Правильно мне мама говорила, — еле сдер­живая слезы, сказала Наташа. — Не надо было с вами встречаться. Я вам никогда не была нужна.

Наташа выбежала из холла, оставив растерян­ного Лагуткина с журналом в руках.

ГЛАВА VIII

Это была первая в ее жизни бессонница. Насту­пало утро. Аня сидела в своей комнате и смотрела в темное окно. Оказалось, что по ночам город не спит, а живет очень интересной жизнью. К Аниному подъезду с шумом подъехала машина, из нее вышли высокий мужчина и женщина, заботливо прижимающая грудного ребенка, последней из двери выпрыгнула собачка. Счастливое семей­ство скрылось в подъезде.

Аня взяла дневник и записала стихотворение, которое только что родилось в ее голове: «Одино­кой птицей можно возвратиться. Лучше в клетке, чем в чужих руках. Далеко-далеко долго будет сниться, где мы вместе в облаках...». Чернила в ручке неожиданно закончились, и Аня пошла в коридор за рюкзаком. По дороге она наткнулась на большой пакет, из него на пол высыпались пу­зырьки с надписью: «Магия природы».

От грохота проснулась Анина мама. Она вышла в коридор и включила свет.

Мам, это что? — спросила Аня, с интересом рассматривая пузырек.

Это теперь наш хлеб. Я со вчерашнего дня продавец-консультант элитной косметики. — Ирина Петровна принялась собирать раскатив­шийся по углам товар. — Начну раскручиваться, продавать. Вот продам первую тысячу и куплю себе машину, а тебе — шубу. И докажу твоему отцу что он никто.

Я не хочу, чтобы вы с папой расставались, — печально произнесла Аня. — Ты что, думаешь, он правда от нас ушел?

А где он? Спрятался под диваном? — Ирина Петровна в досаде пнула пакет с пузырьками и присела рядом с дочерью. — Меня с детства все предавали. Любимая подруга бросила меня ради другой девочки, у которой был большой ку­кольный домик и много жвачки. Отец, твой де­душка, ушел от нас, когда мне было всего десять. До этого он говорил, что любит меня, а потом у него появилась другая женщина, и он даже не звонил.

Мамочка, я тебя никогда не брошу! — Аня кинулась на шею маме.

Бросишь. Влюбишься и замуж выйдешь. — Мама ласково похлопала ее по руке. — Но дети должны уходить, а вот когда родители уходят, это ненормально. Все, марш в кровать, а то школу проспишь.

Аня вернулась в свою комнату и легла на кро­вать, но уснуть так и не смогла. Она взяла мо­бильник, написала папе эсэмэску: «Зачем ты нас предал?» — и выключила телефон.

Михаил Алексеевич проснулся в архитектур­ной мастерской, прочитал послание и стал назва­нивать дочери. Но Аня не отвечала. Он вздохнул, подошел к столику и включил электрический чайник.

Поеживаясь и потирая руки от холода, вошел инженер Агеев.

А вы что спозаранку? — удивился Анин папа.

Домашние неурядицы. Мы теперь с вами на пару будем по ночам трудиться, — сообщил Агеев.

С женой поругались, — кивнул, догадавшись, Михаил Алексеевич. — Может, кофейку?

Вы, кажется, меня хорошо понимаете, — об­радовался Агеев.

Максим, а давайте на «ты»? — Анин папа протянул инженеру руку.

Хочешь анекдот в тему? — спросил Агеев, отхлебывая кофе. — Муж очень поздно возвра­щается домой, открывает дверь, а там жена со сковородой в руке. Он ей: «Иди ложись спать, я не голодный».

Мужчины весело засмеялись.

Наташа вернулась домой из гостиницы под утро. Прямо в верхней одежде зашла в комнату и присела на мамину кровать. Ольга Сергеевна открыла глаза.

А ты чего дома и в пальто? Ты же у Леры но­чевала, что случилось?

Я самый глупый человек на свете, — заявила Наташа, обливаясь слезами. — Нет, я самый не­счастный человек на свете.

Ну что стряслось, моя хорошая? — Мама приобняла дочь. — Вы с Лерой поругались?

Нет, меня вообще у нее не было. Я встреча­лась с отцом.

Он что, в Москве? — удивилась Ольга Сер­геевна.

У него концерт был, — всхлипнула Наташа. — Я дождалась его в гостинице, но он меня не узнал — решил, что я фанатка. Я сказала, что я его дочь, но, по-моему, он не поверил.

