— Странная какая-то, — тихо сказала Женя, достала из кармана яйцо и открыла его — там был зеленый дракон. — Что бы это значило?

Дома отец решил проверить Женин дневник. Он долго вглядывался в оценки, потом его глаза округлились.

Четыре? За что?

Это Терминатор. Она Рыб не любит, — объ­яснила Женя.

Кто-кто?— Алгебраичка, Борзова. Она помешана на го­роскопах, я тебе рассказывала.

Отец пролистал дневник, с довольным видом отдал его дочери.

Пап, — заговорщицким тоном произнесла Женя, — а что вы мне на день рождения пода­рите?

А что ты хочешь?

Синтезатор. В школе создается группа, там нет клавишных. А я могу играть — зря я, что ли, в музыкалку ходила?

Нет, глупости, — покачал головой папа. — У тебя с этого года подготовка в Юридическую академию. Туда очень сложно поступить.

Пап, ну что я, все время учиться буду?

Вот выучишься, на ноги встанешь и сама себе все купишь, — подытожил папа.

Действительно, доча, — согласилась мама. — Тебе надо о будущем думать. Пойдем ужинать!

Родители вышли из комнаты.

— А настоящего-то у меня и нет, — вздохнула Женя, достала из кармана флаер клуба «Радуга» и с тоской посмотрела на него.

Антон и Гуцул соревновались, кто лучше вы­полнит сложный трюк. Гуцул все чаще погляды­вал на дверь, наконец не выдержал и спросил:

— Слушай, а девчонки сегодня разве не при­дут?

Не, у Наташки дела какие-то.

А у Ани?

Антон пожал плечами и еще раз продемонстри­ровал трюк.

Может, дашь мне ее телефон? — не унимал­ся Гуцул.

Зачем тебе?

Анька прикольная — глаза, как блюдца. Мне понравилась. Позвони Наташке, спроси.

Чего пристал? — вспылил Антон. — Тебе надо — ты и звони.

Может, ты сам на нее запал? — усмехнулся Гуцул.

Не твои проблемы. Я такие вещи ни с кем не обсуждаю, — сквозь зубы сказал Антон и, оттол­кнувшись ногой, со скоростью ветра полетел на доске.

Анин папа встретился с заказчиком и в очеред­ной раз не смог ничего доказать: оказывается, уже нашли другого архитектора, который готов был переделать проект. Никаких денег заказчик не заплатил и намекнул, что и так делает большое одолжение, не требуя возвращения аванса.

Вечером Михаил Алексеевич с большим па­кетом стоял возле парикмахерской и в замеша­тельстве теребил в руках бумажку с надписью «Лиза, 20.00». Потом набрался решимости и вошел.— Здравствуйте, — с дежурной улыбкой встре­тила его администратор. — Чем могу помочь?

— Я на восемь записан, к Лизе.

— А, вы у нее последний клиент на сегодня. Проходите, садитесь, сейчас она подойдет.

Михаил Алексеевич сел в кресло, поставил рядом пакет и посмотрел на себя в зеркало. По­дошла Лиза.

Как будем стричься? — сухо спросила она.

Вы меня не узнаете? — расстроенно спросил клиент. — Мы вчера возле театра разговаривали, вы еще цветок разбили.

Лиза нахмурилась:

Опять вы?

Я. И вы знаете, я передумал стричься.

Зачем же вы пришли?

Вы оказались правы, цветок был действи­тельно редкий.

Лиза отошла от кресла и начала собирать свои вещи.

Забудьте, ерунда.

И все же я считаю, что обязан вам вернуть долг. — Михаил Алексеевич достал из пакета цветок в горшке, точь-в-точь вчерашний. — Раз я последний клиент, вы не против, если я провожу вас до дома?

Как хотите, — улыбнулась Лиза.

Они шли не торопясь. Шли и разговаривали.

— А вы интересуетесь театром? — спросил папа Ани.

А что, вам это показалось странным?

Вовсе нет. Просто мне кажется, сейчас редко кто ходит в театр.

Вот тут вы ошибаетесь, — возразила Лиза.

Лиза, мне правда неловко, — извиняющимся тоном начал Михаил Алексеевич, — я тогда вас сильно напугал?

— Честно говоря, да. Я подумала, что вы су­масшедший. — Лиза засмеялась, но потом резко посерьезнела: — Миша, а вы женаты?

— Да, — кивнул Анин папа.

