сам:-—Гляди, парень: металл в ручьях долгф не держи,

а то остынет, удары рассчитывай — где посильнее, где

потише. Прицелься и — накрой. Работай!

Но предосторожности и старания не помогли Антону,

и щеки старшего мастера затряслись, наливаясь краской;

он всплеснул руками, закричал:

— Экий ты растяпа! Стало быть, и вправду бестол¬

ковый!

Антон не испугался и не обиделся. Он стоял, точно

осененный чем-то. Глядя на разгневанного Василия Ти¬

мофеевича, на его забавно торчащий нос и короткие не¬

устанные руки, рассмеялся тихо и просветленно.

— Плакать надо, а ты смеешься, как дурачок, — не¬

доумевающе проворчал Самылкин и потоптался, видимо

собираясь уходить.

— Погодите, дядя Вася, сейчас, — просто и убежден¬

но сказал Антон и расправил плечи.

Василий Тимофеевич удивленно и с сомнением хмык¬

нул, выхватил пышущую жаром, ронявшую белые звез¬

ды заготовку. Антон быстро, точно играючи, выдал по¬

ковку, за ней вторую, третью... Старший мастер опять

разразился бранью:

— Что же ты мне голову морочишь, сиротой прики¬

дываешься! А ну, марш домой! — и на прощанье отвесил

Антону дружескую оплеуху.

«Только бы не утерять, ничего не забыть из того, что

сегодня понял, постиг! — думал Антон уходя.

На другой день Василий Тимофеевич встретил его

известием:

— Смену походил, и хватит с тебя. В кузнецах

нужда.

— Куда вы меня поставите?

— Куда поставлю, там и будешь ковать, — ответил

Самылкин, и лицо его застыло в непроницаемой сурово¬

сти. Тогда Антон повернулся к Полутенину и намекнул

несмело:

— Привык я к этому молоту, Фома Прохорович, че¬

стное слово.

— Оставайся тут, — молвил кузнец. — Добрый час

тебе! Не стесняйся, приходи, коли что...

Василий Тимофеевич мгновенно перестроился.

— Гляди, парень, куда встаешь! Цени!..

Назначенный бригадиром, Антон с рискованным не¬

терпением приступил к штамповке. Ему хотелось с само¬

го начала показать себя — вырваться в ряд с Фомой

Прохоровичем, с Дарьиным. Первое время он работал

осторожно, осмотрительно. Но все шло слаженно, беспе¬

ребойно, печь грела хорошо, нагревальщик действовал

проворно, прессовщик ждал новых поковок, а Гришоня

после Фомы Прохоровича просто скучал. Все это приту¬

пило бдительность Антона. И постепенно набирая ско¬

рость, он стал поторапливать себя и бригаду.

Прибежал Безводов. Наклонившись к уху Антона, он

прокричал:

— Поздравляю с назначением! Как идут дела?

— Хорошо, — ответил Антон.

До обеда Антон отковал более половины сменного за¬

дания — признак того, что норма будет выполнена, а

возможно, и перевыполнена, если даже будут работать с

меньшим напряжением. Груда поковок остывала рядом

на полу.

Но вот подошла девушка-контролер и сообщила с со¬

чувствием, что в поковках тридцать процентов брака.

Вслед за ней прибежал Василий Тимофеевич, красный и

фыркающий, как самовар, посмотрел на Антона уничто¬

жающе и сказал с раскаянием и досадой:

— Поспешил я с тобой. Эх, шляпа! — И, вздохнув,

прибавил назидательно:—Ты гляди у меня, парень!..

Антон не слышал его, стоял ошеломленный, подавлен¬

ный — он не мог понять, как все это произошло. Сразу

почувствовалась тяжесть во всем теле, он обессиленно

сел на железный ящик с заготовками. Через незастеклен¬

ное окно приятно дул легкий морозный ветер. Не хоте¬

лось ни есть, ни двигаться...

— Я тебе говорил, что ногти пообломаешь, — так и

вышло, — глумливо усмехнулся Олег Дарьин, — задер¬

жавшись возле Антона. — Это тебе не девчонок умыкать,

тут сноровка требуется.

Антон подумал с тоской: «Эх, рано оторвался от Фо¬

мы Прохоровича!.,».