Узнаю, очень на него похоже — самовлюб­ленный идиот, — фыркнула мама Наташи. — Он, наверное, думал, что ты еще в детский сад хо­дишь. Если вообще хоть что-то думал. Я же тебя предупреждала!

Она с нежностью сжала руки дочери:

Ой, замерзла совсем! Ну-ка быстро в ванну греть руки и ноги, а потом в кровать!

Я же в школу опоздаю.

Ничего, зато поспишь.

Борис Лагуткин ехал в аэропорт со своей группой. Музыканты спали, администратор читал какую-то газету, а рокер разглядывал фото в журнале, который оставила ему Наташа. Оторвавшись от журнала, он достал мобильный и позвонил Федору:

Здорово, это Борис.

Борька, сколько времени? У меня голова гу­дит, — пожаловался Федор.

Ты Ольгу Липатову давно видел? Шустрая такая, с челкой.

Которую ты у меня отбил? Сто лет не видел, а что? Из Черемушек она переехала.

Ты постарайся ее телефон раздобыть, это очень важно, — попросил Лагуткин. — Узнай, кажется, у нее есть дочь пятнадцати лет, Ната­шей зовут.

Женя наиграла на фортепьяно веселую мело­дию, которую недавно сочинила, и пошла в кух­ню завтракать.

Наконец ты сняла эту страшную кофту! — обрадовалась Женина мама.

Мозги на место встали, — ворчливым тоном произнес папа. — Евгения, я нашел тебе репе­титора по английскому для подготовки к Юри­дической академии. Он на кафедре преподает, поможет поступить.

Пап, но это же блат, нечестно, — возмутилась Женя.

— Честностью, милая моя, сегодня ничего не добьешься. Честных бьют, а нечестным пол­страны принадлежит! — заметил папа. — Так что будь любезна... В четыре у тебя первое занятие, мать тебя отведет.

В отделении милиции оперативники обмени­вались информацией по нераскрытым преступ­лениям.

— Сегодня наш «спортсмен» в ночном клубе развлекался с девицей какой-то, да и дружки его гоже, — сказал один опер второму, показывая только что отпечатанные фотографии. — Надо выяснить, что за краля, — может, тоже в связке.

Пойду доложу Фурсу.

Опер вышел из комнаты. К столу посмотреть фотографии подошел Леха. Увидев на фотках Леру с Олегом, он незаметно сгреб снимки в кар­ман. Вышел из комнаты и набрал Лерин номер. Ни мобильный, ни домашний не отвечал.

В кабинете Фурса обсуждалось дело наркоди­лера.

Прошерстите там Новикова по полной, — сказал Фуре, — и квартирку надо бы посмотреть, пока он в отъезде, чтобы шума лишнего не было. Найдете что, тогда и повод будет пошуметь.

Новиков — стопроцентно честный мент, не мог он продаться, — возразил подполковник Та-раненко.

— А это ты видел? — Фуре потряс стопкой бу­маг. — Рапорт нашего агента. Там, между прочим, подробно все изложено, как подполковник Нови­ков помог уйти наркодилеру Кесарю, а сам теперь в командировке под Рязанью его якобы ищет.

В комнату вошел оперативник и положил на стол фотографии:

— Вот, вы просили принести. Материалы дела,

которое ведет Новиков.

— Полюбуйтесь, — сказал Фуре, показывая Тараненко снимки, — это дочь подполковника Новикова с одним из подручных Кесаря. А вы

говорите...

Леха позвонил в дверь квартиры, ему открыла заспанная Лера.

Почему ты не в школе? Я искал тебя, — обес­покоен но сказал он.

Ух ты, какие мы серьезные, — усмехнулась девушка. — Проспала, прогуляла... Какая раз­ница?

Леха прошел в квартиру, достал из кармана фотографии:

Кто это?

Ты что, следишь за мной? — удивилась Лера, увидев на фото себя и Олега. — Не твое дело, это моя личная жизнь.

Это еще и твоего отца касается. Этот человек связан с людьми, которые продают наркотики, и сам, скорее всего, этим занимается. А твой папа как раз разрабатывает его и его компанию.

Ты врешь, — недоверчиво сказала Лера.

Да очнись ты! Думаешь, он просто так с то­бой шуры-муры закрутил? Твой отец им дорогу перешел, бизнес делать не дает. Они, похоже, намерены подставить Новикова.