Те порошки, что предложил Васильев,

Наина отложила «на потом»

Как, может быть, и нужные лекарства.

Бывает неустроенность души,

Тогда их примет для корректировки.

Сейчас же мозг трудился, как компьютер.

А уж в психической гармонии Наины

Ничто не в силах вызвать дисбаланс —

Такую вдруг она прошла закалку.

У девушки созрел конкретный план,

Как вырулить из этих обстоятельств.

И этот терапевт Артём Васильев,

Поможет ей в решении проблем.

Промчалось десять дней – она явилась,

Как и условились – с «холодной» головою.

– Ну, славно, перемены налицо,

– Васильев ясно видел, что клиентка,

Спокойна, не сравнить, как в прошлый раз.

– Попробовали наши порошки? —

– Конечно, – так ответила Наина, —

И очень благодарна вам за них.

Избавилась от лишних треволнений,

Пришел ко мне рассудочный подход. —

– Что нужно для оценки обстоятельств.

Так, что мы намечали в этот раз?

Убрать ваш негатив в интимной сфере? —

Наина чуть замедлила ответ,

И вышло так, что будто размышляла.

Потом с надеждою взглянула на врача.

– Мне кажется, с «любовником» – важнее.

Мне часто с ним приходится общаться.

И это главное, о чём я вас прошу. —

Васильев деловито произнес.

– Такое средство стоит много денег.

И нужно дать сначала предоплату. —

Озвучил шестизначное число.

– А сколько будет ампул в упаковке?

– Так стоит одна доза препарата.

А упаковки есть – одна, и две, и три.

Не думаю, что вы хотите ящик.

– Как быстро действует, и есть какой-то срок,

Как долго будут длиться результаты? —

– Реакция наступит через час,

И действие, примерно, день продлится. —

– А сколько предоплаты я должна? —

– По минимуму – пятьдесят процентов. —

Девица заказала десять доз.

– Но, я надеюсь, он не для инъекций?

– Его разводят в спирте, если пить.

Обычно повышается давление,

И может развиваться диабет.

Сердечникам он тоже не показан. —

– Субъект утратит всякую возможность? —

– Каких бы только мер ни принимал. —

Наина быстро вынула конверт.

– Когда готовить сумму для расчёта? —

– Я думаю – через четыре дня. —

– У снадобья, наверно, есть названье?

Врач отчеканил по слогам: «Декапептил».

Они простились ровно на неделю:

Наину ждали важные дела.

И в тот же день она звонила в Томск

Ларисе, доверительной подруге.

– Ну, Ная, как же рада тебя слышать.

Не очень одиноко там, в Москве? —

– Нормально. И, возможно, я приеду.

Как Лазаревы-братья там живут?

– Ты хочешь все узнать про них обоих?

Ну, Слава, он теперь большой начальник.

За городом себе построил дом.

Так, сказывают, чистые хоромы.

Конечно, у него и денег тьма.

Как, впрочем, и у всех, кто связан с нефтью. —

– Да, что мне Славка. Как там Николай? —

– Соскучилась? Так вы же разбежались?

Да что я говорю, твои дела.

Не знаю толком, будто бы нормально.

Пока он у родителей живет.

Недавно я с ним как-то повстречалась.

И холост, я бы знала, если что.

Так ты приедешь? —

– Скоро позвоню. —

Вот так вот добралась она до Коли.

И это была школьная любовь.

Наверное, ещё с начальных классов.

Она была красавица из первых,

А, может быть, и первая совсем.

Смотрелась, как скульптура из музея,

Из зала, где представлен древний Рим.

В младенчестве была, как ангелочек.

А царственность в общеньи, простота,

Которой был сражен вконец продюсер,

Была её манерой поведенья,

И очень выделяла из толпы.

А Коля Лазарев явился рядом с ней,

Когда их только в школу снарядили.

Он был немногословен и спортивен,

Физически силен, и в меру худ.

Товарищи по играм во дворе

Его обычно звали «цыганенком»,

Поскольку был он смуглый, кареокий,

И блеск держался в чёрных волосах.

Глаза же загорались грозным блеском,

Как только игры сверстников-подростков,

Случалось это – обращались в бой.

И каждый из таких ребячьих битв

Извлек урок – не доставать «цыгана».

Сам с дружбой он ко сверстникам не шёл,

И был в общеньи неизменно ровен.

Он был самостоятелен во всём:

В поступках, в неприступном мире мыслей.

