– А зачем сидеть без движения? – говорит Мишка. – Можно сидеть и ногами дрыгать.

– Это устанешь – целую ночь на дереве ногами дрыгать!

Мы продирались сквозь густые кустарники, спотыкались о пни, тонули по колено в снегу. Идти становилось трудней и трудней.

Мы очень устали.

– Давай бросим ёлки! – говорю я.

– Жалко, – говорит Мишка. – Ко мне ребята сегодня придут. Как же я без ёлки буду?

– Тут нам бы самим, – говорю, – выбраться! Чего ещё о ёлках думать!

– Постой, – говорит Мишка. – Надо одному вперёд идти и протаптывать дорогу, тогда другому будет легче. Будем меняться по очереди.

Мы остановились, передохнули. Потом Мишка впереди пошёл, а я за ним следом. Шли, шли… Я остановился, чтоб переложить ёлку на другое плечо. Хотел идти дальше, смотрю – нет Мишки! Исчез, словно провалился под землю вместе со своей ёлкой.

Я кричу:

– Мишка!

А он не отвечает.

– Мишка! Эй! Куда же ты делся?

Нет ответа.

Я пошёл осторожно вперёд, смотрю – а там обрыв! Я чуть не свалился с обрыва. Вижу – внизу шевелится что‑то тёмное.

– Эй! Это ты, Мишка?

– Я! Я, кажется, с горы скатился!

– Почему же ты не отвечаешь? Я тут кричу, кричу…

– Ответишь тут, когда я ногу ушиб!

Я спустился к нему, а там дорога. Мишка сидит посреди дороги и коленку руками трёт.

– Что с тобой?

– Коленку ушиб. Нога, понимаешь, подвернулась.

– Больно?

– Больно! Я посижу.

– Ну, давай посидим, – говорю я.

Уселись мы с ним на снегу. Сидели, сидели, пока нас не пробрал холод.

Я говорю:

– Тут и замёрзнуть можно! Может быть, пойдём по дороге? Она нас куда‑нибудь выведет: или на станцию, или к лесничему, или в деревню какую‑нибудь. Не замерзать же в лесу!

Мишка хотел встать, но тут же заохал и опять сел.

– Не могу, – говорит.

– Что же теперь делать? Давай я понесу тебя на закорках, – говорю я.

– Да разве ты донесёшь?

– Давай попробую.

Мишка поднялся и начал взбираться ко мне на спину. Кряхтел, кряхтел, насилу залез. Тяжёлый! Я согнулся в три погибели.

– Ну, неси! – говорит Мишка.

Только прошёл я несколько шагов, поскользнулся – и бух в снег.

– Ай! – заорал Мишка. – У меня нога болит, а ты меня в снег кидаешь!

– Я же не нарочно!

– Не брался бы, если не можешь!

– Горе мне с тобой! – говорю я. – То ты с бенгальскими огнями возился, то ёлку до самой темноты выбирал, а теперь вот зашибся… Пропадёшь тут с тобой!

– Можешь не пропадать!..

– Как же не пропадать?

– Иди один. Это все я виноват. Я уговорил тебя за ёлками ехать.

– Что же, я тебя бросить должен?

– Ну и что ж? Я и один дойду. Посижу, нога пройдёт – я и пойду.

– Да ну тебя! Никуда я без тебя не пойду. Вместе приехали, вместе и вернуться должны. Надо придумать что‑нибудь.

– Что же ты придумаешь?

– Может быть, санки сделать? У нас топор есть.

– Как же ты из топора санки сделаешь?

– Да не из топора, голова! Срубить дерево, а из дерева – санки.

– Все равно гвоздей нет.

– Надо подумать, – говорю я.

И стал думать. А Мишка все на снегу сидит. Я подтащил к нему ёлку и говорю:

– Ты лучше на ёлку сядь, а то простудишься.

Он уселся на ёлку. Тут мне пришла в голову мысль.

– Мишка, – говорю я, – а что, если тебя повезти на ёлке?

– Как – на ёлке?

– А вот так: ты сиди, а я буду за ствол тащить. Ну‑ка, держись!

Я схватил ёлку за ствол и потащил. Вот как ловко придумал! Снег на дороге твёрдый, укатанный, ёлка по нему легко идёт, а Мишка на ней – как на санках!

– Замечательно! – говорю я. – На‑ка, держи топор.

Отдал ему топор. Мишка уселся поудобнее, и я повёз его по дороге. Скоро мы выбрались на опушку леса и сразу увидели огоньки.

– Мишка! – говорю. – Станция!

Издали уже слышался шум поезда.

– Скорей! – говорит Мишка. – Опоздаем на поезд!

