А вернулся он на бренную землю из-за странного запаха, просачивающегося сквозь закрытую дверь комнаты. Как не заметил, что ведьма заходила? Чертовщина какая-то. А на кухне Зельда что-то варила в большом котл… в большой кастрюле – быстро поправился парень – и подпевала песенке из ядовито-фиолетового кристалла на столе. Да, серьезная штука! Десять тысяч записей это вам не ужин слопать. Кстати, о еде, желудок предательски забурчал.

Меж тем хозяйка поварешкой зачерпывала желтоватую жидкость из емкости на плите и наливала это в маленькие бумажные конвертики, разложенные рядом. И как у нее это выходит? Ну точно ведьма! Только он хотел подойти поближе, как входная дверь распахнулась и на кухне стремительно оказались две хорошенькие второкурсницы (судя по форме), они замялись и робко уставились на Зельду.

– В первый раз? – настороженно спросила та, отставляя варево.

Девушки дружно закивали.

– Вы говорить-то умеете? – насмешливо приподняла бровь и указала на стол. – Берете один пакетик. Передавать его нельзя – не подействует. Сама взяла, только тебе и пригодится. На место пакетика кладете монету. Расценки, раз пришли, уже знаете. Высыпать в стакан воды, не мешать, выпить. Сжечь пакетик, пепел в тот же стакан. Залить водой, не мешать, выпить. Через месяц можете опять прийти. Разболтаете не тому – худо будет. Все ясно?

– Да, – послышалось тихо в ответ.

– Вот и хорошо, – отворачиваясь снова к плите, заключила Зельда, – попробуете обмануть с деньгами, тоже аукнется, но не сразу.

Больше она не обращала них внимания. А Виктор все так и стоял незамеченным в проеме. Что здесь происходит? А другие девушки все заходили, брали пакетик, клали монету и уходили…

– И вправду ведьма, – тихо сказал он, когда поток посетительниц иссяк, и плита была выключена.

Девушка слегка вздрогнула и обернулась, как же она устала. Еще и про этого кренделя забыла…

– Так с какого ты факультета, ведьма?

–- Медицина, экспериментальная медицина, – равнодушна ответила она, тяжело опускаясь за стол и подпирая голову рукой, – что, боишься, мальчик?

Он гордо вздернул подбородок прежде, чем ответить:

– Я старше. Да и с вашей братией знаком не понаслышке, – печально вздохнул и сел напротив. – Когда нас эвакуировали с границы, магов не хватало, под шквалом проклятий и боевых заклинаний раненных постоянно становилось все больше. Только благодаря местным ведьмам, тоже уходившим в более спокойные земли, и выжили.

Да, а ты уже давно не мальчик. Отстранено подумала Зейльда. Ей захотелось разгладить морщину, пролегшую меж его бровей, когда мысленно он был там. На поле брани и крови. И ничего не мог сделать.

Он вдруг встрепенулся и опять стал молодым, беззаботным, полным сил. Сбросил груз прошлого и потребовал жрать. Ага, нафантазировала мужику романтический ореол.

– В холодильнике кефир, на полке – хлеб.

***

Около одиннадцати раздались тяжелые удары в дверь. И принесла же кого-то нелегкая на ночь глядя.

– Я опоздал! Ушел последний автобус! – орал на лестнице благим матом вояка-Виктор. – Мне теперь выговор вкатают, пусти хоть переночевать, а?!

– Нет, – отрезала Зельда и, переждав новый всплеск эмоций, почти шепотом пояснила:

– Не могу мужчину пустить на ночь. Сам узнал, ведьма я. Неужели не понимаешь?

Он не понимал и продолжал штурмовать укрепление. Ей уже хотелось напустить сонное заклятие, чтобы скоротал ночь в коридоре, но внезапно сработал закон мужской солидарности. Или же вселенской справедливости, как потом уверял ее Глеб, который и приютил парня на ночь, счастливо возвращаясь со свидания.

***

Утро Виктора началось с созерцания незнакомых трещинок на белом потолке и невероятно аппетитного запаха. Оладьи? Неужели ему настолько повезло, и его случайный знакомец еще и кулинарией балуется? Он быстро сполоснулся в душе и, предвкушая, выплыл на кухню. Глеб с мечтательным видом смотрел в окно и потягивал чай вприкуску с бутербродом. Плита была пуста.

