зима, лес, холод.

— Догадаются — и не пойдут.

Таня усмехнулась и повернула лыжи влево. Некото¬

рое время они шли по опушке, по грани лунного света

и теней деревьев, затем вступили под высокие своды со¬

сен. В тишине ночного леса весело пел снег под лыжами.

Вскоре они достигли озера, и в глаза, привыкшие к лес¬

ному мраку, обильно плеснулось зеленоватое, нестерпи¬

мое сияние нетронутого снега, — точно огромное зеркало,

озеро как бы отражало ослепительный накал месяца.

Лицо Тани казалось бледным, темнели, порой вспы¬

хивая и лучась, ее большие глаза; на свитере и шапоч¬

ке отчетливо выделялись узоры, только красный цвет

сделался черным.

— Сколько раз была я на этом озере, — заговорила

Таня тихо, — всегда оно разное, и настроение тоже раз¬

ное... Летом — помните? — кругом зеленело, у берега

копошились ребятишки, птицы пели, а воздух смоляной,

сосновый — тогда и мне петь хотелось. Осенью я при¬

ходила сюда одна — пусто, глухо, вода черная, а на ней

желтые листья. А теперь вот здесь совсем по-другому:

таинственно, холодно, все звенит. — И прибавила: — Вот

и еще один год остался позади. Что-то принесет нам но«

вый?

— Я жду от него очень многого, — сказал. Антон

убежденно.

— Свой год вы встретили, он уже принес вам свои

дары.

— Самый главный дар еще впереди...

Таня поняла намек и, взглянув на Антона, сказала:

— На волосах у вас иней, будто вы седой. Напрасно

не надели шапку.

— Ничего, я привык. А вам холодно?

— Пока нет. — Она указала палкой на мостик, при¬

зрачно видневшийся вдали: — Смотрите, как сверкает,

словно хрустальный, кажется, ударь по нему — и осколков

не соберешь.

— Хотите, пойдем к нему?

— Нет, вблизи он, наверное, совсем иной, тусклый...

Обтянутая свитером, казавшаяся подростком, она

стояла совсем близко, и ему непреодолимо хотелось об¬

нять ее, такую милую, немножко печальную, но он по¬

чему-то страшился, лишь несмело положил руку ей на

плечо и заглянул в глаза, — они были глубокие, встре¬

воженные и какие-то укоряющие.

— Сходим туда, за просеку, куда мы летом заби¬

рались? — предложил он.

— Это туда, где вы просили меня не выходить за¬

муж? — с улыбкой спросила она. — Какой ультиматум

вы заготовили на этот раз?

Он неожиданно засмеялся:

— Никакого, честное слово! А вы испугались?

— Разве я похожа на пугливую? — Таня тоже рас¬

смеялась. — Едемте-ка лучше к своим. Уберите ваши

лыжи с моих, дайте мне развернуться.

Над головами, загораживая звездное небо, снова

сомкнулись кроны деревьев, а позади, щедро насыщен¬

ный лунным светом, завораживающе пылал на озере

снег.

Своих они нашли легко и быстро: сначала донеслись

крики и хохот ребят, затем среди стволов заметались

красноватые тени, и вскоре путь их озарился огнем кост¬

ров, — костры эти входили в программу, выработанную

Володей Безводовым.

— Как красиво, Антон! — воскликнула Таня, при¬

остановившись; в широко раскрытых глазах ее дрожа¬

ли, отражаясь, огоньки, ее плечо касалось плеча Анто¬

на; он внезапно обнял ее, притянул к себе и поцеловал

в холодноватую щеку. Она отстранилась, растерянная,

не зная, как ответить на этот порыв, — рассердиться или

обрадоваться.

— Вот вы, оказывается, какой... — произнесла она

негромко и удивленно, улыбнулась и, рывком оттолкнув¬

шись, подкатила к елке.

Среди других елок, громоздко отягощенных снежными

пластами, елка эта, в красноватых отблесках окружав¬

ших ее костров, казалась черной и мохнатой; снег во¬

круг истоптан, лыжи были воткнуты в сугроб. Ребята ве¬

селились кто как мог, играли в снежки, длинноногого

Сарафанова заставляли прыгать через пламя; кто-то вы¬

хватил из костра горящее полено и точно с факелом по¬

мчался в темноту леса; Дмитрий Степанович заботливо

подкладывал в огонь хворост; Алексей Кузьмич стоял

поодаль у сосны и, посмеиваясь, наблюдал за происходя¬

щим.