Советы он всегда мотал на ус,

Но был непредсказуемым в решеньях,

И к стаду никогда не примыкал.

Он знал, что означает чувство локтя,

Но с вечным своим голодом свободы,

Не мог он сам поделать ничего.

Лишь сверстник по прозванью Тахтамыш

Считался Николаю близким другом.

Он тенью всюду следовал за ним.

Однажды паренёк чуть не погиб,

Когда весною от горы над Томью,

В то время бывшей грозною рекой,

Стремившей в Обь бурлящие потоки,

С высоких мест от таянья снегов,

Внезапно отломился снежный пласт,

Всю зиму прослуживший, как площадка.

Так Гриша этот, позже – Тахтамыш,

С обломком этим с берега крутого

К стремнине кубарем, буквально, полетел.

Застыла вся компания парней,

Крутившихся с Григорием на круче.

Один «цыган» сорвался ему вслед,

И взнуздывал природу жутким воплем.

Григорий приложился головой,

Сомнений нет – он тут же бы скончался,

Не выручи подмога в тот же миг.

Так Лазарев, и сам ещё дитя,

Сумел спасти товарища от смерти.

А Гришу Тахтамышем стали звать,

Когда поправился. Прилипло постепенно.

Поскольку где-то там, недалеко,

Крутился хан из Золотой Орды,

Который и носил такое имя.

И стал Григорий Лазареву друг,

Вернее, так сказать, оруженосец.

И Коле научился не мешать.

Как Кай и Герда, нет, верней – Адам и Ева,

Так в точности и жили в райском детстве,

Наина и бессменный Николай.

Она его ценила и любила,

Как брата, пока время не пришло.

И стали возникать другие чувства.

Тогда пришла действительно любовь:

В нем – вспыхнула, как яростный огонь,

В Наине – ровным пламенем горела.

Наверное, ещё и потому:

Он рядом был, поэтому – привычен.

Всё было – и прогулки до зари,

И поцелуи – до самозабвенья,

И познаванье вожделенных тел.

Но – бабушкин наказ хранить цветок!

Она звала то место гордо – “Hymen”,

И сказывала: «Гимен – дар Богов».

И Коля тоже стал беречь «цветок»,

Когда ему Наина рассказала.

«Всё будет, ведь она и так моя».

И с девочкою бережно возился,

Выделывали многого чего.

Но позже дети как-то отдалились.

Не то, чтобы любовь у них прошла:

Вокруг другие юности бурлили.

Девчонки Коле «строили глаза»,

А быть с Наиною не мог он постоянно.

И не хотел, наверно – жизнь звала.

Другие девочки не берегли бутон,

А жаждали его цыганской страсти.

В нем буйствовала гиперсексуальность —

Как, по науке, терапевт Васильев

Мог это состояние назвать.

И Лазарев стал властвовать гаремом.

А к царственной красавице Наине,

Что скажешь – каждый сильно вожделел.

Как Лазарев немного отдалился,

Другие её стали осаждать,

И слух прошел – попробовать возможно.

И кое с кем она была близка.

Конечно – до означенной границы.

Но Лазарев не изменял любви,

Наина – не сказать, что разлюбила.

А просто жизнь немного развела.

И вот, она уехала в Москву.

И Коля бы, наверное, женился:

Устал от многочисленных подруг,

Пресытился их постоянной сменой.

А он хотел невесту для семьи.

И тут ему Наина позвонила.

– Я приезжаю, может, на три дня.

Ты сможешь быть на эти дни свободен? —

– Ты странные вопросы задаешь.

Давай, я за тобой сейчас приеду. —

– Билет на завтра. Встретимся. Целую. —

– Ну, если так, то я тебя люблю.

Как время мне убить до этой встречи? —

Она взяла билет на самолёт.

А он же девушку, что он считал невестой,

Слетать в Новосибирск уговорил.

Там старшая сестра её жила,

Так он сказал – пусть едет повидаться.

А сам же он поехал в тот район,

Под городом, где брата дом построен.

Поскольку там, совсем в дремучей чаще,

Земли купил, наверное, с гектар.

И выстроил родителям сюрприз —

Огромный сруб из вековых деревьев.

И то крыло, что строил для себя,

Всё полностью он техникой напичкал,

Компьютеры, и разное чего.

На страже там был верный Тахтамыш.

Так – Коля приезжал распорядиться —

Три дня его не надо доставать.