня высовывал из-под одеяла беловоло¬

сую голову и донимал Антона:

— Ну скажи: достается тебе без меня?

— Достается, Гриша,—сознавался Антон, не отры¬

ваясь от книжки.

Казалось, ничего особенного не делал Гришоня в

бригаде, а выбыл из строя — и образовалась прореха.

Выработка бригады заметно снизилась, и Олег Дарыш

злорадствовал. Указывая на Антона, он произносил уг¬

лом рта, кидая слова через плечо:

— Если бы можно было, он всех разогнал, властво¬

вал бы один.

Прошло недели две, пока бригада окончательно ос¬

воилась с новой расстановкой сил и постепенно достиг¬

ла прежней нормы выработки, и Гришоня Курёнков од-

нажды перед сном с глубоким сожалением признался

Антону:

— Оказывается, и в самом деле я почти три года

был десятой спицей в колеснице, и никто не замечал...

Оч-чень интересно!.. Погоди читать, послушай. Дарьин

был уверен, что ты провалишься со своей затеей, не вы¬

гребешь. Завидует он. А что такое зависть? Атавизм.

Злая кошка с зелеными глазами, которая вцепилась в

человечью душу и скребет ее когтями, терзает. И чело¬

век в эту минуту может пойти на любую пакость. Я лич¬

но давно расстался со своей кошечкой...

— Расстался, а сам Жене Космачеву завидуешь, —

поддразнил Антон.

Гршионя рассмеялся:

— Верно. Кошку-то я выбросил, а котеночек остал¬

ся— недоглядел. — Гришоня сел на кровати, расправил

одеяло, на стене отразилась всклокоченная голова.— Как

ты думаешь, Антон, догоню я когда-нибудь Олега Дарь¬

ина?

— Хорошо поработаешь — догонишь, — отозвался Ан¬

тон, загораживаясь книгой.

— А перегоню?

— Постараешься, так и перегонишь. Олег теперь не

такая большая величина, чтобы на него равняться.^

— Ну все-таки... Вот будет потеха! — засмеялся” Гри¬

шоня и покрутил кудлатой головой в предвкушении бу¬

дущей победы; тень на стене ожила, закачалась. — Гри¬

шоня Курёнков обставил Олега Дарьина, рекордсмена и

светилу! Оч-чень интересно! А ведь обставлю, вот уви¬

дишь: он уже воздух ртом хватает... Присмотрись-ка к

нему.

Олег Дарьин действительно переживал кризис: нерв¬

ное напряжение не покидало его; он все время морщил¬

ся, точно и в самом деле душу царапала злая кошка.

Олег видел, как другие бригадиры, набирая скорость, до¬

гоняли его, обгоняли, шли дальше — сообща, сомкнутым

строем. С тем, что его обогнал Карнилин, он скрепя

сердце мирился: признавал за ним и силу, и сноровку,

и находчивость. Но когда его, Олега Дарьина, превзо¬

шел молоденький комсомолец Женя Космачев, Олег рас¬

терялся. Дазно ли стоял он особняком, на вершине, и

люди цеха, завода смотрели на него с уважением и за¬

вистью? Давно ли его как новатора избирали в прези¬

диумы торжественных заседаний? Давно лн его как луч¬

шего кузнеца посылали на другие заводы для передачи

опыта? Сколько городов объехал: Горький, Львов, Че¬

лябинск, Казань!.. Газеты именовали его не иначе, как

зачинатель. Теперь замолчали, даже местная много¬

тиражка ни разу не упомянула о нем. Портреты его по¬

всюду поснимали, а где остались — пожелтели от време¬

ни, позабытые; на досках, в табельной, у проходных по-,

весили фотографии других, новеньких,— тоже мне кузне¬

цы!.. Аптон Карнилин занял его место. Ловок, ничего не

скажешь! Начальство вокруг него прямо танцует.

Олег с тревогой оглядывался вокруг, отыскивая при¬

чину своих неудач. Он видел мелкие, раздражающие его

неурядицы, обижался на товарищей, если вообще были

они у пего, винил их в том, что они, как ему казалось,

покинули его, но, как все честолюбивые люди, он не за¬

мечал больших своих ошибок и огрехов.

Разъезжая по городам, по заводам, занятый собой,

своими переживаниями, настроениями, увлечениями,

Дарьин если не разлюбил совсем свой молот, то, во вся¬

ком случае, охладел к нему: после разного рода торжест¬

венных встреч, докладов, похвал ему было скучновато

возле него, трудно, грязно. Огонек, с которым он всегда

принимался за дело, постепенно угасал Олег стал торо¬

пить дни. Ему казалось, что победа, д; тигнутая им од¬

нажды, незыблема. Можно дать себе волю, работать со-

легче.

Разлад в самье становился все глубже, отчуждение

разъединяло его с женой все дальше. Олег считал На¬

стю своей обузой, смотрел на нее, тихую, молчаливую и

укоряющую, с неприязнью и сожалением. Как она не

похожа на Марину! Прямо — небо и земля. Та краси¬

вая, сильная, смелая, а характер огненный какой-то, а

глаза, а брови, а волосы!.. Разве перед ней устоишь, раз¬

ве не потянешься к ней, разве до учебы тут! Какие, к

чорту, курсы мастеров! Все бросишь, побежишь к ней,

только взглянуть бы на нее. А эта? Ну что в ней хоро¬

шего? Даже причесаться как следует не может. Некогда:

учится. Тоже мне студентка!.. Смотрит на тебя и мол¬

чит — куда как интересно!

Больше всего Олега возмущали эти молчаливые,

укоряющие и сочувствующие ее взгляды. Он их просто

не выносил: знал, что она все понимает —а правду и

ложь. И, казалось, некуда было скрыться от этих взгля¬

дов.

Однажды, возвратясь домой поздно ночью и встретив

осуждающий и какой-то скорбный Настин взгляд, Олег

крикнул ей:

— Что ты на меня уставилась? Давно не видала?

Эка невидаль! Лучше' бы сказала что-нибудь, а то жи¬

вешь, как воды в рот набрала. Рыба! — Он даже замах¬

нулся на нее. Замахнулся — и сам испугался.

Настя как будто преобразилась: точно вся обида, на¬

копленная в ней за годы совместной жизни, вылилась

наружу. Глаза ее расширились, губы побелели, платок

скользнул с затылка на плечи.

— Только тронь... — прошептала она сквозь зубы. —

Я тогда... Я не знаю, что с тобой сделаю... Убью!.. — И

подалась к нему, сжав кулаки. — Ты на кого замахива¬

ешься?.. Ах, ты!.. Я тебе что, кухарка?.. Подлец!

В первую минуту Олег опешил, — он не узнавал сво¬