— Ага, вот они, пропащие! — басисто протрубил Са¬

рафанов, встречая Таню и Антона.

— И где это они пропадали? Интересно узнать! —

с любопытством воскликнул Женя Космачев.

Таня подбежала к Елизавете Дмитриевне, зябко при¬

жалась к ней.

— Все уединяешься? — осуждающе прошептала Ели¬

завета Дмитриевна.

— Мы на озеро ходили, — ответила та. — Там уди¬

вительно красиво...

— Ох, Таня!.. — предостерегающе вздохнула Елиза¬

вета Дмитриевна.

— Не беспокойся, пожалуйста, все хорошо, — сказала

Таня.

Алексей Кузьмич выступил из-за ствола и с напускной

серьезностью подсказал Безводову:

— Предать их суду и наказать.

— Судить! — подхватило несколько голосов.

— Верно, судить — таков суровый закон этого вече¬

ра, — подтвердил Безводов, приблизился к Антону и то¬

ном учителя сказал: — Перешагивая порог Нового года,

тн обязан на огне этих костров выжечь всю накипь и

плесень: грубость, лень, самомнение, неряшливость и про¬

чее и прочее — все, что искажает душу человека. А также

закалить все хорошее в себе, чтобы не поддавалось оно

ржавчине и износу.

Аптон внимательно слушал необычайную, напыщен¬

ную речь, не зная, как отнестись к ней, — принять всерьез

или отшутиться. Кругом было тихо, потрескивали сучья,

дым обвивал елку и тянулся вверх, к звездам.

— И прежде чем совершить закалку, — продолжал

Выводов, — ты должен покаяться в грехах своих у из¬

бранного нами судьи и ясновидца. Отвечать ему правди¬

во и без утайки. Вот он, ответствуй! — закончил Володя

и указал на Гришошо Курёнкова.

Напялив па себя какой-то вывороченный наизнанку

длинный балахон, а на голову колпаком торчащую жен¬

скую вязаную шапку, Гришоня стал посредине площадки

со скрещенными на груди руками, напоминая раскрылив-

шегося на дожде грача.

— Подойди, сын мой, — приказал Гришоня торжест¬

венным и несколько визгливым тоном и приосанился.

Антон решительно направился к нему, но тот властным

жестом остановил: — Стой тут и отвечай, чтобы слышали

все.

Гришоня выдержал паузу, оглянулся на затаивших

смех зрителей и, вспоминая подсказанное Безводовым,

спросил:

— Не ты ли, комсомолец Карнилин, одержимый гор¬

дыней, похвалялся перед своими товарищами, что ты са¬

мый лучший и незаменимый кузнец нашего цеха? Гово¬

рил ты так?

Антон молчал. Зрители хором ответили за него:

— Говорил, говорил!

— Правда ли это? — допытывался судья строгим и

вкрадчивым голосом.

— Правда, — пробормотал Антон. — Только я в шут¬

ку это говорил... честное слово!

— Очищайся, сын мой, очищайся, — произнес судья и

показал на костер. — Разбегайся и — оп-ля-ля!

Антон нерешительно топтался на снегу. В тишине про¬

гремел требовательный бас Ильи Сарафанова:

— Прыгай, прыгай, меня тоже заставляли!

Аптон разбежался и прыгнул через высокое пламя

под аплодисменты и одобрительные возгласы зрителей.

Таня присела у огня рядом с учителем и спросила топо¬

том:

— Что это за представление, Дмитрий Степанович?

Учитель усмехнулся:

— Критика, Таня. Вернее, разновидность критики.

Они и тебя проведут через огонь.

— Я убегу, — поспешно сказала Таня и с тревогой

оглянулась.

— От людей куда убежишь? Найдут. Слышишь?

В тишине снова зазвучал невозмутимый вопрос Гри-

шони:

— Отвечай мне, кузнец Карнилин. Не менял ли ты

школьные занятия на балетные пируэты?

.      — Менял, менял! — закричали Женя Космачев н Си¬

дор Лоза. — Мы знаем!

Антон с угрозой покосился на Женю. Судья вскинул