– А где же оладьи? – сам не ожидал, как так жалобно вышло.

Приятель, не отвлекаясь, махнул рукой в сторону. Не понял, это что же Зельда с утра всех пытает?! Озвучил в слух.

– Это еще ничего, вот когда она блины или пирожки делает, – все же повернулся к Виктору Глеб, – тут очередь выстраивается. Знает, зараза, как покорить голодные мужские желудки и заставить раскошелиться!

Виктор нервно передернул плечами, и уныло спросил, есть ли что пожевать.

– Кефир в холодильнике, хлеб – не полке.

Опять??!

Как не видел он Зельду почти год с момента перевода, прежде чем ему понадобилась квартира для друга, так и теперь ни разу с ней не пересекся. Пару раз в толпе студентов, драпающих домой после пар, Виктору казалось, что он замечал ее светлую головку, но та тут же пропадала. Иногда ему хотелось зайти к ней, он даже прогуливался невзначай около ее общежития, но их «случайная» встреча все не наступала.

Потом началась адская пора подготовки к экзаменам, тренировки на мечах и прочая физподготовка. Ребята исходили семью потами прежде, чем добирались до душевых, в казармы добирались уже в полном изнеможении и отрубались, стоило голове коснуться подушки. Тогда-то ему и впервые приснилась странная темная жаркая комната. Ничего не происходило. Просто он или не он, но кто-то ему близкий, чуть ли не часть него, был там с ним. Или это он был там один? Эти сны не пугали, скорее завораживали. Иногда, после, ему было легче выносить тренировки. Но и об этом быстро стало некогда думать. Их отправляли на полевую практику. К границе.

Осенью на занятия вернулись не все. Нечисть, темные маги, заклятия и болезни оставили смертельный след. Реже слышались смех и шутки. Увеличивались часы тренировочных сражений и практики. Каждый понял, что от его знаний зависит собственная жизнь и жизнь товарища. Что им предстоит стать сменой сегодняшним пограничникам – элитными войсками, способными справиться с любым противником.

Рядом со смертью жизнь ощущалась острее, ярче, насыщеннее. Кровь бурлила, они стремились получить от данной им учебы-передышки все, что сулит человеку молодость.

А Виктор… он понял, что нужно было просто подойти к Зельде. Он ей понравился, пусть сама она этого и не поняла до конца. В первые же выходные сентября он решительно подошел к старому общежитию. Сердце глупо замерло на мгновение, когда за знакомой дверью послышались шаги. Ему открыла симпатичная рыжая девушка с веселыми веснушками, сбегавшими вниз по шее и дальше в смелый врез топа.

Никаких Зельд она не знала, но рассказала, что весь четвертый курс медиков отправили на практику. На год. Сначала по деревням и селам, потом к границе. Виктор еще долго стоял перед закрытой дверью, медленно начиная осознавать, что может больше вообще ее не увидеть. В голове было пусто, внутри тоже. Он словно в тумане развернулся на сто восемьдесят градусов и снова постучал.

Глеб выпустился и съехал, не оставив обратного адреса. Стало смешно. Будто их и не было вовсе! Ни долговязого худого влюбленного психолога, ни его странноватой колкой ведьмы.

Позже он пригласил ту самую рыжую в кино. Пару раз они сходили на свидания, он ей сразу понравился. Ему было все равно с кем расслабиться, но как маньяку хотелось попасть именно в ее квартиру. Вскоре удалось и это. Оставив обнаженную девушку в постели досматривать сны, он тихо сидел в предрассветных сумерках на кухне. Те же шкафы, стол с вырезанным сбоку символом плодородия, вписанным в кольцо, висящая у плиты поварешка, замотанная изолентой. Это не сон, он был уже здесь, значит – и она была.

***

Все началось с прикосновения. Да, ее руки нежно, осторожно, будто боясь испугать, коснулись шершавые мужские пальцы. Страшно не было, она понимала, что это сон. И потянулась навстречу. На секунду воздух замер, потом резко нагрелся, а она оказалась аккуратно прижата к горячему мужскому телу. Его руки медленно поглаживали по спине, не пересекая черту вежливости ниже талии. Было очень хорошо. И пах он изумительно.