— Что, кузнец, выходит, что до мастерства-то еще

далеко? — услышал он над собой голос и открыл глаза:

рядом сидел Фирсонов, его привел Гришоня. — Придется

еще походить, поучиться. — Заметив во взгляде парня

замешательство, Алексей Кузьмич сказал с ласковым

осуждением:'—А вот в панику кидаться — последнее де¬

ло. Пойми, где родилась ошибка, а поняв, впредь ее не

допускай. Это будет как раз по-комсомольски. А ты го¬

лову повесил.

Гришоня присел перед Антоном на корточки, восклик¬

нул с принужденной веселостью:

— Подумаешь — брак! С кем не случался такой кон¬

фуз, скажи? Оч-чеиь интересно мне знать! Ну, погнались,

ну, сплоховали немножко — подумаешь!.. Это даже хоро¬

шо. что треснули по затылку: не гонись, как в сказке, за

дешевизною! Настоящее-то, ой, как дорого стоит!..

— Верно, Курёнков, — подхватил Алексей Кузьмич и

эпять повернулся к Антону: — Ты думал только о себе—

шшь бы тебе отличиться и все бы вдруг заговорили:

кАх, какой молодец! Не успел встать к молоту и уже

зырвался вперед». А вышло по-другому... Ты забудь о

:ебе, думай о кузнице. А ей надо, чтобы ты все допод¬

линно изучил, проверил, постиг, а там уж с чистой со¬

вестью уверенно шел вперед.

— А я думал, что дадим, как другие, сверх нормы,

устное слово, — обронил Антон упавшим голосом. — И

ют — на тебе! Обидно...

— Я, грешным делом, ждал такого оборота, — сказал

юдошедший Фома Прохорович, глядя на потерянный вид

своего бывшего нагревальщика. — Уж больно ты разо-

гнался, Антоша!' Ох, думаю, запалится парень!.. Надо бы

- тебя остановить, подсказать, а я мимо прошел. Винюсь,

брат...

Алексей Кузьмич рассмеялся:

— Как ему не запалиться — он же за тобой погнал¬

ся. — Повернулся к Антону, подмигнул. — Так ведь?

— Так, — согласился Антон смущенно.

— А ты догоняй меня не торопясь, — посоветовал

Фома Прохорович, присаживаясь возле него. — Я от тебя

не прячусь, не бегу — догонишь. Вместе-то идти куда

способнее. А спешкой, кроме беды, ничего не наживешь.

С самого начала привыкнешь спешить, так все время и

пойдет. Она, привычка-то, говорят, вторая натура, а ча¬

ще — дура, и не заметишь, как приучит к браку. А брак

сродни только неряхам да лентяям. — Фома Прохорович

взял парня под локоть. — Идем-ка, подзаправимся, а то

все вкусиое-то съедят, нам не оставят.

«Да, легких дел нет, — решил Антон, идя за Полуте-

ниным. — Легкое только безделье. Изучить надо все дос¬

конально.. Правильно сказал Алексей Кузьмич. А пока

рано думать о каком бы то ни было перевыполнении». И

вспомнил Мартина Идена: «Сколько у него было не¬

удач!».

5

Медленно и настойчиво постигал Антон нелегкое ис¬

кусство ковки стали. Молот, как норовистая лошадь, по¬

рой не слушался его, как бы вставая на дыбы, металл

поддавался его воле нехотя, а напряжение, сопровождав¬

шее каждый удар, изнуряло. Мастерство давалось с тру¬

дом, и это ожесточало Антона, делало неразговорчивым,

глаза его были всегда угрюмо сосредоточены, точно он,

чутко прислушиваясь, вглядывался внутрь себя, и Гришо-

ня, не любивший понурых людей, навязчиво донимал его:

— Чего ты сник, ну, чего?

Антон отстранил его:

— Отстань. На одном месте толчемся — не замеча¬

ешь?

Однажды штамповка не пошла с самого утра. А утро

было морозное, ясное; сквозь закоптелые стекла пробива¬

лись лимонно-желтые лучи негреющего и какого-то кос¬

матого — в ореоле — солнца, путались в кружевном пере¬

плетении балок под крышей, растворяясь в синем чаду.

Металл, точно глина, — вязкий, сырой; хотя Гришоня и

смазывал усердно ручьи соляным раствором, детали при¬

липали то к верхнему, то к нижнему штампам, и их при¬

ходилось выковыривать. Напрягаясь, Антон озлобленно

скалил зубы, тяжело дышал, раздраженно вытирал пот,