— Тогда извините, мне в другую сторону. — Лиза развернулась и быстро пошла прочь.

Лиза, подождите, что случилось?

Извините, Миша, я с женатыми мужчина­ми не встречаюсь, — бросила она, не замедляя шага.

Догонять ее Михаил Алексеевич не посмел.

Лена достала из духовки пиццу и, услышав, как открылась входная дверь, бросилась в коридор.

Дед! Тебя можно поздравить?

Они не приняли мой роман... — Дед бросил пакет с рукописью на пол. — Сказали, что это не формат, что тираж не раскупят, что слишком сложно... Что тут сложного? Почему они решают за моих читателей?

Дедуль, ты только не волнуйся, — попыта­лась успокоить его Лена.— Я не в том возрасте, чтобы воспринимать уп­реки молокососов спокойно. Я все порву! — Дед

бросился к рукописи.

Но Лена мягко отстранила его. Аккуратно сло­жила выпавшие страницы и унесла всю папку в комнату. Когда она вернулась в кухню, дед сидел за столом, обхватив голову руками.

Лена, Лена... У тебя бездарный дед. Жалкий графоман!

Петр Никанорыч, — Лена обняла старика, — не переживай. Надо еще кому-нибудь дать почи­тать. Они же не единственное издательство. Мы что-нибудь придумаем.

Да ничего ты не придумаешь, — вздохнул дед. — Все, короче. Где у нас спирты?

Никаких спиртов. У тебя давление.

Не указывай деду! Я пожилой человек, я хочу выпить мое лекарство!

Кулемин подошел к шкафчику и достал бутыл­ку коньяка, но Лена отобрала ее.

— Тогда я к Василию Даниловичу пойду, — не сдавался дед. — И никто меня не остановит! — Он с протестующим видом покинул кухню.

Лена устало опустилась на табуретку

Наташа рисовала генеалогическое древо. Оно получалось каким-то однобоким — только мами­на линия, а об отце ни слова. Девушка отставила домашнее задание по истории и взяла в руки

in тару Тихо и грустно зазвучали струны. Потом отложила инструмент, встала на стул и достала «о шкафа большую коробку со старыми фото­графиями. Под коробкой оказалось несколько потертых журналов. На обложке одного из них красовалась группа молодых музыкантов с по­клонницами. Среди поклонниц была... Наташина мама. Рядом с мамой на снимке стоял красивый молодой гитарист с той самой гитарой, которая теперь пылилась в углу Наташиной комнаты...

Аня сидела в своей комнате в полутьме и писала в дневнике. О том, что опять не смогла перебороть свой страх и не посмела пойти на тренировку к Антону без Наташи. О Жене, у которой нет ни друзей, ни собственного мнения... На кровать присела Анина мама, протянула дочери чашку с чаем. Вид у мамы был очень печальный.

— Мам, что случилось? — забеспокоилась Аня.

Переживаю за папу, он еще утром ушел на встречу с заказчиком, и вот до сих пор никаких вестей.

Так позвони ему.

Я что, дура, по-твоему? — сорвалась мама. — Он мобильный дома забыл.

В эту минуту хлопнула входная дверь, и мама побежала в коридор. Даже через стену Аня слы­шала, как ругаются ее родители.- Ты где был столько времени? — закричала на папу мама. — И мобильный не взял... Я вся издергалась. Ну, что молчишь? Что заказчик?

Мне пришлось отказаться от проекта, — хмуро ответил папа.

А как аванс? — Мама всплеснула руками.

Аванс остается у нас. Только больше они ничего не заплатят.

Я так и знала... — Анина мама ушла в спаль­ню, выставила в коридор раскладушку и громко закрыла дверь.

Аня сделала глоток чая и написала: «Я поняла, что жизнь сама по себе позитив — как чай без сахара. Главное привыкнуть». Зазвонил мобиль­ник, это был Гуцул.

Откуда у тебя мой телефон? — удивилась Аня. — Наташа дала?

Нет, я сам нашел. Может, сходим куда-ни­будь... вдвоем?

Ну, как-нибудь давай... — без энтузиазма согласилась девушка.

Раз у Антона есть подруга Наташа, теперь и у Ани будет друг.

ГЛАВА IV

Проснулась Аня от криков.

Я за все отвечаю одна, тащу на себе весь дом. Я не могу больше, мне все это надоело! — брани­лась мама.