Я припустился изо всех сил. Мишка кричит:

– Ещё поднажми! Опоздаем!

Поезд уже подъезжал к станции. Тут и мы подоспели. Подбегаем к вагону. Я подсадил Мишку. Поезд тронулся, я вскочил на подножку и ёлку за собой втащил. Пассажиры в вагоне стали бранить нас за то, что ёлка колючая. Кто‑то спросил:

– Где вы взяли такую ободранную ёлку?

Мы стали рассказывать, что с нами в лесу случилось. Тогда все стали жалеть нас. Одна тётенька усадила Мишку на скамейку, сняла с него валенок и осмотрела ногу.

– Ничего страшного нет, – сказала она. – Просто ушиб.

– А я думал, что ногу сломал, так она у меня болела, – говорит Мишка. Кто‑то сказал:

– Ничего, до свадьбы заживёт!

Все засмеялись. Одна тётенька дала нам по пирогу, а другая – конфет. Мы обрадовались, потому что очень проголодались.

– Что же мы теперь будем делать? – говорю я. – У нас на двоих одна ёлка.

– Отдай её на сегодня мне, – говорит Мишка, – и дело с концом.

– Как это – с концом? Я её тащил через весь лес да ещё тебя на ней вёз, а теперь сам без ёлки останусь?

– Так ты мне её только на сегодня дай, а завтра я тебе возвращу обратно.

– Хорошенькое, – говорю, – дело! У всех ребят праздник, а у меня даже ёлки не будет!

– Ну ты пойми, – говорит Мишка, – ко мне ребята сегодня придут! Что я буду без ёлки делать?

– Ну, покажешь им свои бенгальские огни. Что, ребята ёлки не видели?

– Так бенгальские огни, наверно, не будут гореть. Я их уже двадцать раз делал – ничего не получается. Один дым, да и только!

– А может быть, получится?

– Нет, я и вспоминать про это не буду. Может, ребята уже забыли.

– Ну нет, не забыли! Не надо было заранее хвастаться.

– Если б у меня ёлка была, – говорит Мишка, – я бы про бенгальские огни что‑нибудь сочинил и как‑нибудь выкрутился, а теперь просто не знаю, что делать.

– Нет, – говорю, – не могу я тебе ёлку отдать. У меня ещё ни в одном году так не было, чтоб ёлки не было.

– Ну будь другом, выручи! Ты меня уже не раз выручал!

– Что же, я тебя всегда выручать должен?

– Ну, в последний раз! Я тебе что хочешь за это дам. Возьми мои лыжи, коньки, волшебный фонарь, альбом с марками. Ты ведь сам знаешь, что у меня есть. Выбирай что угодно.

– Хорошо, – сказал я. – Если так, отдай мне своего Дружка.

Мишка задумался. Он отвернулся и долго молчал. Потом посмотрел на меня – глаза у него были печальные – и сказал:

– Нет, Дружка я не могу отдать.

– Ну вот! Говорил «что угодно», а теперь…

– Я забыл про Дружка… Я, когда говорил, думал про вещи. А Дружок ведь не вещь, он живой.

– Ну и что ж? Простая собака! Если б он хоть породистый был.

– Он же не виноват, что он не породистый! Все равно он любит меня. Когда меня нет дома, он думает обо мне, а когда я прихожу, радуется и машет хвостом… Нет, пусть будет что будет! Пусть ребята смеются надо мной, а с Дружком я не расстанусь, даже если бы ты мне дал целую гору золота!

– Ну ладно, – говорю я, – бери тогда ёлку даром.

– Зачем даром? Раз я обещал любую вещь, так и бери любую вещь. Хочешь, я тебе дам волшебный фонарь со всеми картинками? Ты ведь очень хотел, чтоб у тебя был волшебный фонарь.

– Нет, не надо мне волшебного фонаря. Бери так.

– Ты ведь столько трудился из‑за ёлки – зачем отдавать даром?

– Ну и пусть! Мне ничего не надо.

– Ну, и мне даром не надо, – говорит Мишка.

– Так это ведь не совсем даром, – говорю я. – Просто так, ради дружбы. Дружба ведь дороже волшебного фонаря! Пусть это будет наша общая ёлка.

Пока мы разговаривали, поезд подошёл к станции. Мы и не заметили, как доехали. У Мишки нога совсем перестала болеть. Он только немного прихрамывал, когда мы сошли с поезда.

Я сначала забежал домой, чтоб мама не беспокоилась, а потом помчался к Мишке – украшать нашу общую ёлку.

Ёлка уже стояла посреди комнаты, и Мишка заклеивал ободранные места зелёной бумагой. Мы ещё не кончили украшать ёлку, как стали собираться ребята.